Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблема оценки и использования лесной ренты в экономике России 11
1.1. Экономическая теория природной ренты 11
1.2. Мировой опыт оценки лесной ренты 19
1.3. Общие тенденции развития лесозаготовительного сектора в экономике России 27
Глава 2. Совершенствование методов оценки лесной ренты в экономике России 49
2.1. Предпосылки для совершенствования методов оценки лесной ренты в России 49
2.2. Формирование методического подхода к оценке лесной ренты 60
2.3. Оценка лесной ренты в экономике России 69
Глава 3. Повышение эффективности использования лесной ренты в экономике России 89
3.1. Государственная политика России в сфере лесных отношений 89
3.2. Новая модель организации лесных отношений в России 98
3.3. Предложения по формированию государственной лесной политики, направленной на повышение эффективности управления лесной рентой 120
Заключение 130
Список литературы
- Мировой опыт оценки лесной ренты
- Общие тенденции развития лесозаготовительного сектора в экономике России
- Формирование методического подхода к оценке лесной ренты
- Новая модель организации лесных отношений в России
Мировой опыт оценки лесной ренты
Согласно определению одного из наиболее известных и авторитетных современных учебников по экономической теории микроуровня, рента — это плата за использование факторов производства, предложение которых фиксировано [Самуэльсон, Нордхаус, 2008, с. 471]. Происхождение самого по себе термина «рента», как правило, относят к латинскому reddita и производному от него французскому rente, что означает буквально «возвращенная», «отданная» [Козодоев, 1958, с. 45].
Категория ренты появляется в самых первых исследованиях, которые мы теперь относим к классике мировой экономической мысли. Одним из центральных вопросов, рассматриваемых У. Петти, А. Смитом, Т. Мальтусом, Д. Рикардо, Дж. С. Миллем, А. Маршаллом, К. Марксом, В. Парето и другими выдающимися экономистами, является именно разработка теории ренты. На первый взгляд может показаться, что затруднений с определением ренты не возникнет, поскольку данное понятие является, в некотором смысле, даже обиходным. Однако это лишь поверхностное мнение, на самом деле определение состава, источников и причин возникновения ренты является далеко не тривиальной задачей.
Актуальный и подробный современный обзор ретроспективы развития теории ренты на русском языке дается в работе [Малышев, 2012]. Данное исследование интересно тем, что за 7 лет, прошедших с момента ее первой публикации, книга выдержала два переиздания, ее материал существенно обогатился, в том числе за счет предложений, изложенных в рецензии [Глущенко, 2007]. Текущее издание монографии охватывает все известные теории ренты, начиная от времени создания Библии до наших дней. В своей работе Б. С. Малышев не только скрупулезно исследует сложную эволюцию представления о ренте в известных работах классиков экономической мысли, но и формулирует свою концепцию ренты, основанную на ее традиционном определении. Известный историк экономической науки М. Блауг также обсуждает развитие теории о ренте в своей известной книге «Экономическая наука в ретроспективе» [Блауг, 1994]. В последние годы в отечественной литературе опубликованы обзоры теории ренты, в том числе с учетом достижений конца XX в. [Даниленко, 2013; Рафикова, 2010].
В настоящей работе мы не ставим перед собой цели вновь детально обсудить вклад известнейших экономистов в разработку теории ренты. Мы лишь обсудим основные устоявшиеся подходы к определению ренты, ее источников и причин возникновения.
Здесь необходимо дать важный терминологический комментарий. В настоящей работе мы концентрируемся на исследовании лесной ренты, то есть, вообще говоря, природо-ресурсной ренты. В литературе, особенно старой, для обозначения ренты подобного сорта говорят о земельной ренте, подразумевая ренту фактора производства «земля». Поскольку в современном понимании фактор производства «земля» включает в себя природные ресурсы, которые содержатся в ее недрах, здесь и далее термин земельная рента указывает на то же самое, что мы обозначаем природо-ресурсной рентой, если не оговаривается иное.
Чтобы структурировать наше обсуждение, необходимо разделить историю развития учения о ренте на этапы. Для этого часто используют классификацию, предложенную в известной работе [Ворчестер, 2000], где автор предлагает отделять взгляды на экономическую сущность ренты последователей классической политической экономии («классиков»), неоклассической экономической теории («неоклассиков») и последователей известного итальянского математика, статистика и экономиста В. Парето («паретианцев»). Необходимо отметить, что Д. А. Ворчестер, как показывает, например, Б. С. Малышев, в своем анализе отказался от рассмотрения некоторых важных и существовавших на тот момент результатов по теории ренты, и, разумеется, не мог охватить развитие научной мысли о ренте второй половины XX в. Тем не менее, мы в целом придерживаемся именно периодизации Ворчестера. Оригинальная работа Д. А. Ворчестера была опубликована в 1946 г. [Worcester, 1946]. Первая теория ренты была разработана основателями классической английской политэкономии: Уильямом Петти [Петти, 1940], Адамом Смитом [Смит, 1962], Джеймсом Андерсоном2, Давидом Рикардо [Рикардо, 1955]. Несмотря на то, что первым классическую версию теории ренты сформулировал Дж. Андерсон (об этом подробнее см. [Малышев, 2012, 3.3]), в литературе принято считать, что ее автором является именно Д. Рикардо, получивший свои результаты несколько позже, но независимо от Андерсона [Куег, 1991].
Итак, уже Уильям Петти в «Трактате о налогах и сборах» 1662 г. дает определение земельной ренты: «Допустим, что кто-нибудь может собственными руками возделать, окопать, вскопать, взборонить, засеять, сжать определенную поверхность земли и, как этого требует земледелие, свезти, вымолотить, вывеять хлеб, на ней выросший, и допустим, что он располагает достаточным запасом семян, чтобы засеять поле. Если он из жатвы вычтет зерно, употребленное им для обсеменения, а равно и все то, что он потребил и отдал другим в обмен на платье и для удовлетворения своих естественных и других потребностей, то остаток хлеба составляет естественную и истинную земельную ренту этого года; и среднее из семи лет, или вернее, из того ряда лет, в течение которого недороды чередуются с урожаем, даст в виде зернового хлеба обычную ренту» [Петти, 1940, с. 34]. Если попытаться «перевести» данный текст на язык современной экономической теории, то получится следующее определение: земельная рента — это часть дохода владельца земли за вычетом затрат труда и капитала. Таким образом, для Петти рента образуется как результат вычитания затрат труда и капитала из произведенного продукта. Иными словами, рента по Петти включает в себя как собственно доход, полученный фактором производства «земля», так и предпринимательский доход владельца участка.
Характерно, что Петти строит свое обсуждение ренты на анализе соотношения земельной и денежной ренты (процента). Денежная стоимость продукта земли он определяет через альтернативные издержки: «...какому количеству английских денег может равняться по своей стоимости этот хлеб или эта рента? Я отвечаю: такому коли 2 Работа Дж. Андерсона была изначально адресована практикам сельского хозяйства, а не теоретикам политической экономии, поэтому не нашла столь широкой популярности, как работы Д. Рикардо или К. Маркса. Судя по всему, она ни разу не переиздавалась с 1777 года даже на английском языке. Обзор его достижения в области построения теории ренты дается в монографии [Малышев, 2012]. честву денег, которое в течение одинакового времени приобретает за вычетом своих издержек производства кто-нибудь другой, если он всецело отдается производству денег...» [Петти, 1940, с. 34]. То есть, если при прочих равных затратах за одно и то же время аналогичными факторами производства выпускается Qs единиц серебра и Qb единиц хлеба, то стоимость одной единицы хлеба определится как QJQb.
На основе изложенного подхода У. Петти предлагает вариант определения стоимости земли: «...я думаю, что это такое их число, которое могут рассчитывать прожить одновременно живущие: человек пятидесяти лет, другой — двадцати восьми и ребенок семи лет, т. е. дед, отец и сын. ... У нас в Англии эта продолжительность считается равной двадцати одном году. Поэтому и стоимость земли равна приблизительно такой же сумме годичных рент» [Там же, с. 36]. Сам Петти тут же уточняет, что данная теория справедлива «там, где права собственности прочны и где имеется моральная уверенность в возможности пользования купленной недвижимостью». Если владение землей связано с повышенными рисками, то ее стоимость может существенно снижаться. Напротив, в случае «особого почета, удовольствий и привилегий или судебных прав, связанных с владением данным участком », земля может стоить большего количества годичных рент [Там же]. Фактически здесь Петти рассматривает явление, которое в более поздней литературе получило название дифференциальной ренты.
Общие тенденции развития лесозаготовительного сектора в экономике России
Действующее лесное законодательство в России базируется на Лесном кодексе Российской Федерации [Лесной кодекс Российской Федерации от 4 декабря 2006 г. № 200-ФЗ, 2006] (далее — ЛК РФ), который определяет отношения, возникающие по поводу использования лесных ресурсов1.
Рассмотрим ключевые принципы регулирования лесных отношений, заложенные в ЛК РФ 2006 г., которые необходимы нам для дальнейшего использования в настоящей работе.
В соответствии с ч. 1 ст. 8 ЛК РФ «лесные участки в составе земель лесного фонда находятся в федеральной собственности». Поскольку лесные ресурсы в России целиком принадлежат государству, все лесопользователи пользуются лесными землями и находящимися на них ресурсами в соответствии с принципом платности использования лесов (ч. 11 ст. 1, ч. 1. ст. 94 ЛК РФ), который может быть реализован в двух формах: долгосрочная аренда лесного участка на срок от 10 до 49 лет (ч. 3 ст. 73 ЛК РФ), оплачиваемая в виде арендной платы; краткосрочная (не более года) заготовка леса, оплачиваемая в рамках исполнения договора купли-продажи лесных насаждений. Ст. 20 ЛК РФ разграничивает права собственности на лесные ресурсы, добываемые на землях лесного фонда следующим образом: если лесопользователь ведет на данном лесном участке добычу лесных ресурсов в рамках выполнения работ по геологическому изучению недр или для разработки месторождений полезных ископаемых, то добытая древесина принадлежит Российской Федерации; если лесопользователь осуществляет на данной территории коммерческую заготовку древесины и недревесных ресурсов (в соответствии со ст. 25 ЛК РФ), то право собственности на добытые ресурсы приобретаются у государства в соответствии с гражданским законодательством.
Непосредственное управление в области использования, охраны, защиты, воспроизводства лесов осуществляют лесничества и лесопарки (ст. 23 ЛК РФ).
Граждане и организации осуществляют заготовку древесины на основании договоров аренды лесных участков (ч. 8 ст. 29 ЛК РФ).
Участники лесных отношений, обладающие правом пользования лесами, ежегодно подают лесные декларации, являющиеся заявлениями об использовании лесов в соответствии с проектами освоения лесов, в соответствующий орган местного самоуправления (ст. 26 ЛК РФ). По завершении очередного года лесопользования заготовители подают в соответствующие органы власти отчет об использовании лесов, содержащий информацию об объеме изъятых лесных ресурсов, а также их товарной структуре (ч. 1 ст. 49 ЛК РФ).
Лесной кодекс устанавливает принцип защиты конкуренции в области использования лесов, предполагающий ограничение монопольной деятельности отдельно взятых лиц или групп лиц (ч. 1 ст. 50 ЛК РФ). Уровень рыночной концентрации определяется в соответствии с Федеральным законом от 26.06.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (ч. 4 ст. 50 ЛК РФ). В качестве инструмента снижения влияния монопольной власти на лесном рынке уполномоченный орган исполнительной власти вправе применять ограничения на максимальный объем древесины, подлежащей заготовке отдельным лицом или группой лиц (ч. 3 ст. 50 ЛК РФ).
Функции по охране лесов от пожаров, загрязнений (в том числе радиоактивными веществами), вредных насекомых и от прочего негативного воздействия возложены на органы государственной власти и местного самоуправления (ч. 1, 2 ст. 51 ЛК РФ).
Установлено, что лесопользователи, не выполняющие лесохозяйственные регламенты, разработанные уполномоченными органами власти, могут быть лишены права продолжения своей деятельности по договору аренды лесных насаждений (ч. 3 ст. 51 ЛК РФ).
Также на органы государственной власти и местного самоуправления возложены функции по воспроизводству лесов (ст. 61 ЛК РФ).
Арендатор лесного участка, добросовестно выполнивший условия договора аренды лесного участка, наделяется правом преимущественного заключения договора аренды данного участка на новый срок (ч. 5 ст. 72 ЛК РФ).
Для случая долгосрочной аренды лесных участков порядок расчета величины арендной платы за их использование определяет ст. 73 ЛК РФ. В соответствии с ч. 2 ст. 73 ЛК РФ, если лесной участок эксплуатируется в целях коммерческого изъятия лесных ресурсов, минимальный размер арендной платы определяется как произведение ставки платы за единицы объема лесных ресурсов и объема изъятия лесных ресурсов на арендуемом лесном участке. Если же использование лесного участка не предполагает изъятия лесных ресурсов, то минимальный размер арендной платы определяется как произведение ставки платы за единицу площади лесного участка и площади арендуемого лесного участка (ч. 3. ст. 73 ЛК РФ). Перечисленные выше ставки устанавливаются Правительством Российской Федерации, органами государственной власти субъектов РФ, органами местного самоуправления (ч. 4 ст. 73 ЛК РФ).
Заключение договора аренды лесного участка, находящегося в государственной или муниципальной собственности, осуществляется по результатам проведения аукциона, за исключением следующих случаев (ч. 1, 3 ст. 74 ЛК РФ): использования лесов для охотничьего хозяйства, работ по геологическому изучению недр, для разработки месторождений полезных ископаемых, строительства и эксплуатации водохранилищ, иных искусственных водных объектов, а также гидротехнических сооружений, специализированных портов, для строительства, реконструкции и эксплуатации линейных объектов (трубопроводов, автомобильных и железных дорог, линей электропередач и др.); реализации приоритетных инвестиционных проектов в области освоения лесов; использования лесов для переработки древесины и иных лесных ресурсов.
Для случая купли-продажи лесных насаждений величина платы за осуществление коммерческой заготовки леса в рамках данного договора определяется ст. 76 ЛК РФ. Минимальный размер платы за лесные насаждения определяется как произведение ставки платы за единицу объема древесины и объема подлежащей заготовке древесины (ч. 2 ст. 76 ЛК РФ), которые устанавливаются Правительством Российской Федерации, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления (ч. 3, 4 ст. 76 ЛК РФ).
Заключение договора аренды купли-продажи лесных насаждений осуществляется по результатам проведения аукциона, за исключением следующих случаев (ч. 1 ст. 77 ЛК РФ): осуществления мероприятий по охране, защите и воспроизводству лесов; заготовки древесины гражданами для собственных нужд.
Действующие ставки платы за единицу объема лесных ресурсов и ставки платы за единицу площади лесного участка, находящегося в федеральной собственности, утверждены постановлением Правительства Российской Федерации от 22 мая 2007 г. № 310 и определяются с точностью до породы лесных насаждений, разряда такс, расстояния вывозки, категории древесины. Каждый год Правительство устанавливает повышающий коэффициент для данных ставок.
Аукционы по продаже прав на долгосрочную аренду лесного участка, а также купли-продажи лесных насаждений проводятся в соответствии с гл. 8 ЛК РФ. Перечислим основные требования к проведению лесных аукционов, определенные данной главой:
Формирование методического подхода к оценке лесной ренты
Прежде чем перейти к рассмотрению конкретных примеров реализации государственной лесной политики в различных странах, обсудим некоторые фундаментальные результаты в области методологии разработки государственной политики в сфере лесного хозяйства. В последние десятилетия трудно найти исследования в области формирования государственной политики в какой-либо отрасли, которые бы не базировались на анализе институтов, то есть, по А. А. Аузану, совокупности правил и внешнего механизма принуждения индивидов к исполнению этого правила [Аузан, 2005]. Мы также обратимся к методологии новой институциональной экономической теории.
С точки зрения неоинституциональной экономической теории, способ использования природных ресурсов определяется распределением прав собственности. Доказано, что права собственности существенно влияют на стимулы индивидов, участвующих в управлении природопользованием, что, в конечном счете, определяет результат такого управления [Tietenberg, L. Lewis, 2009]. Важной причиной стремительного и бесконтрольного расходования природных ресурсов в ряде развивающихся стран является отсутствие хорошо определенных и охраняемых прав собственности [Panayotou, 1993].
В 1967—1968 г. Вышли известные работы Г. Хэрдина [Hardin, 1968; Hardin, 2009] и Г. Демсетца [Demsetz, 1967], поднявшие важную дискуссию относительно проблемы выбора наиболее эффективного режима использования природных ресурсов, находящихся в общем использовании. К такого рода ресурсам относится, бесспорно, лес. По мнению Г. Демсетца, приватизация природных ресурсов позволяет добиваться наиболее эффективного использования и распределения результатов производства, использующего данные ресурсы, поскольку создает их владельцам стимулы для инвестиций труда и капитала с целью достижения не только текущих, но и долгосрочных эффектов. Тем не менее, экономическая история также знает примеры, когда частная собственность малоэффективна, в особенности в тех случаях, когда извлечение природных ресурсов сопряжено с высокими прямыми издержками [Фуруботн, Рихтер, 2005]. Лауреат премии имени А. Нобеля по экономике за 2009 г. Э. Остром предложила еще один вариант режима использования природных ресурсов, основанный на самоуправлении (самоорганизации), когда законодательно устанавливается общая собственность на данные ресурсы, но на уровне общин их пользователей формируются неформальные правила, которые позволяют вести высокоэффективное природопользование [Ostrom, 1990]. Теорию Остром часто называют «анархистской», поскольку с политической точки зрения она идет вразрез с классическими этатистскими идеями национализации, а также либеральной концепцией приватизации. Результаты исследований Э. Остром имеют исключительную важность для постсоветских стран, поскольку за 70 лет существования Советского Союза в обществе сформировался устойчивый стереотип об «общенародном» характере собственности, а культура уважения частной собственности находится лишь в стадии формирования [Остром, 2010, с. 9]. Также очевидно, что одним из наиболее ярких примеров так называемых общих ресурсов являются леса, которые, во-первых, предоставляют различные виды экосистемных услуг различным категориям пользователей, во-вторых, служат ценным источником ресурсов для ключевых отраслей мировой экономики.
По данным FAO, только 14 % лесопокрытой площади в мире находятся в частной собственности [FAO, 2013, р. 245]. Тем не менее, здесь важно понимать, что именно эти леса являются наиболее продуктивными и располагаются в наиболее благоприятных для ведения лесного хозяйства природно-климатических и транспортно-географических условиях. В развитых странах мира (Финляндия, США, Канада и пр.) доля лесов, находящихся в частной собственности, достигает 70—90 %.
В наиболее успешных лесных странах мира широко развит именно институт частной собственности на лесные земли, который создает важные стимулы для лесопользователей к ведению лесного хозяйства с учетом стратегических, а не только лишь тактических целей. В недавно опубликованной книге М. Пало и Й. Юусивуори убедительно доказано, что в странах с исключительно государственной собственностью на землю эффективность лесного хозяйства невысока, что не позволяет им осуществить переход от деградации лесов (обезлесения) [Palo, Uusivuori, 2012]. Это подтверждается примерами Мексики, Папуа Новой Гвинеи и стран тропического пояса Африки. Вместе с тем, авторы цитируемой работы также отмечают, что частная собственность является эффективным режимом использования лесов в тех экономиках, где наблюдается достаточно высокое качество институтов государственного управления и низкий уровень коррупции. Поэтому немедленный переход к частной собственности на леса в развивающихся странах, скорее всего, не даст ожидаемого эффекта. Также нельзя исключать, что реальные последствия такой реформы будут иметь даже разрушительный эффект. В этих случаях авторы предлагают вначале предпринять меры по установлению эффективных правил и норм, в том числе направленных на борьбу с коррупцией.
Как показывает анализ литературы, проблема формирования эффективной государственной политики в сфере лесных отношений признается актуальной не только
в России, но и во всех «лесных» государствах мира. Только наиболее развитые в экономическом смысле страны — Финляндия, Швеция, Канада, США — не испытывают серьезных структурных трудностей в развитии своего лесного хозяйства (см., например, [Niquidet, Nelson, Vertinsky, 2007]). Остальные же государства, особенно африканские и южно-азиатские, характеризуются подчас более существенными сложившимися ограничениями развития своих лесных комплексов [Barnes [и др.], 2010; Krelove, Melhado, 2010].
Наиболее известный и показательный пример успешного и устойчивого ведения лесного хозяйства представляет Финляндия. На сегодняшний день ее лесной комплекс производит до 30 % валового продукта страны, заготавливая ежегодно почти 60 млн куб. м древесины и практически не вывозя круглого леса. Таких успехов эта небольшая североевропейская страна добилась на фоне отсутствия альтернативных источников дохода. После Второй мировой войны Финляндия была вынуждена выплачивать внушительные репарации Советскому Союзу, а поскольку другими природными ресурсами, кроме леса, страна не обладала, она была вынуждена интенсифицировать лесное хозяйство. Был принят закон о запрете экспорта круглого леса, который, как впоследствии выяснилось, заложил основу для передового развития отрасли в этой скандинавской стране [Нефедьев, 2011]. Во многом столь успешное развитие лесного хозяйства в Финляндии было обусловлено высоким качеством государственных институтов и низким уровнем коррупции. Как отмечают многие эксперты, применение моделей организации лесного хозяйства, успешно реализованных в таких странах, как Финляндия, невозможно до тех пор, пока в обществе не сформированы устойчивые институты, а коррупция не сведена к минимуму [Palo, Uusivuori, 2012].
Основной тенденцией последних десятилетий в области управления лесным хозяйством в развитых странах является децентрализация системы государственного управления комплексом с целью переноса центров принятия решений на наиболее низкий уровень институциональной иерархии. Как показывает опыт всё той же Финляндии, эта идея может быть успешно реализована при наличии достаточного количества подготовленных экспертов-специалистов лесных служб, работающих на региональном и местном уровнях. Вместе с тем, как показывает опыт Новой Зеландии, где местные органы власти малочисленны, а их сотрудники не столь квалифицированы, в таких случаях существенная часть задач решается достаточно эффективно в силу снижения издержек координации и возможности непосредственного диалога между представителями власти и общественности [Kakizawa, 2004]. В любом случае, повышение эффективности государственной лесной политики связывают с децентрализацией управления комплексом.
Итак, мы дали краткую характеристику наиболее ценного мирового опыта в организации эффективной государственной лесной политики. Эти сведения станут предпосылкой для формирования новой модели лесных отношений в России.
Нельзя считать, что лишь только форма собственности определяет эффективность ведения того или иного хозяйственного процесса — разумеется, важнейшее значение имеет разработка и внедрение эффективных институтов, то есть как собственно норм и правил, так и механизмов принуждения к их исполнению. В настоящем параграфе мы попытаемся использовать актуальные достижения неоинституциональной экономической теории, в частности, результаты Э. Остром для формирования новой модели организации лесных отношений в России с целью максимально эффективного использования лесной ренты.
Новая модель организации лесных отношений в России
Все перечисленные показатели, кроме первого, определяются нормативно Рослесхозом или Минприроды. Даже не проводя подробный анализ фактической эффективности расходов, распределяемых таким способом, легко предположить, что любой норматив, пусть и достаточно достоверно определенный в конкретный момент времени, не отражает фактических потребностей отдельно взятых регионов и их лесных хозяйств, особенно в условиях динамически происходящих изменений в характере лесопользования. Также очевидно, что если затруднительно четко определить общую сумму финансирования лесного хозяйства конкретного региона, то тем более тяжело контролировать исполнение столь непрозрачного бюджета. Такая ситуация чрезвычайно выгодна руководителям региональной власти в сфере лесных отношений, поскольку не устанавливает конкретную ответственность за исполнение тех или иных «переданных полномочий» и позволяет варьировать структуру расходов.
Мы предлагаем в отношении планирования расходования бюджета лесного ведомства перейти от нормативного метода к программно-целевому. Расходование бюджетных средств на реализацию государственной лесной политики должно происходить на основе программ развития лесного хозяйства отдельных регионов на среднесрочный период (3—5 лет). Эти программы должны содержать конкретные цели и мероприятия, направленные на выстраивание системы устойчивого лесопользования, а также запрашиваемый объем финансирования на их реализацию. Внедрение такого формата планирования расходов позволит выстроить адекватную систему контроля за исполнением бюджета в соответствии с системой целевых показателей повышения эффективности ведения лесного хозяйства.
При определении перечня мероприятий, финансируемых за счет рентных доходов леса, следует опираться на концепцию экологической версии предназначения природной ренты [Рюмина, 2001]. Основная суть идеи Е. В. Рюминой заключается в том, что природная рента является не сверхдоходом, который можно расходовать на любые нужды, а средством компенсации экономического ущерба, который возникает в результате изъятия природных ресурсов из естественной среды. Таким образом, лесная рента, изымаемая государством, должна без остатка расходоваться на поддержание устойчивого лесного хозяйства, то есть на проведение работ по лесозащите и лесовосстановлению.
Выше мы не раз говорили о том, что одной из наиболее важных стратегических проблем лесного комплекса России является высокий оборот нелегального сектора лесозаготовки. Бесспорно, задача борьбы с теневым сектором лесной экономики должна стать приоритетом государственной лесной политики в России вплоть до сокращения масштабов этой проблемы до незначительных.
В настоящий момент в нашей стране отсутствует сколь-нибудь эффективная политика для борьбы с этим негативным явлением, кроме попыток точечного выявления конкретных лесных «браконьеров», создания прецедентов для демонстрации населению результативности работы государственной службы охраны лесов. Такие меры вряд ли можно назвать системными, поскольку направлены они не на ликвидацию источника проблемы, а на избирательную борьбу с ее последствиями. На наш взгляд, причиной столь существенной нелегальной рубки является отсутствие эффективных механизмов принуждения к легализации лесозаготовительной деятельности. Территория страны, даже в местах расположения ценных лесов, огромна для постоянно действующего мониторинга, а действенных механизмов ограничения экспорта нелегально заготовленной древесины не существует.
В связи с вышесказанным представляется, что решение проблемы теневой лесозаготовительной деятельности может быть реализовано с помощью двух крупных мероприятий:
1. Достоверная оценка реальных масштабов незаконной лесозаготовительной деятельности.
2. Внедрение системы обязательной маркировки заготовленной древесины и контроля ее экспорта силами Федеральной таможенной службы.
Первое мероприятие необходимо для того, чтобы получить максимально точное представление о том, где сосредоточены основные очаги нелегальной лесозаготовительной деятельности и какова ее динамика. Реализация данного мероприятия не требует ни создания новых подходов и методов, ни существенных финансовых затрат. Признанным и недорогим методом мониторинга нелегальных рубок является дистанционное зондирование Земли, которое широко применяется для решения различных задач не один десяток лет. Примером успешной реализации данного метода для решения поставленной задачи является, например, работа [Wendland, D. J. Lewis, Alix-Garcia, 2014]. Организация постоянно действующего мониторинга нелегальных рубок потребует лишь финансирования небольшой исследовательской группы, а также регулярного приобретения космических снимков интересующих территорий.
Второе мероприятие является более затратным, но критически необходимым для ограничения экспорта за рубеж древесины, нелегально заготовленной на территории России. Необходимо обязать всех лесозаготовителей маркировать древесину, которую они вывозят, а при поступлении на таможенные посты разрешать экспорт данной продукции только при наличии корректного идентификатора. Оптимальным методом эксперты считают выдачу лесозаготовителям, приобретшим право на аренду лесов, специальных бирок в количестве, зависящем от плана вывозки древесины [ВЕСТИ, 2013]. Бирки содержат уникальные идентификаторы, которые хранятся в единой базе данных Рослесхоза и Федеральной таможенной службы, и служат основанием для официального экспорта круглого леса за рубеж.