Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Историко-культурные предпосылки эстетики немецкого гуманизма 20
1.1. Проблема своеобразия немецкого гуманизма и особенности его исторического развития 20
1.2. Особенности мировоззрения немецких гуманистов 34
Глава 2. Поэтика и риторика немецких гуманистов 46
2.1. Проблема технических поэтик 46
2.2. Воззрения гуманистов на поэтическое творчество 55
2.3. Риторика немецких гуманистов 64
2.4. Особенности образно-смысловой системы немецкой гуманистической литературы 68
Глава 3. Смеховой аспект гуманистической культуры 82
3.1. Развитие смехового начала в немецкой гуманистической культуре 82
3.2. "Письма темных людей". Взаимодействие карнавальной и ученой традиций 87
Глава 4. Игра в культуре немецких гуманистов 121
4.1. Аспекты и функции игрового начала в образе жизни гуманистов 121
4.2. Роль игры в творчестве немецких гуманистов 135
Заключение 140
Библиография 144
- Особенности мировоззрения немецких гуманистов
- Воззрения гуманистов на поэтическое творчество
- "Письма темных людей". Взаимодействие карнавальной и ученой традиций
- Роль игры в творчестве немецких гуманистов
Введение к работе
Актуальность данной темы. Интерес к культуре Ренессанса существует давно и обусловлен разными причинами. За последние два века накопилась огромная литература, посвященная проблемам Возрождения. Не утихают споры по многим вопросам. Тем не менее остаются еще в тени некоторые частные аспекты этой культуры, особенно связанные с конкретными национальными традициями.
Существует множество самых разнообразных точек зрения по основным проблемам: периодизация и типология культуры Возрождения, сущность ренессансного гуманизма, взаимоотношение гуманистического движения с другими пластами культуры Ренессанса и т.д. Такая ситуация заставляет каждого исследователя, обращающегося к истории Ренессанса, определить свою позицию в отношении этих узловых вопросов. Поэтому автор данного исследования, не останавливаясь на этом подробно, тем не менее считает необходимым изложить ниже свою точку зрения, которая является отправным моментом для дальнейших рассуждений, составивших основное содержание работы.
В определенном смысле можно говорить о проблеме эстетики Возрождения (равно как средневековья и античности), что связано с отсутствием эстетики как особой сферы философского познания, а правильнее было бы сказать, с ее «имплицитным» характером. Этим можно объяснить тот факт, что многие исследования исторического развития эстетической мысли в прошлом открывались только концепцией А.Баумгартена, например, в «Истории эстетики в Германии» Г. Лотце (146). Р.Циммерманн добавляет к этому раздел, посвященный античной эстетике, рассматривая взгляды Платона, Аристотеля и Плотина. При этом он пишет: «От третьего века до восемнадцатого в истории философии прекрасного и искусства нет ничего кроме большого пробела» (155, 147). Относительно Ренессанса Р.Циммерманн добавляет, что «благоговение перед унаследованной от древнего мира философией препятствовало всякому самостоятельному подъему мысли как вообще, так и в теории прекрасного и искусства» (155,153). Появившиеся вслед за этим работы К.Германа (138) и М.Шаслера (151) сохраняют ту же структуру изложения, выделяя в истории эстетики период античности, после которого сразу идут концепции нового времени. Оба автора отмечают отсутствие эстетической теории в эпоху средневековья и Ренессанса. Шаслер довольно категорично заявляет: «После Плотина ... прошло ... пятнадцать веков, за которые нет ничего, что позволяло бы почувствовать какой бы то ни было научный интерес к миру прекрасного и искусства» [выделено мною - И.С.] (151,253). Такие взгляды вполне объяснимы с точки зрения философской парадигмы XIX в. с присущим ей узко ограниченным понятием эстетики и философской теории вообще.
Развитие философии в конце XIX - начале XX веков привело к расширению предложенного А.Баумгартеном первоначального определения новой философской дисциплины. Со временем она вобрала в себя и закрепила в своей предметной области ряд проблем, имевших уже историческую традицию своего решения. Такая ситуация должна была с неизбежностью привести к ретроспективному анализу этой традиции, изучению исторических корней современной эстетической теории. Как отмечает Г.А.Беляев в своей работе «Становление эстетической теории»: «Процессы рефлексии в науке связаны с ее зрелостью, которая характеризуется, в частности, тем, что научная мысль более строго и углубленно, чем на ранних ступенях, изучает свой познавательный арсенал... Ученых интересуют различные аспекты становления эстетической науки» [выделено мною -И.С.] (16, 3).
Развитие исторической науки о Возрождении, а также возникновение новых подходов к пониманию духовной жизни прошлых эпох стимулировали в XX веке оживленные дискуссии о специфике ренессансной культуры. Это привело к углублению и расширению исследований в области ренессансной эстетики. В коллективных и авторских трудах по истории эстетики уже неизменно присутствует раздел, посвященный Возрождению (Дж.Сэйнтсбери (150), В.Татаркевич (153), и др.).
Изучение истории эстетики (до Нового времени) имеет свою специфику, которая осознавалась постепенно. В некоторых случаях обзоры эстетики Возрождения ограничивались изложением высказываний одного-двух мыслителей, являвшихся, по мнению исследователя, «ключевыми» фигурами в культуре данной эпохи.
Заметно отличается от многих работ по форме изложения материала книга К.Гилберт и Г.Куна «История эстетики» (37). Параграфы главы, посвященной Ренессансу, раскрывая смысл отдельных понятий, популярных в эту эпоху идей и принципов («Зеркало», «Завеса», «Искусство возвышается, проявляя свое благочестие», «Умственный багаж художника» и т.д.), в своей совокупности отвечают на поставленный в начале главы вопрос: «Что нового дало Возрождение?». Но следует отметить, что достаточно живое повествование в то же время рыхло структурировано. Сложность, присущая ренессансной мысли, здесь еще более усугубляется авторами, которые сталкивают противоречивые высказывания различных представителей Возрождения, выхваченные из разных периодов эпохи и разных европейских культур. В результате возникает пестрая «мозаика», напоминающая сборники афоризмов.
В отечественной науке (особенно во второй половине XX в.) благодаря многочисленным историко-культурным исследованиям Ренессанса, а также публикации памятников эстетической мысли (2; 5; 6; 54; 73; 80; 86; 104 и др.) открывались новые перспективы в изучении наследия эстетической мысли, появилась возможность создания более полной картины эстетических представлений, свойственных этому периоду. Рассмотрение взглядов разнообразных деятелей культуры (философов, писателей, художников) в контексте культурных процессов, происходивших в западной Европе с XIV по XVI века, позволяло не только познакомиться с разнообразием направлений эстетической мысли, но и выявить специфические проблемы, связанные с реконструкцией ренесансного эстетического сознания.
В отечественной эстетической науке такой подход был реализован в ряде научных и учебных изданий по истории эстетики, в которых Ренессансу отводилось отдельное место (62; 72; 87; 99; 101; 130). Эти работы, основанные на марксистской методологии, учитывали не только социально-экономические процессы, на фоне которых разворачивалась ренессансная мысль, но и общие тенденции в духовной культуре, неотъемлемой частью которой являлось эстетическое познание. Во введении к первому тому «Истории эстетики» М.Ф.Овсянников так формулирует основные принципы этого подхода: «С точки зрения марксизма, эстетические идеи являются гранью целостного исторического процесса, где определяющую роль играет развитие производительных сил во взаимодействии с производственными отношениями» (2,10). Так как эстетика партийна и отражает борьбу классов и общественных групп, возникает стремление «показать закономерный характер развития эстетических идей, их связь со способом производства, с классовой борьбой в классовом обществе, с учетом как национальных, так и интернациональных условий их развития» (2,13). Исходя из этих принципов, характеристике эстетики Возрождения предшествует характеристика ренессансной культуры. Среди особенностей эстетической мысли этой эпохи выделяется как одна из важнейших тесная связь с художественной практикой. «Это не абстрактно-философская эстетика, а эстетика предметная, ставящая своей целью решение конкретных вопросов искусства. Она возникла из запросов практики и призвана была решить практические задачи» (2, 53). Другими особенностями эстетики Ренессанса Овсянников называет ее идеально-утопический характер («Эстетика Возрождения - это прежде всего эстетика идеала») и то, что она не представляет собой абсолютно однородного явления, вбирая в себя различные течения и меняясь на разных этапах этой эпохи.
В этом же томе, в статье, предваряющей раздел «Возрождение», Г.С.Померанц отмечает, что «философская и эстетическая мысль Возрождения внутренне отрывочна», объясняя это как «органическое свойство сознания, порвавшего со схоластической дисциплиной и еще не создавшего никакой другой. Оно текуче и переливчато по самой своей структуре» (2, 469). Совершенно справедливо Померанц пишет о сложном переплетении научных и мифологических тенденций, о широком использовании поэтического языка образов в ренессансной литературе.
Исходя из понимания сложного и противоречивого характера ренессансной эстетики, становится вполне закономерной попытка, предпринятая М.С.Каганом («Лекции по истории эстетики»), выделить принципы эстетического сознания, «которые можно считать инвариантными, характерными для Возрождения как такового» (72, 76). В общей характеристике ренессансной эстетики подчеркивался ее светский характер и даже полное отделение от религии и богословия (72, 79). Был отмечен тот факт, что «ренесансная эстетика покидает и свое материнское философское лоно, «перебазируясь» полностью в теорию отдельных искусств» [выделено автором - И.С.] (72, 79).
Обстоятельный анализ ренессансной эстетики дает В.П.Шестаков в книге «Очерки по истории эстетики» (130) и разделе «Эстетика Ренессанса» во втором томе «Истории эстетической мысли» (62), не только выделяя в ней отдельные направления, но и обращаясь к творчеству отдельных мыслителей. Как и другие авторы он констатирует, что «говорить о каких-то единых, общих для всей художественной культуры Возрождения особенностях чрезвычайно сложно, подчас невозможно» (62, 129). На возникновение и развитие эстетической теории эпохи Возрождения большое влияние оказывает гуманизм, который поворачивает общественное сознание к новым темам и идеям. Философская основа ренессансной эстетики не являлась однородной: стоицизм, эпикуреизм, неоплатонизм в сложном взаимодействии формируют многообразие эстетических воззрений эпохи.
Обширная монография А.Ф.Лосева (82), полностью посвященная эстетике Возрождения, до настоящего времени остается единственной по данной теме. В характеристике ренессансной эстетики Лосев подчеркивает выдвижение на первый план чувственной красоты. Увеличивается доверие к данным человеческих чувств, что находит свое выражение в появлении проективной геометрии («чувственной математики»). Сравнивая ренессансную эстетику с античной и средневековой, Лосев отмечает ярко проявляющуюся в ней «субъективистически-индивидуалистическую жажду жизненных ощущений». С другой стороны, ренессансное сознание постигает и трагизм ограниченности человеческого существа. Для обозначения кризисного состояния ренессансной культуры на ее последнем этапе Лосев вводит понятие «модифицированного» Возрождения.
Огромный фактический материал, привлеченный автором, позволяет проследить связи между развитием эстетической мысли и процессами, происходящими в других сферах общественной жизни (науке, искусстве, религии, политике). Динамика эстетического сознания представлена на протяжении четырех столетий. Все это составляет несомненную ценность данной работы, равно как и сама попытка дать общую картину эстетической мысли Возрождения. Вызывают возражения отдельные положения, например, чрезмерное акцентирование внимание на неоплатонизме, по сути сведение к нему как к основе всех проявлений ренессансной духовной жизни. Здесь видимо сказалось стремление автора к «монистической формуле», которое он так и не смог преодолеть, вопреки собственному утверждению о сложном характере эстетики Ренессанса: «Эстетика Ренессанса всегда создавала для своих исследователей и толкователей огромные трудности, так как всем всегда хотелось свести ее на какой-нибудь один-единственный принцип. Сделать это невозможно потому, что эстетика Ренессанса обладает чертами огромного и часто вполне стихийного субъективно-человеческого жизнеутверждения, еще далекого от последующих эпох господства тех или иных дифференцированных способностей человеческого духа» (82, 47).
К теме ренессансной эстетики исследователи обращались также в ряде работ, посвященных отдельным эстетическим проблемам или вопросам теории искусства (41; 56; 60; 69; 100; 105; 116; 119 и др.)
Эстетические проблемы немецкого гуманизма. Эстетические представления итальянских гуманистов уже давно исследуются и можно сказать, что об эстетике Ренессанса в основном судят именно на основании произведений, созданных итальянцами. Это хорошо видно на примере указанных выше работ по истории эстетики, где преимущественно рассматриваются итальянские сочинения с краткими упоминаниями об отдельных произведениях немецких, французских, английских и других гуманистов. Из немецких мыслителей чаще всего в поле зрения исследователей попадали Николай Кузанский и Альбрехт Дюрер. Эстетические воззрения некоторых немецких гуманистов иногда затрагивались исследователями как определенный аспект их философского наследия (А.Х.Горфункель (41), В.В.Соколов (118), Тажуризина (122), В.Дильтей (51), Э.Кассирер (65)) либо при характеристике мировоззрения и творчества (А.Н.Немилов (94; 95), Л.Гейгер (36), Д.Штраус (131), Э.Айнерт (134), К.Краузе (144), П.Хельд (137)). Следует отметить также ряд работ по истории искусства и литературы немецкого Ренессанса, которые касаются эстетических проблем немецкого гуманизма: Б.Пуришев (108 и 109), М.Я.Либман (74, 75 и 77), А.Н.Немилов (92 и 85), Ц.Г.Несселынтраус (97), О.Бенеш (18), Г.Вельфлин (29), Э.Панофский (93) и другие). Определенный вклад в исследование эстетического сознания немецкого гуманизма внесли исследования поэтики К.Боринского (133) и Б.Марквардта (147).
При изучении немецкого гуманизма мы сталкиваемся с тем, что здесь (в сравнении с итальянским) очень мало самостоятельных теоретических (или претендующих на теоретичность) сочинений по эстетическим проблемам. Поэтому в данном исследовании для освещения эстетических представлений немецких гуманистов был привлечен самый разнообразный материал: трактаты, художественные произведения, публицистика и, конечно, обширная переписка. Автором была предпринята попытка выявить эстетический аспект мировоззрения гуманистов, опираясь на различные источники нескольких авторов, но представить это не как набор отдельно взятых самодостаточных положений, а все же как систему воззрений. Основания для возможности подобного обобщения лежат в самой культуре и этот вопрос будет отдельно рассмотрен.
Субъективной причиной невнимания исследователей к эстетике немецкого гуманизма можно считать прежние методологические подходы, которые ограничивали и предметное поле, и возможности использования памятников в качестве источников.
Новые методы, разрабатывавшиеся в XX веке, обозначили новые стратегии научного поиска. Благодаря этому в определенном смысле расширилась источниковедческая база, так как уже известные и описанные памятники стали давать дополнительную информацию, что в целом позволяет подняться на новый уровень в исследовании истории эстетической мысли.
Использование таких методологий позволило в данной работе обратиться к пока еще недостаточно изученной теме эстетических воззрений немецких гуманистов. Из множества эстетических проблем были выделены прежде всего те, которые неразрывно связаны с самой спецификой гуманистического движения. Поэтому вопросы поэтики и литературного творчества оказались на первом месте.
Таким образом, данной работе в центре внимания находится поэтика немецкого гуманизма, теоретический и практический ее аспекты, рассматриваемые под углом зрения реконструкции культурной парадигмы, формировавшейся в рамках гуманистической культуры эстетическими методами. Исходя из этого были выделены три основных аспекта изучения:
1) поэтика и риторика немецкого гуманизма, их связь с практикой литературного творчества и созданием новой шкалы ценностей, 2) роль смеховой литературы (как «поэтики отрицания») и 3) значение игрового начала как эстетического способа реструктуризации культурной парадигмы. Эстетический аспект культурной парадигмы предстает во взаимодействии «поэтики утверждения» и «поэтики отрицания» как полюсов ценностной системы. За рамками исследования остается большое количество вопросов, которые требуют самостоятельного исследования (например, воззрения гуманистов на изобразительное искусство, музыку, театр). Цели исследования. Из всего выше изложенного вытекают цели данного исследования: выявить эстетический потенциал поэтики и риторики немецких гуманистов; рассмотреть роль художественной литературы в гуманистической культуре и ее значение как средства формирования новой системы ценностей и новой картины мира в условиях переходной эпохи; исследовать эстетическую основу способов освоения новой системы ценностей и перестройки сознания в переходный период культуры.
Исходя из поставленных целей можно сформулировать следующие задачи:
Выявить доминанты гуманистической поэтики и риторики и их эстетический смысл;
Изучить особенности художественной системы гуманистической литературы;
Исследовать особенности смеховой литературы немецкого гуманизма с позиций «поэтики отрицания»;
Рассмотреть игровое начало как эстетический механизм культурной адаптации к новой ценностной системе в условиях переходной эпохи. Объект и предмет исследования. Объектом исследования является эстетический аспект мировоззрения немецких гуманистов, который рассматривается в двух сравнительных плоскостях: в синхроническом аспекте - при сопоставлении с гуманистическими движениями в других странах Европы (прежде всего с итальянским гуманизмом) - и диахроническом - при анализе национальных культурно-исторических корней немецкого гуманизма.
Предметом исследования является эстетическое сознание немецких гуманистов, изучаемое на материале конкретной группы - эрфуртского кружка. Выбор данной группы был продиктован рядом причин. Во-первых, поставленной целью - изучения парадигмы культурного сознания (в эстетическом аспекте), что возможно только тогда, когда перед нами имеется достаточно сплоченная группа единомышленников, когда позволительно говорить об определенном единстве идей и настроений. Во-вторых, эта группа относится к младшему поколению немецких гуманистов, что тоже имеет важное значение, так как их личностное формирование осуществлялось в момент существования в Германии собственной гуманистической среды, и их деятельность падает на период наивысшего расцвета немецкой гуманистической культуры. В-третьих, с этим кружком связаны многие выдающиеся немецкие гуманисты, творчество которых влияло на общественное сознание эпохи. Таким образом, развивая то, что они усвоили от старшего поколения гуманистов, эти гуманисты активно пропагандируют и делают достоянием более широких слоев общества идеи и ценности гуманистической культуры. Акцент на творчестве эрфуртских гуманистов не исключает, а, напротив, даже предполагает обращение при необходимости к воззрениям других немецких гуманистов в целях более объемного изображения гуманистического сознания.
Методология и методы исследования. Начиная с классических для ренессансоведения работ Я.Буркхардта (25) и Г.Фойгта (123), история изучения Ренессанса прошла ряд этапов: описание наиболее ярких (репрезентативных) явлений духовной культуры; углубленное изучение отдельных аспектов духовной жизни, выявившее противоречивые тенденции в общей картине ренессансной культуры; дискуссии о доминантах, источниках и стимулах культурного развития (изложение основных позиций по этим вопросам можно найти в работах Л.М.Брагиной (23) и специально по немецкому гуманизму - у А.Н.Немилова (95) ); попытки связать духовное развитие с социально-экономическими процессами (Е.А.Косминский, О.Л.Вайнштейн (27)) и, таким образом, выйти на более широкие обобщения о характере эпохи. Стремление рассматривать отдельные явления культуры на фоне широкого исторического контекста стало преобладающим во второй половине XX века как в зарубежной, так и в отечественной историографии (34; 44; ПО - 115). Понимание исторической динамики как единого процесса всесторонних изменений в жизни общества привел к «методу комплексного исследования». Так в фундаментальной работе М.А.Гуковского по истории итальянского Ренессанса использование этого метода привело к определенной структуре изложения: разделение каждой главы на части, описывающие отдельные стороны общественной жизни - социальной, экономической, политической и культурной.
Наряду с этой традиционной линией развития исторических исследований в XX в. наметились иные подходы к изучению прошлого. Анализируя особенности новых направлений, А.Я.Гуревич (46) выделяет несколько общих для них черт. Прежде всего они обращаются к таким аспектам исторической действительности, которые ранее не привлекали пристального внимания ученых. Это соответственно выявило совершенно новые проблемы исторического развития общества и культуры и потребовало разработки иных методов исследования. Новые методы привлекали опыт других научных дисциплин и новые источники. Чаще всего речь шла о новом прочтении уже известных памятников, которые будучи рассмотренными под иным углом зрения, дали новое знание об особенностях социо-культурного развития в прошлые эпохи.
Среди этих новых направлений А.Я.Гуревич особо выделяет в зарубежной науке Школу «Анналов», а в отечественной - тартусскую школу семиотики, теорию «карнавальной культуры» М.М.Бахтина и исследования истории ментальностей. Все эти направления открывают широкие возможности для исследователей культуры прошлого в понимании глубинных связей, существующих между разными аспектами социокультурной действительности.
Наиболее продуктивным в настоящее время представляется принцип целостного взгляда на историю, который должен преодолеть однобокость узкоспециализированных знаний. «...Разбив обширное поле исторического изучения на множество «делянок», мы не видим этого поля из-за заборов, которыми отгородились друг от друга представители разных отраслей исторического знания. Утрачен целостный взгляд на историю» (46, 21). Такое целостное видение исторической эпохи требует уже не просто «комплексного метода», а «синтеза» историко-культурного знания.
Исследования ученых школы «Анналов» обозначили важный вектор в современой историографии и культурологии. Обращение к проблемам менталитета, изучение типов мышления и особенностей картины мира, присущих разным культурно-историческим эпохам неразрывно связано с изучением своеобразия разных культурных типов. В отечественной науке о Ренессансе данный подход реализуется в работах Л.М.Баткина по итальянскому гуманизму (15), А.Д.Михайлова по средневековой французской культуре (90). Можно отметить, что данный аспект исследования еще не получил достаточной разработки в отношении культурного наследия немецких гуманистов. Но именно этот подход позволяет лучше понять многие особенности эстетического сознания немецких гуманистов, которые до этого оставались без должного внимания, и по-новому оценить значение существующих памятников эстетической мысли.
В данном исследовании эстетические проблемы рассматриваются именно через призму «целостного подхода». Это позволило по-иному оценить некоторые факты и соединить в единую картину отдельные явления, рассматривавшиеся до этого независимо друг от друга.
Эстетические представления и художественная деятельность гуманистов берутся в их отношении к проблеме реконструкции картины мира.
Большое значение в методологическом отношении в связи с данным подходом имеют работы М.М.Бахтина по философии смеха и особенно «Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Возрождения» (17). Стихию смеха М.М.Бахтин раскрыл на нетрадиционном материале, долгое время не привлекавшем должного внимания со стороны ученых. Проникновение в сущностную глубину карнавальных образов позволило ему открыть смеховой «полюс» культурного бытия, уравновешивающий, придающий жизненную напряженность и динамику «серьезному», идеально-возвышенному «полюсу».
Исследование эстетического сознания немецких гуманистов опиралось на разработки проблем исторической поэтики в работах А.В.Михайлова (88; 89), М.Б.Храпченко (129), В.В.Бычкова, Д.С.Лихачева и
В связи с тем, что в данной работе предпринята попытка пересмотреть значение некоторых известных памятников гуманистической литературы (гуманистических «поэтик», «Писем темных людей»), большое значение имело использование принципов феноменологической методологии. Э.Гуссерль ставит вопрос о структурах сознания и о том, как в смыслообразующем потоке сознания строится картина мира (49). В то время как Э.Гуссерль ориентировал феноменологию на приоритет теоретического, М.Хайдеггер последовательно развивает принцип «беспредпосылочности» в движении «к самим вещам». Восходящее к греческой философии господство теоретического познания и мышления привело к тому, что «в философской разработке души, жизни или духа никогда не приводило к тому, чтобы можно было встретить жизнь из нее самой, свободно, т.е. без ориентации на теоретическое» (128, 24).
Многие исследователи культуры Ренессанса, подчеркивая сложный и противоречивый характер эпохи, указывают на невозможность выделения системы знаний, в силу того, что слишком часто во взглядах даже одного мыслителя уживаются совершенно разнообразные и порой противоречивые мнения. Тем не менее автор данной работы предпринял попытку рассмотреть факты с точки зрения целостной мировоззренческой системы («неомифологической»), в которой противоречия снимаются ее собственной внутренней логикой.
Хотелось бы также отметить как важную составляющую характеристики Ренессанса понятие «переходной эпохи». В характеристике Ренессанса стало традицией подчеркивать сложный и противоречивый характер, который объясняется переходностью эпохи. На наш взгляд, само понятие «переходная эпоха» еще не получило достаточного осмысления. Чаще всего под этим подразумевается «переход от средневековья к Новому времени». Наличие противоположных явлений объясняется «сохранением элементов старого и зарождением новых тенденций», а также их «тесным переплетением». Но тогда «переходным» является любой произвольно выбранный период в истории, ибо он всегда будет соединять предшествовавший и последующий этапы, а также содержать в себе сложно переплетающиеся элементы нового и старого.
На наш взгляд это не просто механическое суммирование и переплетение прежних и новых явлений и тенденций в культуре. Переходная эпоха обладает рядом качественных характеристик, составляющих ее специфику как определенного типа культуры. Отправным моментом для нашего понимания данного явления культуры стали идеи, высказанные Ю.М.Лотманом в работе «Культура и взрыв» (83, 12 -148) и Т.Куном в книге «Структура научных революций» (68).
Переходная эпоха - это период «взрывов», которые сливаются в один Взрыв, существенно меняющий культурную ситуацию и духовную атмосферу в обществе. «Момент взрыва ознаменован началом другого этапа. В процессах, которые совершаются при активном участии механизмов самосознания, это переломный момент» (83, 25). Взрыв как философское понятие связан не столько с разрушением, сколько с созданием нового (при этом большую роль играет внезапность, непредсказуемость), подобно «рождению нового живого существа».
Момент взрыва, считает М.Ю.Лотман, является местом резкого возрастания информативности системы. Каждый момент взрыва имеет свой набор равновероятных возможностей перехода в следующее состояние. Возникает взрывное пространство - пучок непредсказуемостей, поле возможностей.. До определенного момента они выступают как неразличимые синонимы; состояние взрыва характеризуется моментом отождествления всех противоположностей. При переключении в состояние постепенного движения то, что объединялось в одном интегрированном целом рассыпается на различные (противоположные) элементы. Фактором, провоцирующим взрыв, может стать взаимодействие с другой культурной системой. Важную роль в процессе культуромоделирования в момент взрыва может играть искусство. «Искусство воссоздает принципиально новый уровень действительности, который отличается от нее резким увеличением свободы. Свобода привносится в те сферы, которые в реальности ею не располагают. Безальтернативное получает альтернативу» (129). Резкое возрастание степени свободы по отношению к реальности делает искусство местом экспериментирования. «Искусство создает свой мир, который строится как трансформация внехудожественной действительности...» (129).
Высказанные положения прекрасно ложатся на ренессансную ситуацию, которая представляет из себя именно сложное взаимодействие в «одновременно работающем механизме» взрывной (гуманистической, реализующейся в сфере духовной культуры) и постепенной (распространяющейся на все сферы жизни, эволюционно развивающиеся от средневековья). Данная концепция отмечает как закономерность наличие многовариантности, которая видится внутренне противоречивой для внешнего наблюдателя (современного историка), но для человека, находящего внутри взрывного потока, противоположности отождествляются, разные варианты выступают как синонимы. Скептицизм некоторых исследователей в отношении возможности выстроить единую систему ренессансной философии (в частности, эстетики) вытекает отсюда, так как наследие даже одного мыслителя может содержать столь противоположные оценки и суждения, что не представляется возможным воссоздание стройной общей картины. Отчасти взрывная ситуация Ренессанса стимулируется «втягиванием текстов» античности. Обозначая различные идейные направления одним понятием «древность», гуманизм вбирает в себя широкий спектр разнообразных представлений. На первых порах все из этого «богатства» ценно, все значимо. Отбор начнется позже. И наконец, роль искусства как доминирующей формы в процессе культурного моделирования в период Ренессанса, пожалуй, ни у кого не вызовет сомнения.
К этому хотелось бы добавить то, что переходную эпоху можно с точки зрения особенностей «взрывного» сознания охарактеризовать как неомифологическую. Проявляются законы мифологического мышления, открытые благодаря исследованиям психологами первобытного общества (К.Леви-Брюль). Неомифологическая, а не мифологическая, эта эпоха потому, что общественное сознание не отказывается от форм теоретического мышления, но они зачастую подвергаются воздействию со стороны механизмов мифо-поэтического мышления. Система идеалов и некоторых представлений о мире формируются как новые мифологемы.
Сформулированные здесь положения будут раскрыты на конкретном историческом материале в рамках данного исследования.
Методы исследования.
Исходя из вышесказанного, можно обозначить основные процедуры исследовательского поиска. Прежде всего - изучение источников, т.е. письменных памятников, связанных с деятельностью эрфуртских гуманистов: их литературных произведений, а также переписки. С этой целью использовались переводы на русский язык, а также публикации первоисточников. Выделенный материал по теме исследования анализировался и группировался по рубрикам, соответственно проблемам. Для более широких выводов, обозначения общих для всего немецкого гуманизма положений, найденный материал сравнивался с известными из научной литературы идеями других немецких гуманистов. Сопоставление с идеями итальянских гуманистов позволяло выявить либо пласт общегуманистических представлений, либо, напротив, подчеркнуть отличительные особенности воззрений немецких гуманистов.
Проделанный анализ позволил перейти к реконструкции гуманистического мировоззрения и дать объяснение некоторых явлений немецкой гуманистической культуры с точки зрения этой умозрительной модели.
Особенности мировоззрения немецких гуманистов
Немецким гуманистам в начале XVI в. были известны не только многие сочинения античных философов, но и произведения гуманистической литературы, осмысливающие наследие древних. Глубокий и живой интерес к духовному наследию античности стимулировал активный поиск древних рукописей и возвращение в общественное сознание идей, способных открыть новые пути развития мысли. «Именно с этой стороной гуманистического движения и связано в первую очередь определение всей эпохи как эпохи Возрождения, само наименование которой несет критически-отрицательную нагрузку по отношению к феодально-средневековой культуре, обосновывавшейся схоластической философией (117, 8). Но была античность языческая и была античность христианская. Произведения языческих мыслителей античности гуманисты прочитывали глазами христианина и создавали в своих интерпретациях своеобразный идейный синтез (более или менее органичный). Поэтому обзор основ гуманистического мировоззрения более естественно начинать с рассмотрения того влияния, которое оказали разные направления христианской философии, и затем перейти к гуманистическим трактовкам античных идей.
Большое внимание немецкие гуманисты уделяли патристике. Критика состояния современной им римско-католической церкви заставляла гуманистов обращаться к временам раннего христианства, апеллируя к авторитету апостолов и опираясь на идеи отцов церкви. Гуманисты берут также на вооружение прогрессивные достижения средневековой философии. Более рационалистически настроенные представители средневековой схоластики стремились подчеркнуть познаваемость созданного богом мира, ссылаясь на положения «Книги Премудрости Соломона», согласно которым бог «все расположил мерою, числом и весом». На эту книгу ссылаются Николай Кузанский и Эразм Роттердамский4.
Развитие научно-философского знания привело к появлению в период зрелого средневековья учения о «двух истинах»: истине философской, относящейся к познанию природы человеческим разумом, и истине божественной, содержащейся в Священном писании и определяющей сферу морали, но недоступной во всей полноте человеческому уму. Наряду с догматической, богооткровенной теологией (theologia inspirata) формируется естественная теология (theologia naturalis). Большой вклад в развитие последней внес Фома Аквинский. Гуманисты проявляют интерес к обеим сферам. Но ни онтологическая проблематика, ни научные исследования природы не находились все же в центре интересов большинства немецких гуманистов. Наибольшее значение для них имеет сфера человеческого бытия, а потому вопросы морали выдвигаются на первый план. Отсюда интерес гуманистов как к Библии, так и к ее комментаторам. Филологические исследования гуманистами текстов Священного Писания, создание более точных переводов их на латинский язык также весьма способствовало расшатыванию средневековой схоластической теологии. Наибольшее значение в этом направлении имела работа Эразма Роттердамского над Новым Заветом и немецкого гуманиста Иоганна Рейхлина - над Ветхим Заветом.
Здесь следует также упомянуть о большом значении для Северного Возрождения (и для немецкого гуманизма в частности) движения «братьев общей жизни», зародившегося в Нидерландах в 70-х годах XIV в., получившее в дальнейшем название «нового благочестия» (devotio moderna). «Мистические настроения самоуглубления и отрешенности, пронизывающие его, выражали, хотя и не вызывающее, но довольно решительное неприятие внешней, формальной и громоздкой официальной религиозности, которая заменялась здесь религиозностью глубоко личностной и сугубо моральной» (117, 29). Обучение в Девентерской школе «братьев общей жизни» наложило сильный отпечаток на воззрения Эразма Роттердамского, а также некоторых немецких гуманистов старшего поколения (Николая Кузанского, Родольфа Агриколу, Муциана Руфа).
Значительное развитие христианская мысль в рамках гуманизма получает благодаря изучению и осмыслению античного наследия.
Допустимость для христианина использовать языческую философию доказывалась ссылками на авторитет отцов церкви, а также на произведения Фомы Аквинского и Дунса Скота.
Среди направлений античной философии наибольшее значение для гуманистов имел платонизм, который в эпоху Ренессанса не различался от его неоплатонического развития. Кроме того, на взгляды гуманистов оказывал влияние и средневековый неоплатонизм через мистические учения Мейстера Экхарта, Таулера и Сейзе. Не раз на протяжении средневековья учения мистиков возникали как своеобразная оппозиция официальной доктрине. Влияние их ощущается в философии Николая Кузанского и более поздних немецких гуманистов. Но, тем не менее, эта же мистическая традиция во многом способствовала созданию гуманистической концепции человека и реабилитации земного мира . Можно говорить о влиянии неоплатонизма на поэзию немецких гуманистов.
Большое влияние на немецких гуманистов оказывает знакомство с идеями флорентийских платоников. «Особо значительную роль сыграла при этом идея Фичино и Пико делла Мирандола о «всеобщей религии», основывавшаяся на платоновском представлении абстрактного бога, тяготевшем к пантеизму. «Христианство, согласно этой концепции, лишь одно, хотя и наиболее совершенное, проявление этой максимально широкой религии» (117, 29). У Муциана Руфа можно найти отождествление античных богов с лицами христианской священной истории. «Есть только один бог и одна богиня, но много божеств и имен. Например: Юпитер,
Воззрения гуманистов на поэтическое творчество
Попробуем обозначить основные темы и проблемы поэтического творчества, обсуждавшиеся в произведениях гуманистов.
В понимании поэзии гуманистами современный исследователь без труда сумеет выделить два пересекающихся, но несовпадающих, круга. Хотя гуманисты их не разделяли. Первый круг - это сфера собственно поэтического творчества как формы художественной деятельности. Второй - «занятия поэзией» как другое обозначение stadia humanitatis, в которых изучение произведений античных поэтов занимало центральное место. Исходя из этого, следует различать в их высказываниях то, что относится к поэту как вдохновенному творцу прекрасных форм и поэту как представителю гуманистической культуры. В первом подчеркивается (следуя традиции) вдохновение и талант, во втором — знания, способность овладеть приемами стихосложения.
Назначение поэзии. Стремление обучить молодое поколение поэтическому мастерству было неразрывно связано с представлением об общественно-полезном значении этого искусства. Если в конце эпохи Ренессанса итальянец Кастельветро утверждает, что «цели поэзии -удовольствие, а не поучение или призыв к добродетели» (37, 215), то немецкие гуманисты начала XVI в. вряд ли бы с ним согласились. Не только словесными декларациями, но и практической деятельностью они постоянно подчеркивали: долг поэзии - быть учительницей и духовным руководителем народа. Поэт должен был стать наставником по части гражданских доблестей. Поэтому так живо откликаются поэты эрфуртского круга на разные события политической и культурной жизни своими произведениями, что за этим стояло убеждение в действенности поэтического Слова. Поэзия была неразрывно связана с мирской славой.
Можно выделить ряд основных аспектов, которые затрагиваются гуманистами при обсуждении назначения поэзии: нравственный, познавательный, антропологический, художественный.
Нравственный аспект поэзии выдвигался на первый план. Веру Дж. Боккаччо в способность поэтического слова «обуздать дурные наклонности» полностью разделяли немецкие гуманисты, для которых было весьма характерно тяготение к моральной тематике. Чтение поэтов, как предполагалось, ведет к добродетельной жизни, поэтому столь большое значение в гуманистических занятиях придавалось изучению классической поэзии.
Поэты-гуманисты в собственном творчестве пытаются следовать этому принципу. В своих произведениях они подвергали суровой критике любые случаи проявления безнравственности, что являлось практической реализацией установки на улучшение общественной морали посредством художественной литературы. Критика часто облегчалась тем, что ее объектом становились традиционные противники гуманистов, рассматривавшиеся как пережитки средневекового варварства.
Но для формирования новых идеалов имели значение не столько критика и откровенные нравоучения, сколько конкретные примеры проявления высоких качеств - доблести, целомудрия, верности, справедливости, - изображаемые в поэтических произведениях. Свои представления о должном гуманисты облекали в идеальные образы, которые могли бы породить подобных себе в реальном обществе. Таким образом, нравственный аспект поэзии был неразрывно связан с ее воспитательной функцией, воздействием на общественное сознание и нравы общества. Через воздействие на чувства посредством искусства гуманисты стремились к формированию добродетелей10.
В некоторых случаях поэты становятся уже не столько учителями, сколько судьями, сурово взирающими на творящиеся беззакония и низменные поступки. Правда при этом они часто переходят в свою другую ипостась - ораторов, что более сочеталось с выражением гражданской позиции. Такое наблюдается у Гуттена. В элегиях он выражает свою личную обиду, жалуясь на попранное достоинство и призывая кару на виновника. Но его тон приобретает уже более грозный характер, когда он создает свои речи против Ульриха Вюртембергского, гневно обличая в них княжеский произвол.
Право на такое высокое положение поэта основывалось на чувстве своей абсолютной правоты, что закономерно вытекало из представлений о связи поэзии с истиной.
"Письма темных людей". Взаимодействие карнавальной и ученой традиций
Вершиной смехового творчества гуманистов эрфуртского круга стали «Письма темных людей». Пожалуй, ни в одном другом произведении немецкой гуманистической литературы не было такого органичного единства карнавальности и ученой сатиры, которое не только явилось основой его потрясающего успеха у современников, но и поставило «Письма» на особое место в истории литературы.
Это произведение появилось в разгар борьбы между Рейхлином и теологами по поводу еврейских книг. «Дело Рейхлина все более и более принимало вид грандиозной борьбы принципов. Варварство схоластики боролось за победу с почитанием классиков, церковный авторитет со свободой науки» (134, 40). В защиту Рейхлина выступили многие выдающиеся люди, в том числе и немецкие гуманисты. Их письма, адресованные этому ученому, были опубликованы в сборнике под названием «Epistolae clarorum virorum» («Письма знаменитых людей»). Как смеховая параллель к этому сборнику возникли «Epistolae obscurorum virorum» («Письма темных людей»). Само выражение «темные люди» демонстрирует один из излюбленных приемов гуманистов - использование игры слов. В данном случае антитеза clarus - obscuras схватывала целый ряд противопоставлений: «знаменитый» - «неизвестный», «выдающийся» -«незначительный» и, в более высоком - метафизическом - смысле, «светлый» - «темный».
Хотя истинные создатели, разумеется, не обозначили свои имена на титульном листе, но многим современникам они были известны. С определенной уверенностью можно предполагать в качестве основных авторов Крота Рубеана и Ульриха фон Гуттена. Кроме них в создании «Писем», возможно, принимали участие Герман фон дем Буш, Герман фон Нойенар, Эобан Гесс, Петр Эбербах. Общий замысел «Писем», видимо, принадлежит Кроту Рубеану. Но каждый из участников имел неплохие задатки для участия в этом деле.
М.М.Бахтин в своей книге о Рабле упомянул «Письма темных людей» как книгу, хотя и несущую на себе отпечаток карнавальной традиции, но уже обозначившую тенденцию к сатире нового времени. Действительно, сатирическая, сугубо отрицающая линия, в этом произведении настолько сильна, что заставила исследователей последующих времен однозначно оценивать его как «великолепную сатиру» на схоластов. Карнавальный аспект этого произведения остался без должного внимания. Но именно эта сторона позволяет глубже оценить характер эстетической реконструкции ценностной системы, осуществлявшейся гуманистами. Не смотря на тесное переплетение этих двух сторон в самом произведении, попробуем выделить их и рассмотреть по отдельности.
«Письма» как сатира («поэтика отрицания»). «Письма» прекрасно показывают, истинный характер, смысл и глубину спора Реихлина с теологами. Лежащее в основе этого конфликта столкновение двух культурных систем заставило всех гуманистов (не только Германии, но и всей Европы) остро отреагировать на это событие. Дело Реихлина, став непосредственным поводом к написанию «Писем», при этом отходит как бы на второй план и является лишь сквозным мотивом, напоминающим читателю, что перед ним предстают противники выдающегося ученого. Имя этого гуманиста, борьба теологов с ним чаще всего лишь вскользь упоминаются и даже не во всех письмах.
Обскуранты - мнимые «авторы» писем - в основном говорят о себе и своих делах. Именно это являлось главной целью произведения: гуманисты (настоящие авторы писем) предоставляли возможность своим противникам «выговориться», и тем самым продемонстрировать всему миру ограниченность и тупость, обычно маскируемые трескучими «учеными» фразами; вытащить «нетопырей» на свет, который должен уничтожить нечисть. Люди, позволяющие себе сурово судить и низко оценивать деятельность выдающегося ученого, сами представляли полное ничтожество.
Важнейшей темой, проходящей через все письма, становится тема противостояния двух лагерей. «Достопочтенный господин магистр, терплю я немало бранных препирательств с лихими людьми, что возымели желание сойти за ученых, сами же не обучены логике, то бишь науке всех наук», - жалуется один из обскурантов Ортуину Грацию. С одной стороны перед нами представители старой университетской системы - бакалавры и магистры - те, кого гуманисты презрительно называли в своих письмах «софистами». С другой - мы видим «поэтов», т.е. гуманистов. Во второй части «Писем» представители гуманистического движения уже более определенно обозначаются как сторонники Реихлина - рейклинисты. В «Письмах» показывается и связь, существующая между делом Реихлина (как непосредственным поводом для написания произведения) и обозначенным противостоянием двух лагерей. «Поэты здешние... грозятся стихами своими оборонять доктора Рейхлина» (41216). «Здесь говорят, что все поэты собираются взять сторону доктора Рейхлина супротив богословов...» (425).
Роль игры в творчестве немецких гуманистов
«Игровая деятельность - та основа, на которой возникает деятельность художественная» (118,5). В немецких поэтиках в качестве средства обучения рассматривалось именно умение подражать. Речь шла об очевидном и теоретически требуемом подражании классическим образцам. Поэт «играл всегда чужую, хотя и классическую роль» (147,15). И он был тем правильнее, чем более точно играл выученную роль. И это зависело не столько от собственных чувств, сколько от проникновения в чужие настроения и образ мыслей. Реконструкция и использование уже готовых структурных элементов поэтического языка казалось и дозволенным и желательным. Поэты стремились, перенимая художественные приемы, подойти насколько возможно ближе к самому образцу.
Игра глубоко проникает и в само творчество гуманистов, проявляя себя то розыгрышем, то мистификацией. Особенно ярко это обнаруживается в тех произведениях, где гуманисты выступали как борцы с отжившим. Продолжая существовавшие литературные или общекультурные традиции, они используют приемы, истоки или аналогии которым можно найти в некоторых произведениях литературы прошлого, но совершенно очевидным является новое историко-культурное содержание. Примером использования старой литературной шутки было стихотворение Ульриха фон Гуттена «Nemo». Но толчком к его созданию стал не сам литературный прием, а брошенное поэту обвинение, что он так и остался «никем», так как не получил ученой степени, не сделал блестящей карьеры. Прячась за маской этого «Никто» Гуттен бросал вызов старой системе ценностей, изящная по форме шутка в глубине своего смысла оказывалась проявлением конфликта двух культур.
Игра связана не только с утверждением, но и с отрицанием. В ней явно обозначаются черты контркультуры с присущей ей игровой формой. В этом присутствует стихия карнавала и праздника, «игра» с господствующими представлениями и нормами. В их тесном дружеском кругу были часты насмешки над вульгарной, выхолощенной латынью и нападки на схоластическую ученость.
Вполне в духе карнавальных «дурачеств» возник в среде гуманистов великолепный литературный маскарад «Писем темных людей». Если вспомнить, что это произведение появилось в период напряженной борьбы «рейхлинистов» с «арнольдистами», когда защищался не только Рейхлин, но и существование новой культуры, то становится очевиден его важный культурный смысл. Играющее мышление развенчивает, уничтожает отжившие ценности. Идет игра с канонами, символами, значениями, некогда очень серьезными, а ныне утратившими свою положительную и животворящую роль. То, что предполагал персонаж Эразма, практически реализовал Крот Рубиан, находясь в монастыре: при подготовке очередного календаря он включил в список святых имена античных поэтов; таким образом, к их почитанию были привлечены невежественные монахи.
Как уже было сказано выше, карнавальный смех «Писем» был не только направлен против схоластов; он также уничтожал в сознании самих гуманистов их связи с пережитками средневековья. В карнавальной игре гуманисты «изживали» в себе наследие средневековья!
Более того, особенности карнавальной культуры играют важную роль в процессе реконструкции картины мира. Ее обновляющее воздействие направлено уже не вовне, не против противников гуманистов, а внутрь самой гуманистической культуры, на менталитет самих гуманистов. Она подвергает осмеянию и низвержению, то, что в самих гуманистах присутствует как реликт средневекового уклада жизни.
В связи с этим, можно вспомнить, как обсуждается отношение к женщине в «Письмах темных людей» (см. стр. 115). Но известен вполне конкретный факт из жизни эрфуртских гуманистов, относящийся к данному вопросу. Когда жизнелюбивый и пылкий Эобан собрался жениться, его семейное положение стало предметом частых дружеских шуток со стороны его друзей-гуманистов. Даже Муциан высказался, хотя и более осторожно, но все же неодобрительно о предстоящем браке, видя в семейной жизни серьезную помеху для творчества истинного ученого.