Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Философия свободы и социально-нравственные поиски идеала 30
1. Постановка проблемы свободы в истории философии и этики 31
2. Нравственное содержание свободы 80
Глава II. Проблемы свободы и нравственности в теории и практике русского классического анархизма 123
1. М. А. Бакунин: от анархизации революционности к зтизации анархизма 124
2. Единство свободы и нравственности в гуманистической этике и жизненной практике П. А, Кропоткина... 194
3. Укрепление нравственных основ свободы в анархизме Л.Н. Толстого (религиозно-философские и педагогические идеи) 230
Глава III. Поиски путей к свободе в контексте опыта реконструкции анархизма 271
1. Современная философия свободы и проблема субъекта духовно-нравственного обновления 272
2. Система приоритетных ценностей образования и стратегия формирования культуры свободы в России 315
Заключение 335
Библиография 348
- Постановка проблемы свободы в истории философии и этики
- Нравственное содержание свободы
- М. А. Бакунин: от анархизации революционности к зтизации анархизма
- Современная философия свободы и проблема субъекта духовно-нравственного обновления
Введение к работе
Актуальность исследования
Проблемы свободы, нравственности, их соотношения обретают особую остроту в переломные эпохи. Закат XX века характеризуется тем, что на фоне безудержного роста материального благополучия одних и снижения жизненного уровня других существенно возрастает угроза широкомасштабной духовно-нравственной деградации современного общества . Привычные расчеты на традиционные государственно-бюрократические структуры и некую мудрость принимаемых сверху решений получают все новые и новые опровержения самой жизнью. Столь безрадостная ситуация имеет прямое отношение и к нашей стране, поэтому потребность в целенаправленных и последовательных теоретических усилиях в плане ее углубленного анализа должна рассматриваться в качестве приоритетной и неотложной.
В настоящее время актуализируется поиск новой, адекватной действительным потребностям всего общества, различных социальных групп и отдельных людей парадигмы подлинно человеческого сосуществования и совершенствования в русле свободной самореализации и взаимной ответственности на почве доверия и понимания, а не приказа и формальной инструкции. Разумеется, речь не идет о каком-то быстром устранении властно-бюрократических препятствий в обществе, которое во многом живет по инерции, по привычным, подчас далеким от морали, стандартам.
Вместе с тем явная историческая исчерпанность возможностей давно сложившихся институтов узко государственного управления всеми делами общества, по-видимому, позволяет ставить вопрос о своеобразной этизации всех общественных отношений. В противном случае наболевшие проблемы, вклю-
чая даже экономические, будут постоянно воспроизводится, загоняться вглубь, разъедать социальное целое изнутри.
Достаточно ясное осознание опасности безответственного властвования ради самой власти мы находим в трудах таких видных представителей отечественной и мировой общественной мысли и культуры, как М.А. Бакунин, П.А. Кропоткин и Л.Н. Толстой. Все они очень разные, но о каждом из них, тем не менее, можно сказать словами Н.О. Лосского/ размышлявшего в свое время над спецификой носителей русской культуры: это «...тот, кто обладает свободой духа, склонен подвергать испытанию всякую ценность не только мыслью, но даже и на опыте»1.
В целом истинность их ключевых положений, касающихся как препятствий, так и перспектив общественного и личностного развития, имеет тенденцию находить свое подтверждение, хотя зачастую и косвенное, на практике. Условия всеохватного морального кризиса современной цивилизации обусловливают повышение образовательно-воспитательной активности общества, которая, в свою очередь, немыслима без адекватных примеров, наглядно демонстрирующих перспективные с точки зрения совершенствования социума нравственные качества человека, одновременно и свободного и ответственного, ратующего за социальную справедливость не в меньшей степени, чем за улучшение жизни собственной.
История отечественной общественной, философской и этической мысли знает множество подобных примеров, достаточно широко освещенных в литературе. Однако до сих пор практически неиспользованным остается огромный положи-
1 Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. М., 1991. -
С. 274.
тельный потенциал ряда известных, но мало изученных явлений, которые, к тому же, зачастую прямо искажаются, а то и попросту отбрасываются в силу тех или иных политико-идеологических соображений. Одно из первых, так сказать, мест по количеству неоправданных нападок, упрощений и тиражируемых стереотипов занимает анархизм вообще и русский классический анархизм в том числе.
Идеи и деятельность М.А. Бакунина, П.А, Кропоткина и Л,Н. Толстого как крупнейших теоретиков анархизма второй половины XIX ~ начала XX вв. еще не нашли своего комплексного отражения в философской и этической литературе. В этом русле требуется переосмысление всего их наследия. Кроме того, типичная для анархизма ориентация на безвластие до сих пор в целом отождествляется с подрывом порядка, хотя на самом деле власть сама по себе никогда не была причиной порядка в обществе.
Зрелая форма анархизма, то есть его классический2 вариант, по существу исходит из необходимости обеспечения естественного и разумного социального порядка, но не на основе внешнего принуждения и насилия, а на базе прежде всего разума и нравственного потенциала свободных людей и их общностей.
Пристрастное и сугубо негативное отношение к анархизму, с одной стороны; и естественное исследовательское внимание, - с другой, обусловлены по крайней мере следующими обстоятельствами и соображениями. Прежде всего впол-
2 К классикам мы в данном случае относим известных
деятелей культуры, науки, философии, чьи идеи, труды и
Т стратегия поступания имеют непреходящую ценность и сами
они, в свою очередь, опираются на все ценное в прошлом.
не очевидны материальная сила, подкрепленная психологически и идеологически, и вместе с тем внутренняя ущербность и историческая исчерпанность самих по себе политико-государственных усилий по освобождению и улучшению нравственности применительно как к обществу в целом, так и к отдельным лицам (собственно управленческий аспект и внешние функции деятельности государства здесь не рассматриваются) .
Если такие усилия и предпринимаются, то результаты, как правило, оказываются полностью противоположными намечаемым целям. По существу реальные политические действия, направленные в конечном счете на удержание власти или приход к ней во что бы то ни стало, не просто расходятся с моралью, но прямо противостоят ей. Отдельные исключения, имевшиеся в истории человечества и нашей страны, лишь подтверждают данное общее правило.
Когда указанные расхождения становятся вполне очевидными для общественного мнения, представители власти стремятся как можно больше морализировать, а люди науки, в первую очередь, этики призваны освобождать саму свободу и подлинную нравственность из под завалов корыстного лицемерия и формальных деклараций. Отсюда и закономерный исследовательский интерес к собственно анархистскому опыту подобного освобождения, во многом искаженному или поверхностно понимаемому. Не может не привлекать, в частности, поиск адекватного социального и личностного идеала с точки зрения гармонизации межчеловеческих связей и отношений.
Решение проблемы соотношения свободы и нравственности предполагает дифференцированное рассмотрение самих по себе свободы и нравственности в аспекте их социокультурной
обусловленности и конкретно-исторического содержания. В свою очередь это выводит на весьма значительный пласт историко-философского и этического материала, без осмысления которого невозможно в полной мере представить специфику и значимость изучаемого нами сложнейшего феномена анархизма.
Предметом пристального внимания выступает сам контекст конкретно-исторического освоения и реализации свободы и нравственности с учетом всего комплекса социокультурных факторов и многообразия идейных мотивов субъектов деятельности . Это продиктовано тем обстоятельством, что каждый шаг вперед в деле развития культуры связан с познанием как свободы, так и морали в их предметном единстве и взаимосвязи. Их относительно равновесное соотношение в конечном счете определяет основную линию развития личностного и социального бытия.
Данные формы бытия формируются не столько стихийно, сколько сознательно, что, соответственно, определяет важнейшую цель и всю стратегию образования. К необходимости целенаправленного развертывания последнего в парадигме единства познавательного, ценностного и практического аспектов в конечном счете ведут все усилия по радикальному обновлению общества и человека. Русский классический анархизм предложил свой оригинальный вариант своеобразного переведения социально оправданной революционности здоровых сил общества в русло их предварительной, последовательной образовательной и воспитательной подготовки. Таким образом, можно говорить о соответствующем образовательном проекте, который разрабатывался русскими анархистами с позиций радикального преобразования существующих межличностных и социальных отношений.
На наш взгляд, образовательный аспект в анархистском теоретическом наследии нуждается в тщательном изучении, тем более что нынешнее время не без оснований, особенно в связи с усилением в современном обществе информационной составляющей, называют (социально ориентированные представители философии образования, критические педагоги и др.) не столько временем революций, сколько временем образования.
Соответственно, возрастает роль учительства (в широком смысле слова)1, в исторической перспективе способного подготовить очистительный духовно-нравственный прорыв к качественно новому состоянию общества, без которого любые внешние, в том числе политические преобразования обречены на неудачу и забвение. Закономерен, поэтому, интерес к классикам-анархистам как личностям, а не только к их позитивным идеям и проектам.
Многое можно извлечь из теоретического багажа представителей русского классического анархизма, последовательно ратовавших за повышение роли образованной молодежи (М.А. Бакунин), за основательную разработку проблем нравственного воспитания личности (П.А. Кропоткин), за всесторонний учет в образовательной практике потребностей самих учеников, реальной жизни общества и личностных возможностей в плане нравственного совершенствования и изменения других {Л.Н. Толстой). Да и в принципе анархизм как таковой внутренне предполагает поставить на место внешне-
1 Подробнее об этом см: Артемов ВГМ. М.А. Бакунин: к свободе через образование // Социально-политический журнал. 1995. № 4.
го искусственного авторитета авторитет знаний и ценностей.
Чрезмерная политизация всех сфер общественной жизни в нашей стране, в основном произошедшая из-за относительной неразвитости иных форм социального творчества интеллигенции и людей труда, а также наличная ситуация в общественном сознании, в социальном и гуманитарном знании заставляют возвращаться к теоретическому анализу проблемы соотношения свободы и нравственности. Абсолютизация лишь формального права на свободу без достаточных на то духовно-нравственных и социально-экономических условий и возможностей большинства людей ведет к отрыву свободы от нравственности, зачастую подталкивает к пропасти вседозволенности и индивидуализма. Нравственность же без свободы перестает быть самой собою, превращаясь в набор формальных норм и правил поведения в режиме сохранения статус-кво.
Представляется вполне оправданным интерес к образовательному аспекту проблемы гармонизации свободы и нравственности в целостной системе тех ценностей, которые можно было бы назвать в полной мере приоритетными с точки зрения не только выживания, но и восходящего развития нашей страны. По существу речь идет о формировании культуры свободы в современном обществе. Исходя из данного интереса, насущным представляется опыт реконструкции русского классического анархизма, внесшего значительный теоретический, жизненно-практический и собственно педагогический вклад в дело социального и личностного освобождения.
Глубокое и хорошо документированное исследование русского классического анархизма, в целом находящегося в сфере притяжения высокой нравственности, научного поиска, культуры и социального созидания, может стать моментом
долгожданного выхода из продолжающегося уже не первый год не только экономического, но и морального кризиса. Степень разработанности темы
Несмотря на обилие разного рода теоретических источников, касающихся проблемы свободы, до сих пор остается нераскрытой собственно нравственная основа последней. С этим связано почти полное игнорирование в соответствующей литературе нравственно-философской составляющей в анархизме, включая его классический вариант. Не получил сколько-нибудь полного отражения и его мирный, образовательный проект.
Со времен античности, особенно с эпохи Возрождения не было ни одного сколько-нибудь известного мыслителя, у которого не было бы тех или иных суждений о свободе, рассматриваемой прежде всего в натуралистическом, чисто антропологическом или социально-политическом аспектах. В Новое время, с наступлением буржуазной эпохи происходит своеобразное дробление проблемы на гносеологический, онтологический, аксиологический и иные ракурсы анализа, что приводит подчас к тому, что исчезает тематика целостности, социальной конкретности и реальности рассматриваемого феномена.
Наибольший вклад в разгадку рассматриваемой проблемы внесли такие мыслители прошлого, как Сократ, Платон, Аристотель, Сенека, Августин, Эразм Роттердамский, Гоббс, Спиноза, Локк, Дидро, Руссо, Кант, Фихте, Шеллинг, Кьер-кегор, Шопенгауэр, Маркс, Энгельс, Ницше, Бакунин, Соловьев, Бердяев, Фрейд и другие. Что касается последних четырех-пяти десятилетий, то нельзя не назвать в этой связи Ясперса, Сартра, Камю, Фромма, Маркузе и др., взгляды которых в известной мере способствовали конкрети-
вации представлений о свободе в направлении преодоления известных пороков чисто либеральной позиции.
Постепенно выявляются теоретические преимущества максимального сближения свободы и нравственности на почве именно социального, а не чего-либо потустороннего или узко политического. На этом фоне все отчетливее выделяются и в целом преодолеваются два весьма показательных решения проблемы. Оба они свидетельствуют о своеобразном отстранении их авторов от глубинных объективных уровней бытия, от самого дела формирования и развертывания свободы конкретного человека, а также социальных групп, живущих в определенной системе пространственно-временных координат.
Речь идет о позициях, с одной стороны, Т. Гоббса, с другой, - И. Канта. Здесь вырисовываются, соответственно, свобода как отсутствие препятствий и формальное разрешение на владение какими-то материальными ценностями; и свобода как нечто трансцендентное, непостижимое в принципе, непознаваемая «вещь в себе». Отметим, что если метафорой свободы у английского философа видится некая монета высшего достоинства, выпущенная государством и им же контролируемая, хотя каждый может положить ее в собственный карман и в любой момент воспользоваться ею, правда, до времени прекращения ее хождения в качестве официальной единицы; то соответствующей метафорой у немецкого мыслителя выступает загадочная недостижимая звезда, которая отражается в колодце трансцендентного.
И в первом и во втором случаях сама свобода как бы исчезает. Она оказывается принципиально неподвластной конкретному человеку, имеющему вполне определенные потребности, желания, волю, ценностные ориентации и проч. Разумеется, данная констатация ни в коей мере не принижа
ет известной роли указанных философов в решении иных проблем, в разработке некоторых значимых аспектов рассматриваемой проблемы. Именно Кант, к примеру, пытается теоретически осмыслить связь между свободой и нравственностью, что само по себе активизировало поиски истины, расширило горизонт соответствующего проблемного ПОЛЯ.
В XIX-XX веках дальнейшее проникновение в сущность человека и общества привело к тому, что намечается линия на целостное понимание свободы и нравственности в их внутренней взаимосвязи. Значительную роль в этом сыграли идеи марксистской философии и этики с их опорой на социальность свободы и антикапиталистической ориентацией.
Примечательно, что на Западе в последние десятилетия доминировала тематика свободы выбора, свободы воли, прав человека вообще: Р. Арон, Ф.А. Хайек и др. Сторонники диалектико-материалистического понимания общества и человека стремились доказать, и зачастую весьма убедительно, конкретно-исторический характер свободы, ее связь с экономическими и иными реальными отношениями в социуме: Г. Аптекер, И.В. Вычко, Р,й. Косолапов, Л.В. Николаева, К.А. Новиков, Т.И. Оизерман, Л.В. Скворцов, 3. Фаркаш, Янагида Кэндзюро и др.
В так называемое «перестроечное» время в нашей стране произошло заметное оживление интереса к проблеме свободы. На первом плане оказался внешний ее аспект, что явилось оборотной стороной первичного, преимущественно поверхностного освоения известных западных стандартов реализации прав и свобод граждан в условиях относительно высокого уровня жизни. В результате произошло своеобразное усколь^ зание самой свободы с одновременным обострением многих социальных противоречий. В какой-то мере об этом свиде-
тельствуют даже названия ряда работ, касающихся понимания и реализации свободы в условиях кризисного общества» Свобода все чаще соотносится с трагедией, насилием, покинутостью, всякого рода лабиринтами и проч.
Тем не менее, узко либеральная точка зрения на проблему продолжает занимать видное место в литературе1. На наш взгляд, это не всегда способствует продвижению вперед в плане осуществления синтеза различных подходов, а значит и в деле проникновения в действительные неисследованные глубины свободы как реальности.
Нельзя не выделить и те работы последнего времени, в которых усиливается тенденция преодоления известного психологизма в современной трактовке свободы применительно к человеку и обществу. Идет поиск новых форм рациональности, соответствующих социальных технологий и структур, ведущих к новым проявлениям и возможностям подлинной свободы2 .
Продолжаются исследования различных аспектов феномена свободы, отчетливо наметилась линия на дифференцированное рассмотрение последовательных шагов и этапов на общем пу-
См.: О свободе. Антология западноевропейской классической либеральной мысли. М., 1995; От абсолюта свободы к романтике равенства (Из истории политической философии). М., 1994; Тарновский Е. Четыре свободы. СПб., 1995,
См.: Букчин М. Реконструкция общества: на пути к зеленому обществу. Нижний Новгород, 1996; Дубов Г.В. Проблема свободы и ответственности в общественной мысли и современность. М., 1990; Ионии Л. Свобода в СССР / Статьи и эссе. СПб.г 1997; Невважай И. Д. Свобода и знание, Саратов, 1995*
ти освобождения, в том числе и в политико-правовом аспекте1 . Отрадно то, что в ситуации, когда свобода зачастую рассматривается в отрыве от нравственности, а нравственность оказывается весьма удаленной от природного и социального бытия, все же постепенно усиливается тенденция углубленного рассмотрения нравственных оснований и моментов свободы, понимаемой в контексте самого качества реальной человеческой жизни и практики.
В кризисном обществе, где имеются разного рода опасности в плане отрыва свободы от нравственности, в том числе и в образовательно-воспитательном процессе, закономерен интерес к делу своеобразной инвентаризации и систематизации подлинных духовно-нравственных ценностей, включая свободу, рассматриваемую с учетом изменившихся реалий и перспектив развития общества2. Постепенно преодолевается подход, согласно которому выживание современной цивилизации видится только в самом по себе нахождении некоего общего для всех смысла, в освоении и реализации общечеловеческих ценностей как таковых. Более оправданными, на наш взгляд, являются взгляды авторов, подчеркивающих огромную
См.: Баглай М.В. Дорога к свободе. М., 1994; Ноговицын О.М. Ступени свободы: логико-исторический анализ категории свободы. Л., 1990; Кузьмина Е.И. Психология свободы. М, , 1994 .
См.: Проблема ценностного подхода в праве: традиции и современность. М., 1996; Розов Н.С. Культура, ценности и развитие образования (Основания реформы гуманитарного образования в высшей школе). М., 1992; Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990; Richard A. Wasserstrom. Today's Moral Problems. N. Y., 1985.
важность нравственного воспитания в контексте именно определенной социальной среды и материнской культуры. Только такое воспитание позволяет закалить сильный характер, сформировать чувство социальной ответственности1. В этом смысле понятен и растущий интерес к особенностям русской культуры, российской ментальносте.
Поиски ценностно-образовательной парадигмы, находящейся в русле нашей ориентации на гармоничное соотношение свободы и нравственности в контексте стратегии формирования культуры свободы, предполагает освоение соответствующих этических трудов современных авторов.
Наибольшую значимость с точки зрения разработки интересующей нас темы имеют известные работы В.А. Блюмкина, А.А. Гусейнова, О.Г. Дробницкого, А.И. Титаренко и др., в которых с позиций движения к идеалу и на современном уровне анализируются социальные аспекты нравственности, конкретизируются и обобщаются представления об общечеловеческих ценностях и нормах. Такие авторы, как С.Ф. Ани-симов, В.И. Бакштановский, Л.Б. Волченко, Е.Л. Дубко, М.С. Каган, Г.Г. Квасов, Б.О. Николаичев, Л.Н. Столович, В.Н. Щердаков и др., представили интересные результаты, помогающие в дальнейшем освоении содержания ряда ценностей, нравственных норм и этических понятий. Нельзя не учитывать наработанный в литературе большой историко-
^ См.: Калман Ярон. Мартин Бубер // Перспективы: Мыслители образования. Т. 1. ЮНЕСКО. М., 1994.
2 См.: Российский менталитет и учет его особенностей е социальной работе. Социальная работа. Выпуск N10. М., 1994.
этический материал1, исследования гуманизма как мировоззрения и системы ценностей2.
Несмотря на определенные идеологические и иные препятствия, связанные, в частности, с дефицитом соответствующей информации, такими авторами, как А.И. Володин, Ю. В. Гридчин, В.П. Иванов, В.А. Маркин, В.Ф. Марухин, М.А. Маслин, П.И. Моисеев, Н.М. Пирумова, В.Ф. Пустарнаков, А.И. Ракутов, Л.Е. Сафронова, С.Ф. Ударцев и др., в книгах, научных статьях, диссертационных исследованиях раскрыты многие стороны жизни, деятельности и творчества самых известных русских анархистов - М.А. Бакунина и П.А. Кропоткина. Что касается Л.Н. Толстого, то собственно анархистское измерение его нравственно-философского учения практически не исследовано в литературе, хотя в современной классификации анархизма он отнесен к христианскому варианту последнего3. При рассмотрении его вклада в связи с проблемой соотношения свободы и нравственности, которая также еще недостаточно изучена в этической литературе, нельзя не учитывать работы В.Ф. Асмуса, И.И. Гарина, А.А. Гусейнова, Ю.Н. Давыдова, Н.В. Кудрявой, Н.С.
1 Гусейнов А. А. г Иррлитц Г. Краткая история этики. М.,
1987; Иванов В. Г. История этики древнего мира. Л., 1980
и др.
2 Кувакин В.А. Твой рай и ад: Человечность и бесчело
вечность человека (Философия, психология и стиль мьшіления
гуманизма). СПб., М., 1998; Фролов И.Т. О человеке и гу
манизме: Работы разных лет. М,, 1989 и др.
3 См.: Ударцев С.Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России: история и современность. Алматы,
1994. - С. 99.
Козлова, В. И. Толстых и др., касающиеся самых разных аспектов жизни и творчества великого русского писателя и философа-
Многие современные авторы указывают на важность углубления и расширения исследований русской философии и культуры, предлагают оригинальные трактовки в этом направлении1. Налицо, таким образом, целый массив разноплановой литературы, без освоения которой нельзя добиться сколько-нибудь значимых результатов в разработке проблемы соотношения свободы и нравственности в русском классическом анархизме. Определенный интерес, в частности, представляет анализ натуралистического и эволюционного направлений в этике, в том числе и современной, в связи с рассмотрением прогресса нравственности^.
Не обойтись здесь и без привлечения литературы по философии образования - относительно новой отрасли философского знания, оформившейся на Западе в 50-е годы нашего столетия и в настоящее время лидирующей в смысле живого интереса к ней как у нас в стране, так и во всем мире. Это связано с тем, что будущее все активнее вторгается в настоящее, заставляет размышлять над тем, чему и как следует учить не только подрастающее поколение, но и всех тех, кто собирается жить и работать в следующем веке. Из
См.: Русская философия: Словарь. М., 1995; Замалеев А.Ф. Лепты, Исследования по русской философии. СПб., 1996; Суков А. Д. Столетняя дискуссия: западничество и самобытность в русской философии. М., 1998.
Александрова Р. И. Критика эволюционной этики. Саранск, 1975; Петропавловский Р.В. Проблемы нравственного прогресса // Насущные вопросы этики. М., 1971 и др.
большого количества работ в данной области следует выделить те, в которых содержание, организация, а также духовно-нравственный облик учительства и всего образования рассматриваются в качестве важнейших факторов социального и культурного обновления1. Специальный интерес для нас представляют исследования, касающиеся свободы и нравственности в образовательном процессе2.
Широта исследуемой проблемы выводит нас также на работы, посвященные критике буржуазной морали и зтики3; анализу проблем соотношения моральных абсолютов и конкретной действительности, включая действительность западную4.
Цель и задачи исследования Целью диссертации является всестороннее философско-этическое исследование русского классического анархизма в
Аллак Ж. Вклад в будущее: приоритет образования. М., 1993; Розов Я. С. Культура, ценности и развитие образования. М., 1992 и др.
Карлгрен Ф. Воспитание к Свободе. М., 1992; Freire P. Cultural Action for Freedom. Cambridge, 1970; Education: The Practice of Freedom. London, 1974.
Коновалова Л.В. Растерянное общество: Критика современной буржуазной социологии и психологии морали. М., 1986; Шварцман К. А. Новые тенденции в развитии современной буржуазной этики. М., 1977 и др.
4 Апресян Р.Г. Идея морали и базовые нормативно-
этические программы. М., 1995; Козловски П. Этика капита
лизма. Эволюция и общество. СПб., 1996; Разин А.В, От мо
ральных абсолютов к конкретной действительности. М., 1996
и др.
аспекте соотношения свободы и нравственности в его теории и практике и в связи с поисками приоритетных ценностей, способных составить основу образовательной стратегии формирования и развития своеобразной культуры свободы человека и общества.
Задачи исследования В соответствии с заданной целью в диссертации решаются следующие основные задачи:
рассмотрения наиболее значимых в истории философии и этики концептуальных подходов, идей и теорий свободы, находящихся в общем русле социально-нравственных поисков (от преимущественно внешнего к внутреннему, просвеченному знанием сущности) идеала, что позволит как углубиться в теоретические предпосылки и специфику русского классического анархизма, так и выйти на позитивные определения основных аспектов и сфер свободы прежде всего в социально-историческом контексте;
выявления значимости с точки зрения многообразного саморазвития человека и общества, а также гуманизма и социальной справедливости нравственных оснований свободы как таковой, без чего она превращается в свою противоположность или остается преимущественно формальной, подкон-трольной со стороны разного рода внешних структур;
последовательного изучения собственно нравственно-философских аспектов в творческом наследии и деятельности М.А. Бакунина, проделавшего своеобразный путь от анархи-зации революционности к этизации анархизма;
уточнения содержания гуманистической этики и жизненной практики П.А. Кропоткина сквозь призму формирования v развития парадигмы единства свободы и нравственности как
одной из особенностей русской философии и культуры в целом;
завершения теоретической реконструкции всего русско
го классического анархизма, в том числе через нравствен
но-философское осмысление религиозного анархизма и педа
гогического наследия Л.Н. Толстого, в целом осуществивше
го собственно морально-личностную переориентацию безвла
стного варианта социального переустройства;
продолжения анализа современной философии свободы в направлении последовательного решения проблемы субъекта духовно-нравственного обновления и с точки зрения того идеала, о котором размышляли представители практически-нравственной линии в отечественной философии;
проведения своеобразной аксиологической экспертизы образовательной сферы в России на современном этапе посредством расширения предметной области философии образования и определения общего нравственно ориентированного ценностного стержня стратегии формирования культуры свободы в контексте опыта реконструкции русского классического анархизма.
Научная новизна исследования
1. Впервые в этике на основе систематического рассмотрения всего соответствующего историко-философского и этического материала в аспекте выделения основных параметров соотношения свободы и нравственности выявлены нравственно-философские источники и основные составляющие русского классического анархизма. Диссертация содержит позитивное и критическое исследование многообразного, в том числе культурологического, содержания последнего, представленного трудами не только М.А. Бакунина и П.А. Кропоткина, но и Л.Н. Толстого. В результате произошло теоретическое
реконструирование всего феномена в целом. В широком контексте опыта данной реконструкции с точки зрения определения нравственно ориентированной образовательной стратегии формирования своеобразной культуры свободы в современной России в диссертации обосновывается приоритетность ряда взаимосвязанных ценностей {нравственность- свобода-труд- справедливость- истина) , переосмысленных с учетом особенностей развития русской культуры и философии.
2. В диссертации заявлено, теоретически обосновано и
документировано на примере русского классического анар
хизма положение о том, что по существу в анархизме имеет
ся позитивное/ собственно нравственное содержание, ибо
его основные представители ориентируют людей не только на
преодоление самой мощной преграды на пути к свободе, то
есть привычки и практики слепого подчинения жесткой, ско
вывающей личную и общественную инициативу некоей внешней
силе в виде навязываемой сверху власти; но и на установ-
^ ление действительно гуманистических, солидарных отношений между людьми в свободном и справедливо устроенном обществе . Последовательное и комплексное осмысление всего наследия указанных представителей русской общественной, философской и этической мысли позволило в целом преодолеть имеющее место в литературе неоправданно узкое и одностороннее понимание анархии вообще как безответственного безвластия или социального хаоса.
3. В диссертации в процессе и результате всестороннего
анализа истории и теории проблем свободы, нравственности,
их соотношения развернуто и аргументировано авторское по
нимание свободы, рассматриваемой в качестве важнейшего
-*" предмета и цели всего социально-гуманитарного знания,
включая этику. К важнейшим концептуальным положениям, являющимся частными научными новациями, относятся: *~ реализация свободы предполагает хотя бы общее осознание своей личной зависимости от разного рода внешних факторов и обстоятельств, устойчивое желание изменить последние в сторону их соответствия основным нравственным представлениям и принципам морали;
изначальная социальность свободы проявляется в активной роли самого человека, ориентирующегося в реальном времени и в реальном пространстве, получившего определенный опыт морального поведения в конкретной среде общения и жизнедеятельности в русле как самосовершенствования, так и исполнения долга;
* являясь атрибутом полноценной человеческой жизни, а
также своеобразной красной нитью, пронизывающей всю исто
рию человечества (именно эта нить вывела и М.А. Бакунина,
и П.А. Кропоткина, и Л. Н. Толстого на идею справедливого
^ общественного устройства на основе взаимопомощи и согласия) , сама свобода немыслима без хотя бы минимума нравственности в той мере, в какой моральные чувства и знания становятся достоянием личностного бытия в его вначале спонтанном, а затем все более регулируемом и целенаправленном развертывании;
* по существу, именно нравственность отличает свободу
от произвола, именно фактор морального влияния является
определяющим в деле углубления и расширения свободы как
таковой, что обнаруживается в теории и жизненной практике
всех представителей русской философии практически-
нравственной ориентации;
v относя наличие правовых рычагов реализации известных
декларируемых свобод к бесспорным достижениям цивилиза-
ции, что в основном признавали все классики анархизма, не следует при этом абсолютизировать внешние, преимущественно формальные аспекты свободы как таковой, ибо в противном случае на многообещающем плодотворном поле свободы могут начать доминировать сорняки зла, сковывая или сводя на нет проявления на нем подлинной морали. Это подтверждается результатами осуществленного в диссертации исследования современной философии свободы, эволюционирующей в сторону усиления социально-нравственной направленности и представленной трудами Р. Штайнера, Г. Маркузе, А. Камю, Э. Фромма и др.
Определенная новизна диссертационного исследования заключается в самом выборе русского классического анархизма в качестве своеобразного образца решения проблемы соотношения свободы и нравственности в контексте личностного и социального творческого созидания в условиях, когда анархизм вообще продолжает оставаться как бы в тени, причем в тени не просто сомнения, а зачастую в тени огульного охаивания и некоей бескомпромиссной критики, переходящей подчас в заурядное критиканство. Все отчетливее вырисовывается потребность в сугубо научном, объективном и вместе с тем честном, нравственно-философском переосмыслении этого сложнейшего феномена. В настоящей работе данной потребность реализуется с учетом всего комплекса исторических, социокультурных и иных обстоятельств через привлечение широкого круга источников, в том числе и малоизвестных или вовсе не исследованных ранее.
Осуществление всесторонней и целенаправленной реконструкции русского классического анархизма в русле поисков адекватной нынешнему состоянию общества парадигмы не только выживания, но и полноценной жизни позволило
прийти к следующим результатам, составляющим новизну основной части диссертации:
сделан вывод о том, что концепция М.А. Бакунина представляет собой своеобразный синтез двух подходов -антропологического {Фейербах) и социально-исторического (Маркс), - что стало возможным в основном благодаря нравственно-философскому осмыслению им потребностей и особенностей российского общества, в культуре которого исторически и логически личностный фактор в целом рассматривался как превосходящий по значимости факторы чисто экономические;
более полно, чем в имеющейся литературе нравственно-философского содержания, представлен и обоснован в плане выявления преимуществ вклад П.А. Кропоткина, разрабатывавшего проблему свободы комплексно, в связи с систематизацией этических учений, на базе естественнонаучного подхода, принципа взаимопомощи и личностных предпочтений;
в теоретическом наследии лучших представителей анархизма, предложивших и обосновавших безвластную парадигму социального развития и прогресса, обнаружены общие истоки синергетики, ибо, согласившись с их основными идеями, можно предположить, что общество в состоянии конкурировать с природой в деле преодоления хаотических состояний, не прибегая при этом к жестким и искусственным элементам-средствам типа неповоротливой бюрократической машины, создающей только видимость порядка;
выявлен позитивно-образовательный аспект в русском классическом анархизме, начиная с общей ориентации М.А. Бакунина на «образованную молодежь» и этизацию анархизм; и кончая хорошо продуманной в нравственно-философском
ключе социально-педагогической деятельностью Л.Н. Толстого;
комплексно, в связи с анализом кризисных явлений и трудностей в современном образовательно-воспитательном процессе рассмотрены те аспекты последнего, которые в принципе могут положить начало предметной реализации собственно социально-нравственной, а не узко политической линии радикального обновления общества посредством практики малых дел, то есть последовательных конкретных его улучшений и целенаправленного самосовершенствования, осуществляемых в контексте стратегии формирования культуры свободы.
Методология исследования
Диссертация опирается на идеи и основные достижения современной этики. В целом методология диссертации имеет комплексный, синтетический характер, позволивший осуществить теоретическую реконструкцию интересующего феномена. Автор стремился опираться на лучшие образцы теоретического опыта различных научных направлений материалистической и гуманистической ориентации.
Специфика предмета настоящего исследования предполагает использование наряду с методами рационально-научного типа - историческим, логическим (в их единстве), идеализацией, системно-структурным и др. - не столь строгих, но весьма результативных методов и приемов, таких как интуитивно-гипотетический, междисциплинарный подходы, культурологические наблюдения и обобщения в русле поиска ценностных приоритетов и т.п. Опираясь на основные положения материалистического понимания истории, автор исследует
теоретическое содержание связи между конкретной социальной реальностью и соответствующими идеями и концепциями, нравственными предпочтениями и иерархиями ценностей. Вместе с тем представляется бесспорным, что как свобода, так и нравственность не терпят полной рационализации, тем более сведения их к каким-либо однозначным законам, потребностям или обстоятельствам.
Определенную методологическую нагрузку несет положение, согласно которому идея и личность, высказывающая и отстаивающая ее, в известном смысле неразделимы, поэтому значительное внимание в исследовательском процессе нравственно-философского порядка должно уделяться личностным качествам, поступкам, биографическим нюансам того или иного деятеля и мыслителя. Более того, личностное бытие последнего целесообразно рассматривать преимущественно аксиологически, то есть в качестве своеобразного фактора-примера в плане реализации социально-педагогической стратегии.
Органическая цельность свободы, вытекающей, если имеются соответствующие условия, из нравственного чувства и принципов морали, способствует тому, что она не столько разъединяет человека и общество, сколько сближает их на почве ответственной деятельности. В этой связи в работе развертывается гипотетическая модель учительства, наиболее гармонично сочетающего в себе подлинные ценности, конкретность и сила которых, проявляясь на уровне поступков, открывает новые горизонты социального идеала. Источники
Изучение проблемы соотношения свободы и нравственности в русском классическом анархизме опирается на первоисточники, а также на различные документальные материалы,
включая эпистолярное наследие, историко-философские и этические исследования, труды по философии истории и культурологии.
Исследование феномена свободы предполагает выход на труды Платона, Сенеки, Т. Гоббса, Б. Спинозы, Д. Локка, И. Канта, Г.В.Ф. Гегеля, А. Шопенгауэра, К. Маркса, Ф. Энгельса, Ф. Ницше, B.C. Соловьева, , Н.А. Бердяева, Э, Фромма, а также на современные работы отечественных специалистов по проблеме Э.А. Араб-Оглы, Б.А. Грушина, Т.И. Ойзермана, Л.В. Скворцова, Г,Х. Шахназарова, К.А. Новикова.
Рассмотрение нравственности опирается на труды Аристотеля , Д. Дидро, Ж.Ж. Руссо, И. Канта, И.Г. Фихте, К. Маркса, Ф. Энгельса, А. Швейцера, на работы Л.М. Архангельского, В.Т. Ганжина, А.А. Гусейнова, О.Г. Дробницкого, Ю.В. Согомонова, В.М. Соколова, А.Ф. Шишкина, А.И. Тита-ренко, а также иностранные источники.
Анализ и осмысление русского классического анархизма основывались на трудах самих М.А. Бакунина, П.А. Кропоткина, Л.Н. Толстого, в том числе малоизвестных {Архив Бакунина, который издан в Амстердаме; материалы второго тома «Этики» П.А. Кропоткина, включая переведенные с английского на русский язык, которые хранятся в ГАРФ). Использовались труды представителей как доклассического, так и постклассического анархизма - У. Годвина, М. Штир-нера, П.Ж. Прудона, Г. Грава, Э. Реклю, П.А. Аршинова, А. А. Борового, А.Л. Гордина, А.А. Солоновича, A.M. Ата-бекяна, А.А. Карелина, Н.И. Махно, В.В. Налимова.
Привлекались работы по истории русской философии А.А. Галактионова, П.Ф. Никандрова, М.Н. Громова, В.А. Куваки-на, С.А. Левицкого, А.Ф, Лосева, М.А. Маслина, А.Т. Пав-
лова, Э.Л. Радлова; по общим проблемам философии и логики истории, формирования и развития личности В.А. Вазюлина, Э.В. Ильенкова, П.А. Сорокина, К. Ясперса, А.Н, Леонтьева; по аксиологии С.Ф. Анисимова, М.С. Кагана, Л.Н. Сто-ловича.
Образовательный аспект темы потребовал обращения к трудам К.Д, Ушинского, Н.И. Пирогова, А.С. Макаренко, В. А. Сухомлинского, к работам Н.Г. Алексеева, В.П. Зинчен-ко, Н.Н. Пахомова, Г. Ричардсона, Н.Н. Моисеева, к другим многочисленным источникам, в том числе на иностранных языках, касающимся анализа морального кризиса в обществе и образовании.
Апробация и практическое внедрение результатов исследования
Основные результаты диссертационного исследования изложены в индивидуальной монографии, а также в более чем двадцати научных публикациях. Ключевые идеи настоящей работы излагались в докладах и выступлениях на международных и всероссийских конференциях, философских чтениях, симпозиумах и круглых столах, в том числе проведенных на базе Российского философского общества, Лаборатории этики Института философии РАН, Комиссии по научному наследию П. А. Кропоткина, Сектора методологических проблем образования исследовательского Центра проблем качества подготовки специалистов,
С материалами по теме диссертации автор выступал на Всесоюзной научной конференции «Человеческий фактор в ускорении социального и научно-технического прогресса» (Новосибирск, май 1989 года), международной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения П. А. Кропоткина
(Москва - Санкт-Петербург, декабрь 1992 года), международной конференции, посвященной 180-летию со дня рождения М. А. Бакунина (Тверь, май 1994 года), Первом Российском философском конгрессе (Санкт-Петербург, июнь 1997 года), международной конференции гуманистов «Наука и здравый смысл в России: кризис или новые возможности?» (Москва, октябрь 1997 года).
На основе проведенного исследования разработан и прочитан в Московском государственном открытом педагогическом университете спецкурс на тему «Поиски путей к свободе : нравственно-философский аспект». Теоретические выводы диссертации используются в процессе ведения базовых курсов «Философия», «Основы религиоведения», «Культурология», на материалах которых созданы опубликованные методические пособия, программы и тексты лекций. Возможность практического использования теоретических положений диссертации нельзя считать исчерпанной, особенно если иметь в виду необходимость продолжения своего рода инвентаризации духовно-нравственных ценностей на уровне не только образования, но и всего общества.
Сз?руктура диссертации
Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих семь параграфов, заключения и библиографии (всего 3 96 страниц),
Постановка проблемы свободы в истории философии и этики
Феномен свободы относится к числу наиболее привлекательных и, вместе с тем, сложнейших объектов теоретического изучения. Продвижение современной цивилизации по пути все более широкого освоения природно-космического, интеллектуального, социокультурного и иных пространств ведет к возрастанию своеобразной озабоченности и даже тревожности из-за продолжающегося ускользания свободы, столь желанной и вместе с тем весьма коварной. Об этом, в частности, свидетельствуют названия работ, вышедших из-под пера самых разных авторов в последние годы и на Западе и у нас: "Бегство от свободы" (Э. Фромм), "Трагедия свободы" (С.А. Левицкий), "Дорога к рабству" (Ф.А. Хайек), "Дорога к свободе" (М.В. Баглай), "В лабиринтах свободы" (И.В. Вычко), "Насилие и свобода" (В.Н. Шубкин), "Неопределенность свободы" (М.А. Абрамов), "Свобода и покинутость. Методологический анализ" {Г.Д. Левин) и т.пД
Сложность исследования данного феномена связана, кроме всего прочего, с тем, что о свободе как о практическом принципе и идеале говорят зачастую даже те, кто находится, что называется, по разные стороны баррикад, то есть идейные и политические противники. Это обусловливается не столько многозначностью самого слова «свобода», сколько общей устремленностью разных субъектов социальной деятельности к чему-то более высокому, совершенному, превосходящему в том или ином отношении наличную реальность.
Применительно к отечественной истории в данном случае интересен пример с Екатериной II и А.И. Радищевым, которые "...одинаково любили свободу и считали ее высшим идеалом"2. Можно понять русского просветителя XVIII века, который восклицает: "Велик, велик ты, дух свободы, зиждителей, как сам есть Бог"3, Его знаменитое "Путешествие из Петербурга в Москву" - радикальное социально-критическое воплощение "духа свободы". Труднее понять императрицу, называвшую свободу "душою всего" и одновременно пресекающая всякие действия, направленные против существующего правопорядка.
Подобная разноголосица характерна и для современного западного общества, где слово "свобода" стало своего рода паролем, пропускающим в так называемую большую политику. Так, представители неолиберализма акцентируют внимание на политической свободе, упорядоченной институтами права. Их противники слева, в частности, представители "спонти"(от слова «спонтанное») как разновидности альтернативного движения мелкобуржуазного типа, выступая за "новую свободу", "...относятся с открытой неприязнью ко всем организационным действиям, ко всем политическим партиям, к буржуазному обществу в целом"!. Интересно, что, по подсчетам Института общественного мнения Аленсбаха, в ФРГ уже более 700 тысяч человек сознательно "решились на жизнь вне общества благосостояния" .
Таким образом, о свободе говорят все или почти все, но вкладывают в это понятие различный, подчас противоположный смысл. Такой парадокс, на наш взгляд, объясняется по крайней мере следующими обстоятельствами. Прежде всего нельзя не учитывать, что в общественном мнении, культуре и философии прочно укоренилась традиция абсолютизации свободы как непреходящей, общечеловеческой ценности. Сюда примыкает и собственно религиозная позиция, согласно которой признание Бога и есть свобода. Сказывается, далее, поверхностное и фрагментарное понимание последней, когда она, что называется, разрывается на части, будто бы самостоятельные, самодостаточные. В результате появляется множество свобод {личная свобода, свобода собраний и союзов, свобода совести, вероисповедания и преподавания, свобода печати), зачастую ничего общего с подлинной, то есть духовно насыщенной и сознательной, свободой не имеющих1 .
По существу речь идет лишь об установлении определенных формальных правил игры, с которыми в конечном счете резко расходится сама действительность: "бегство от свободы" приобретает все более массовый характер. Поэтому, Запад, строго говоря, не может выступать примером, хотя он по-прежнему преподносится средствами массовой информации как рай для свободных людей. Свобода понимается там узко экономически (владение частной собственностью, продажа рабочей силы) и преимущественно юридически (формальное равенство граждан перед законом, права человека) .
Что касается нашей страны, в целом евразийского пространства, на котором с недавнего времени прививается - упомянутый "рай", то здесь на поверхности свободы стало больше: в политике, идеологии, на улице, на рынке. Жестокий всеобъемлющий кризис бывшего советского общества не может заслонить по крайней мере одно очевидное достижение - известное социально-психологическое раскрепощение.
Думается, что сколько-нибудь значимой заслуги старых и "новых" политиков в этом своеобразном раскрепощении нет - общество само внутренне созрело до определенного состояния, а политики либеральной ориентации лишь воспользовались благоприятной для них ситуацией. Вместе с тем их же стараниями одна из самых привлекательных ценностей значительно потеряла в весе в глазах значительной части населения на фоне чрезвычайного обострения социально-экономических и духовно-нравственных проблем.
Сказались здесь и общепланетарные коллизии, некоторые тенденции в развитии ноосферы, отмеченные г к примеру, футурологом А- Тоффлером: ускорение темпа перемен, фрагментарность в отношениях между людьми, разнообразие и быстротечность, являющаяся "психологической копией" новой социальной силы, то есть ускорения. Особенно больно по России ударила "информационная составляющая современной жизни", когда индивид оказывается один на один с морем "закодированной информации, которое его окружает...", накрывает1. Ситуация усугубляется отрывом этой составляющей от подлинных критериев истинности, от интересов социокультурного целого и от исторически сложившихся образцов морали.
Нравственное содержание свободы
Анализ проблемы свободы в аспекте выявления теоретических источников и предпосылок реконструируемого нами явления не может ограничиваться высвечиванием основных ее решений преимущественно в аспекте социальной проблематики. Тем более что ни один серьезный философ в прошлом и в настоящем не считал и не считает реально достигнутые результаты в плане реализации свободы в обществе абсолютно совершенными и самодостаточными. Отсюда - присутствие социального идеала, рассматриваемого в связи с перспективой формирования и развития соответствующей личности. Последняя же мыслится прежде всего в морально-нравственном ключе и с точки зрения свободной самореализации.
Мы не можем не остановиться на глубинной, преимущественно этической истории вопроса и в связи с тем, что предмет настоящего исследования касается проблемы нравственного воспитания современного человека, т.е. речь идет о том, что принято называть социально-практическим "приложении этики"1. Разумеется, здесь придется ограничиться основными вехами на пути к преимущественно нравственно-этическому пониманию свободы. Последнее является доминирующим с точки зрения общества, которое стремится к идеалу. В свою очередь это предполагает последовательную и целенаправленную работу по выделению, обоснованию и развертыванию в образовательном плане действительно приоритетных ценностей, реализация которых позволило бы осуществить в конечном счете значимый духовный, нравственный прорыв в качественно новое состояние общества. Оно должно быть избавлено от вопиющей несправедливости и реальной несвободы. Своеобразной направляющей в данном случае выступает именно свобода, но в связке с нравственностью и взятая в конкретном социокультурном контексте. Ситуация, когда совокупность, так называемых, общечеловеческих ценностей и норм является, по выражению П.А. Сорокина, "чем-то вроде бакалейной корзины, куда свалено все вместе"1, наконец-то должна быть преодолена,
Исторически политическому сознанию, возникшему в результате социально-экономической поляризации рабовладельческого общества, предшествует нравственное и является с тех пор неотъемлемым атрибутом всех социальных феноменов. Содержание морали в конечном счете определяют отношения между людьми именно как людьми, а не чьими-либо подданными. Представляя собой форму регуляции коллективной жизни людей в обществе, мораль вместе с тем задает общий ценностный ориентир для личности, по определению самоценной, тяготеющей к добру. «Судьбы нравственной жизни личности, - справедливо подчеркивает А.И. Титаренко,- неотделимы от судеб общества»2.
Политика же неотделима от государства, что заставляет ее все время уходить из-под нравственного контроля, А это, в свою очередьт оказывает в целом негативное разрушающее действие на сам контроль, тем более что он также относителен и в решающей степени зависит от степени пре- одоления зла конкретными людьми в конкретном сообществе. Данное обстоятельство сказалось даже на воззрениях крупных мыслителей, не сумевших преодолеть ограниченность того или иного социально-политического порядка. В результате сама свобода представлялась однобоко и поверхностно. Вместе с тем, когда осуществлялся собственно этико-философский анализ реальных проблем и когда рефлексии подвергалась сама нравственность, философы зачастую преодолевали ограниченность тех или иных представлений своего времени, поднимались до значительных высот в деле теоретического и практически-нравственного освоения проблемы свободы. Нельзя не учитывать при этом то обстоятельство, что практически все крупнейшие труды, касающиеся самих основ социальной и человеческой жизни, начинались , так сказать, в головах их авторов с некоего нравственного чувства, как правило, - чувства протеста против несправедливости, ущербности наличного бытия. Так, разоблачительная ирония Сократа в известной мере воплотилась в «Государстве» Платона, в Марксовом «Капитале» просматривается явное сочувствие самым обездоленным, в «Исповеди» Л.Н. Толстого - глубинное чувство истинности простой, трудовой, честной жизни. Можно согласиться в этой связи с мнением Ю.Н. Давыдова, который, анализируя причины охлаждения Толстого к Шопенгауэру, делает вывод о том, что «его нравственный переворот оказался условием выхода из теоретического тупика - как это и до него случалось со многими мыслителями»1. Не останавливаясь здесь на содержании теоретических поисков Толстого или других мыслителей практически-нравственной ориентации, подчеркнем, что в качестве предмета целенаправленных исследований в философии и этике проблема соотношения свободы и нравственности выдвигается не сразу, а постепенно, в целом по мере относительного исчерпания возможностей внешнего, узко политического понимания свободы.
Второй круг нашего анализа, призванного в конечном счете высветить основные теоретические источники, предпосылки, действительные место и роль русского классического анархизма, внесшего огромный вклад в дело осмысления и реализации своеобразной гармонии свободы и нравственности, снова берет начало с древневосточной философии и этики. Именно там, на наш взгляд, зарождается общее представление об указанной гармонии, рассматриваемой преимущественно еще вне контекста противоречивой социальной реальности.
Применительно к Конфуцию можно говорить, по-видимому, лишь о фрагментарном анализе последней в связи с определенными проблемами управления людьми сверху, на уровне сугубо властных структур. Соответственно, жизнь и деятельность великого китайского моралиста внешне кажутся не столь свободными, как жизнь и деятельность Будды. На самом деле ему во многом удалось преодолеть жесткое притяжение сугубо политической сферы и его поступки, особенно в зрелые годы, отличаются высокой степенью нравственно просвеченной свободы.
М. А. Бакунин: от анархизации революционности к зтизации анархизма
Основоположником анархизма в России является М.А. Бакунин (1814 - 187 6},, известный мыслитель и участник движения протеста против господствовавших в России и Европе XIX века, соответственно, феодально-крепостнических и буржуазных, отношений, закрепленных жесткой государственно-бюрократической системой. Частично о нем уже шла речь выше в связи с критическим анализом формально провозглашаемой свободы в реально несвободном обществе. В известном смысле отец русского анархизма, как и многие его предшественники, в целом идет в подобном анализе от фиксации внешней сферы проблемы свободы к ее внутреннему, глубинному содержанию.
В плане общефилософской и политической оценки наличного эксплуататорского , а значит и несвободного, по определению, общества М.А, Бакунин развертывает достаточно основательный и серьезный анализ реальной ситуации как в России, так и на Западе, исходя прежде всего из неприятия любых форм несправедливости и фактического порабощения применительно к любому человеку и обществу. С самого начала доминирующим у него был не классовый, а социально-гуманистический подход, в целом характерный для революционности непролетарского типа. Такая позиция во многом определялась тем обстоятельством, что он исходил прежде всего из внутренней потребности преобразований в России, менее свободной в экономическом и политическом отношени ях, но имеющей очень большой, на его взгляд, потенциал вольнолюбия и глубинного, преимущественно крестьянского протеста против очевидной фальши и несправедливости в ситуации, когда интересы сохранения самой по себе власти по существу подавляли интересы развития общества как такового. Не случайно на первом плане у него именно народное дело, народный идеал, всенародное освобождение1.
Вместе с тем было бы ошибочным игнорировать международный характер учения М.А. Бакунина и бакунизма как идейно-политического течения. Так, некоторые западные авторы делают неоправданный упор на "чисто русское" их происхождение2. На наш взгляд, в данной форме анархизма нашли свое отражение интересы и стремления разнородных социальных слоев и групп, представляющих не только различные культуры, но и два пути развития, существенно расходившиеся как по своим исходным точкам {природные и человеческие ресурсы, экономическое состояние и проч.), так и по целям, подспудно вызревавшим в общественном сознании соответствующих обществ. Не случайно идеи крайнего антигосударственного протеста получили поддержку как в относительно отсталых странах, где были сильны элементы феодализма (прежде всего это Россия), так и в странах, где капитализм, уже "наполовину изжил себя, успел показать свою историческую ограниченность {Англия, Франция, к примеру) 1.
Однако, создавая свою теорию, М.А. Бакунин исходил прежде всего из той действительности, для которой были характерны болезненные процессы утверждения капитализма. На первом плане у него оказалась и застарелая болезнь жесткой государственности. Именно она, даже если рядится в иные, более привлекательные на первый взгляд одежды, представляется врагом как по отношению к отдельной мыслящей личности, так и по отношению ко всему народу, несущему на себе основную ношу государственно-бюрократического, политико-идеологического груза, во многом искусственного и зачастую чуждого коренным интересам общества как такового. В этом смысле идеи русского бунтаря-теоретика глубоко интернациональны и весьма актуальны. Сама жизнь продолжает подтверждать справедливость многих его критических суждений и наблюдений, касающихся различных сторон государства и политики вообще. По существу он пришел к осознанию необходимости стратегического преодоления устаревшей, так сказать, властной парадигмы общественного управления, которая не просто мешает реализации принципа свободы в обществе, но и противостоит ему по своей природе. Это явилось своеобразным прорывом, если иметь в виду фактическое господство в то время привычных и ограниченных представлений о месте и роли государства.
Освобождение общества не может идти через новую диктатуру, оно возможно, по Бакунину, только на основе неполитических соглашений между заинтересованными в созидании людьми и социальными группами (ассоциациями), стремящимися к сотрудничеству и взаимопомощи. Такой подход более оправдан в социально-нравственном отношении, но, правда, весьма утопичен в смысле характеристики наличной готовности самого народа для подобного рода вариантов общественного переустройства. Проблему реальной неготовности людей взять историческую инициативу на себя в целом сумел увидеть организатор знаменитой Лиги мира и свободы, ратуя за активизацию прежде всего образованной молодежи1, за развертывание хорошо поставленного и содержательного образования, которое рассматривалось им в качестве неотъемлемого элемента всей системы свободы в обществе. Если убрать этот элемент, рушится вся теоретическая конструкция освобождения человека и человечества.
Собственно открывшееся для него на определенном этапе духовно-нравственных и теоретических поисков противоречие между неприемлемым с позиций справедливости содержанием социально-политической и духовной жизни тогдашнего общества, с одной стороны; и идеологически приукрашенной формой этой жизни, представляемой с выгодных для властвующей элиты ракурсов, - с другой, как раз и определило основную линию его нравственно-философских поисков в направлении свободы.
На этом пути условно можно выделить по крайней мере два неравновеликих отрезка или разных по продолжительности этапа, которые, в свою очередь, могут быть разбиты на определенные периоды. Первый этап, длившийся примерно с середины 30-х до середины 60-х годов, в целом является временем анализа и выделения преимущественно внешних моментов свободы в ракурсе в основном политических и социальных преобразований.
Современная философия свободы и проблема субъекта духовно-нравственного обновления
В.А. Сухомлинский Одним из очевидных достижений нашего общества последних лет является определенный шаг в сторону своеобразного раскрепощения сознания, освобождение его от известных идеологических и социально-психологических уз. В этом смысле свободы стало больше. Однако одновременно мы сталкиваемся с парадоксом истории: "шаг вперед" вместе с тем сопровождается "двумя шагами назад", по крайней мере, в таких важнейших сферах общественной жизни, как экономическая, социальная, духовно-нравственная. Да и саму свободу уже требуется, что называется, освобождатв из своеобразного плена поверхностных, в том числе узко либеральных представлений. Такое положение дел оживляет интерес к современной философии свободы, что, соответственно, предполагает не только выход на новейшие концепции, но и обращение к недавней истории. При этом здесь не ставится задача представить все имеющиеся на сегодняшний день теории, подходы, имена. Речь идет в основном о значимых с нашей точки зрения явлениях и тенденциях, взятых в контексте опыта реконструкции анархизма и в аспекте размышлений о потенциальном субъекте духовно-нравственного обновления общества.
Временем серьезных подвижек в плане решения проблемы свободы по разным направлениям, включая собственно нравственный аспект, явился затронутый нами в связи с рас смотрением теории и практики русского классического анархизма период, а именно - вторая половина XIX -начало XX вв. Именно тогда, на наш взгляд, русская философская мысль не просто поднялась на один уровень с европейской, но и активно взаимодействовала с последней, что сказалось как на общих достижениях, так и на трудностях каждой из относительно самостоятельных линий теоретического отношения к действительности.
В указанный период проблема свободы рассматривалась в основном в психологическом и религиозном аспектах: А. Антонов, иеромонах Антоний, В,С. Соловьев и др. Определенный интерес с точки зрения целостного охвата нашей темы представляет Н.А. Бердяев, симпатизировавший анархизму в целом и вместе с тем понимавший его вне контекста целенаправленных социальных изменений.
Поставив в центр своей философии именно свободу в личностном аспекте, Бердяев пытается опереться на богатый исторический и религиозный материал, обращается к реалиям собственно российской жизни(можно назвать такие его работы, касающиеся проблемы свободы, как «Самопознание (опыт философской автобиографии)», «Философия свободного духа. Проблематика и апология христианства», «О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической философии», «Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности» и др.). Он не просто верит, «что божественная жизнь, жизнь в Боге есть свобода, вольность, свободный полет, без-властие, ан-архия», но и тесно связывает свободу с темой о человеке, творчестве, а также с истиной, которая «...познается в свободе и через свободу»1. Однако зачастую его пространные, личностные и по существу субъективно-идеалистические рассуждения о свободе во многом лишь запутывают проблему, делают ее принципиально неразрешимой, хотя и более привлекательной.
В целом, выделяя разные свободы, включая и добожест-венную, Бердяев как бы душит свободу в собственных объятиях : по существу она исчезает в качестве цели, - ее и так много в самосознании и творчестве отдельного человека . Более того, он даже уходит от всеобщего нравственного закона Канта, помещая духовное начало, а значит и свободу как таковую «по ту сторону добра и зла»2.
Одна из трагедий русской социально-философской и этической мысли материалистической ориентации новейшего времени заключалась в том, что ее представители после М.А. Бакунина стали опираться в основном на партийно-классовый принцип анализа прошлого и настоящего (его современники -В. Г. Белинский, А, И. Герцен, Н. А. Добролюбов и др. - в своих исследованиях и выводах в основном опирались на принципы объективности, исторической справедливости и гуманизма) . По существу этот принцип оказался выше самой свободы, если ее рассматривать в широком гуманистическом и перспективном плане. Г.В. Плеханов, В.И. Ленин, другие марксисты, во многом точно и справедливо указывая на корни несвободы в самом обществе, зачастую чрезмерно преувеличивали роль и значение чисто политических средств ее достижения. Отсюда и однозначно негативное отношение к анархизму, рассматриваемому преимущественно в качестве варианта интеллигентской "естественной неприязни к пролетариату"1 . На самом деле все было значительно сложнее, а сам пролетариат не всегда был на высоте, слишком резко демонстрируя свою неприязнь к интеллигенции как таковой. Были, правда, и исключения: после революции 1917 года П.А. Кропоткин не только не подвергся гонениям, но даже поддерживался, во всяком случае материально, В. И. Лениным и его ближайшими соратниками.
Что касается Запада, то там был накоплен огромный исторический и научный материал, на основе которого делаются новые обобщения и выводы, в том числе нравственно-философского порядка„ Среди наиболее заметных авторов того времени нельзя не выделить Д. Актона, В. Виндельбанда, Ф. Ферстера, К. Фишера, А. Фулье, Р. Штайнера. Типичной представляется самооценка последнего, касающаяся его «Философии свободы»: «В моей книге нет ничего, что не носило бы личного характера... Некоторые крутые скалы перепрыгнуты в моем случае самовольно и совершенно индивидуально, я пробивался сквозь дебри на свой лишь мне одному присущий лад. Лишь когда достигаешь цели, узнаешь, что достиг ее»2.