Содержание к диссертации
Введение
1 Теоретико-методологические подходы к исследованию занятости в неформальном секторе России
1.1 Занятость в неформальном секторе экономики как объект экономического анализа 10
1.2 Подходы к анализу занятости в неформальном секторе экономики с учетом неоднородности экономического пространства 25
1.3 Факторы, влияющие на динамику занятости в неформальном секторе экономики 46
2 Методика оценки занятости в неформальном секторе в условиях неоднородности и динамических изменений в экономике РФ
2.1 Методы оценки занятости в неформальном секторе 58
2.2 Методика оценки занятости в неформальном секторе: пространственный подход 73
2.3 Пространственные характеристики региональных ситуаций занятости в неформальном секторе РФ 86
3 Прикладные аспекты регулирования занятости в неформальном секторе на основе пространственно-динамического подхода
3.1 Динамические характеристики занятости в неформальном секторе: эффекты межсекторной реаллокации 107
3.2 Рекомендации по регулированию занятости в неформальном секторе экономики проблемных регионов 124
Заключение 141
Библиографический список 145
Приложения 161
- Занятость в неформальном секторе экономики как объект экономического анализа
- Методы оценки занятости в неформальном секторе
- Пространственные характеристики региональных ситуаций занятости в неформальном секторе РФ
- Рекомендации по регулированию занятости в неформальном секторе экономики проблемных регионов
Занятость в неформальном секторе экономики как объект экономического анализа
Неформальный сектор экономики является объектом междисциплинарных исследований, фокусирует теоретический интерес разных научных школ, имеет прикладное значение для развития и решения проблем в социальной и экономической сферах, для институционального регулирования занятости населения.
Впервые понятие «неформальный сектор», в контексте исследования проблем занятости населения (как самозанятость), сформулировано в работах британского социолога Кейта Харта1, который связывал формирование данного сектора со странами с низким уровнем ВВП (странами с развивающейся рыночной экономикой). Эмпирические исследования, проведенные по инициативе Международной организации труда (МОТ), Всемирного банка в Колумбии (1970), Шри-Ланке (1971), Кении (1972) и других развивающихся странах, позволили создать первоначальный фундамент и сформировать систематизированные представления об особенностях деятельности населения в неформальном секторе, отличиях занятых в нем по уровню доходов и половозрастной структуре.
Термин «неформальный сектор экономики», официально был включен в категориальный аппарат и обрел научный статус, после того, как в 1972 г. Международная организация труда включила его в доклад о занятости в Кении2, что обеспечило широкое последующее применение в экономических и социологических публикациях.
В докладе МОТ, прежде всего, выделена структура неформального сектора с применением классификации на производственные единицы разного типа: а) малый размер; б) семейная форма собственности и опора на ресурсы местного происхождения; в) навыки и умения работников, сформированные вне системы формального образования и типично низкая капиталоемкость условий трудовой деятельности; г) отсутствие барьеров для «входа» и «выхода» в/из неформального сектора; д) высокая степень конкурентности разных видов деятельности; е) производственные единицы не являются объектом и не регулируются формальными институтами (нормами, правилами, нормативами и др.)3.
Изначально предмет исследования, статистическая база, как следствие теоретические выводы формировались на основе фактологии и данных функционирования неформального сектора развивающихся стран Латинской Америки, Азии и Африки. Обращалось внимание, главным образом, на отличия технической оснащенности и масштаба предприятий, на институциональное обеспечение деятельности. Соответственно, проблематика концентрировалась на специфических критериях неформального сектора экономики, так в работах Д. Мида и К. Морриссона выделены следующие: 1) юридическая «достаточность» (наличие официальной регистрации предприятий, соблюдение требований трудового законодательства, выполнение налоговых обязательств и т. д.); 2) размеры предприятия (типичное число занятых не более 5–10 работников); 3) уровень капиталоемкости (техноёмкости) производства. Отмечалось, что данные признаки, в силу страновой специфики, не всегда присутствуют одновременно в неформальном секторе развивающихся стран, степень их корреляции варьируется от страны к стране, что затрудняет формирование теоретических обобщений об устойчивых универсальных признаках неформального сектора экономики4. В работе А. Портеса и С. Сассен-Куба отмечено, что неформальный сектор формируется в странах с низким уровнем душевого производства и догоняющим типом развития, присущ слаборазвитым регионам с избыточными трудовыми ресурсами, обречен на исчезновение по мере развития индустриальной экономики5.
В то же время в экономических публикациях начинает формироваться особое направление по исследованию неформального сектора и для стран с развитой рыночной экономикой и отмечается его высокая значимость для этих стран. В работах П. Гутманна и Э. Файга указывалось, что такой формат деятельности составлял весомую часть экономики развитых стран (в США создается около трети официального ВНП6).
Следует заметить, что в развитых странах ученые отмечают несколько иные причины экспансии неформального сектора, подчеркивают роль фактора «скрытого характера» экономической деятельности, в силу чего в исследованиях нередко рассматривают неформальный сектор в структуре «теневой экономики». Так, Э. Файг определяет неформальную экономику как такую экономическую деятельность, которая «экономит частные издержки, но нарушает общественные выгоды и права, предписанные законами и административными правилами, регулирующими отношения собственности, коммерческое лицензирование, трудовые контракты, отношения финансового кредитования и социального страхова-ния»7.
Помимо «теневой», скрытой природы, стимулирующей в развитых странах рост неформального сектора, другой причиной, по мнению ученых, является обусловленность уровнем развития рыночного механизма, как следствие, высокой конкурентностью рынков. По мнению Й. Убарра8 существование неформального сектора в развитых странах связано с децентрализацией производства и стремлением к использованию дешевого труда неформальных работников в целях повышения конкурентоспособности бизнеса.
Отличие в причинах, генерирующих развитие неформального сектора в развитых и развивающихся странах, предопределяет различие природы, как следствие, емкости неформального сектора в структуре экономики такого типа стран. Американские исследователи отмечают некорректность сравнения масштаба неформального сектора развитых и развивающихся стран по вполне формальным причинам, поскольку помимо общего уровня развития статистической базы, в развитых странах такая деятельность имеет более скрытый характер и официально менее заметна. С отраслевых позиций к наиболее «деформализованным» отраслям экономики относят такие виды деятельности как строительство, производство одежды, мебельную и обувную промышленность.
Особое место в развитии теории неформального сектора экономики занимают труды Э. де Сото и, прежде всего, монография «Иной путь» (1989 г.), в которой представлена авторская концептуальная парадигма природы неформального сектора, основанная на теории чрезмерной бюрократизации и формализации деятельности и процессов в государственном управлении (что ограничивает развитие и деформирует рыночные конкурентные отношения). По мнению автора, последствия такой деятельности государства связаны с формированием нерационального правового режима, когда «процветание хозяйствующего субъекта в меньшей степени зависит от того, насколько хорошо он работает, а в большей – от издержек, налагаемых на него законом. Предприниматель, который лучше манипулирует этими издержками или связями с чиновниками, оказывается более успешным, чем тот, кто озабочен лишь производством»9.
Ключевым положением Э. де Сото является жесткость ограничений в системе государственного регулирования частного сектора и экономической деятельности, что генерирует формирование особого сектора («все виды деятельности, которые связаны с получением дохода и регулируются не государством, а социальной средой»10) и особенно «действия хозяйственных агентов, которые не вписываются в установленные институциональные правила или лишены институциональной защиты»11.
Таким образом, в трудах зарубежных исследователей разработана база, позволяющая систематизировать причины роста масштаба сектора, критерии отличий и особенностей: низкий уровень экономического развития, трудоизбыточ-ность, стремление к получению конкурентных преимуществ, жесткость институциональных условий, бюрократия государственного регулирования.
В России публикации, связанные с анализом неформального сектора экономики, появились в 70-е годы XX века и с содержательных позиций были направлены на обоснование преимуществ централизованной системы общественной собственности в СССР по отношению к негативным процессам частного сектора, в том числе ненаблюдаемой деятельности. В этот период введен в оборот специфический термин «вторая экономика», в эту сферу включали мелкое сельскохозяйственное производство, незаконную деятельность (спекуляцию, хищение государственной собственности, «подпольные» производства и предприятия). Несмотря на критический ракурс, исследование «второй экономики» этого периода имело важное значение, так как было связано с анализом причин разрастания проблемы коррупции.
Методы оценки занятости в неформальном секторе
Для формирования авторской методики оценки занятости в неформальном секторе, отличий региональных ситуаций в разрезе территорий экономического пространства РФ, диссертантом проанализированы существующие в экономических публикациях методы и приемы, применяемый инструментарий, показатели оценки, способы систематизации данных, основные направления и сферы анализа.
Обзор экономических публикаций позволил диссертанту агрегировать существующее методическое разнообразие вариантов оценки и представить как два достаточно широких направления анализа, позволяющих проводить исследования занятости в НС, а именно: 1) ориентированное на приоритетную оценку количественных параметров той части населения, которая относится к занятым в НС; 2) оценка масштабов неформального сектора/неформальной экономики как сферы неформально занятых и занятых в неформальном секторе.
Следует отметить, что оба направления используют прямые и косвенные методы оценки, отличия между которыми состоят в следующем:
1) прямые методы – специальные обследования, официально существующие наблюдения, опросы, отчетность бизнеса и статистические отчеты, результаты налогового аудита (аудиторские оценки незаявленных налогооблагаемых доходов) и т.п.;
2) косвенные методы – метод сопоставления денежных потоков доходов и расходов (формирования и использования ресурсов, активов, средств и др.), применение принципов согласования/отклонения (компаративистика фактических данных, полученных разными методами с использованием разнообразных показателей); метод моделирования (MIMIC, DGE);
3) смешанные методы, как сочетание прямых и косвенных.
Прежде всего, следует обратить внимание на тот факт, что существуют официальные статистические источники информации, а именно: специально-организованные выборочные обследования населения по проблемам занятости (ОНПЗ95) относительно форматов и структуры занятого населения, в том числе, по определению численности занятых в неформальном секторе экономики субъектов РФ (проводятся Федеральной службой государственной статистики ежеквартально с 1999 г. и ежемесячно с 2009 г., основаны на методологии и требованиях МОТ). Такие обследования (ОНПЗ) охватывают взрослое население всех регионов страны в возрасте 15–72 лет. Для идентификации того факта, является ли работник занятым в формальном или неформальном секторе, используется ключевой вопрос относительно «типа» или места работы, при этом предложены варианты: 1) в организации со статусом юридического лица; 2) в фермерском хозяйстве; 3) в сфере предпринимательской деятельности без образования юридического лица; 4) по найму у физических лиц, индивидуальных предпринимателей; 5) на индивидуальной основе; 6) в собственном домашнем хозяйстве по производству продукции для реализации. Количество тех, кто выбирает первый вариант – учитывается при определении численности занятых в формальном секторе; та часть опрашиваемых, кто выбрал другие варианты (2–5) включаются в группу занятых в неформальном секторе, и таким образом определяется масштаб занятых в НС (количественные параметры и доля).
Другим типом данных обеспечивает экономистов и исследователей регулярный Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения (РМЭЗ – ВШЭ), проводимый (с 1994 г. исключая 1997 г. и 1999 г.) совместно российскими учеными, Центром народонаселения Университета Северной Каролины в Чапел Хилле и Институтом социологии Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН.
Особенность РМЭЗ заключается в следующем:
1) исходная выборка около 5 тыс. жилищ-домохозяйств (порядка 12 тыс. респондентов), расположенных в 160 населенных пунктах в 35 субъектах Российской Федерации, что является репрезентативным для распространения выводов в целом по России;
2) вопросы не одинаковы и отличаются по категориям респондентов: самозанятым; работающим по найму;
3) регулярная анкета РМЭЗ включает три вопроса, которые могут использоваться для разграничения формальной и неформальной занятости (о типе работы (на предприятиях/не на предприятиях); о наличии/отсутствии ее официального оформления; о наличии/отсутствии нерегулярных подработок).
Специальный модуль в рамках Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения в 2009 г. был посвящен проблеме неформальной занятости и содержал расширенные версии вопросов о месте работе, типе трудового контракта, наличии официальной регистрации бизнеса, уплате/неуплате взносов в социальные фонды, доле заработной платы, с которой платятся налоги, доле работников с официально оформленными трудовыми договорами, соблюдения действующего трудового законодательства, а также вопросы о степени формальности отношений, складывающихся между работниками и работодателями.
Следует отметить, что анализ научных работ и публикаций позволил сформулировать исходную предпосылку изложения дальнейших обобщений в части отличий методических приемов исследования: поскольку нередко авторы отождествляют понятие «неформальный сектор экономики» и «неформальная экономика» и используют их как синонимы в своих трудах, диссертант сделал акцент на содержательную сторону инструментария и приемы анализа, абстрагируясь от критических оценок по поводу формы изложения информации. Кроме того, диссертантом была принята следующая позиция по отношению к используемой исследователями статистической базе: в методиках, применяющих данные Росстата неточности исключены, поскольку паспорт показателя «занятость в неформальном секторе» имеет очень четкие границы, обусловленные признаком неформального сектора (совокупность производственных единиц, составляющих часть сектора домашних хозяйств, или некорпоративных предприятий, принадлежащих домашним хозяйствам, и не являющихся самостоятельными юридическими единицами). При использовании других источников данных возникновение неточности информации, соответственно выводов, не исключены, в случае некорректности определения количества занятых, если отсутствуют данные по детализации типа предприятий.
Приведем детализацию обзора экономических публикаций, ориентированных на приоритетную оценку количественных параметров той части населения, которая относится к занятым в НС (это работы Е. Варшавской, В. Гимпельсона, Т. Горбачевой, И. Доновой, А. Зудиной, Р. Капелюшникова, Т. Карабчук, М. Никитиной, О. Синявской, З. Рыжиковой и др.).
Так, в работе О. Синявской96 была впервые предложена оценка доли неформальной занятости в совокупной занятости населения России, которая определена на основе эмпирических оценок по данным социологических обследований (обследование социально-экономического положения населения, проведенное Московским центром Карнеги (МЦК)) и данные Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (РМЭЗ)). По расчетам О. Синявской доля неформальной занятости на 2000–2003 гг. составила около 14–16%, из них примерно поровну приходится на первичную и вторичную занятость.
Автор обратила внимание на важные факторы: неформальная занятость концентрируется главным образом на малых молодых предприятиях, работающих в сфере услуг и общественного питания. Существенной, с нашей позиции, является постановка проблемы и применение методов анализа для оценки вероятности переходов между секторами рынка труда: формально занятыми, неформально занятыми и незанятыми (безработного или неактивного с позиции занятости населения), что позволило раскрыть важное обстоятельство: «неформально занятые представляют более мобильную категорию на рынке труда, – вероятности сохранить прежний статус в новом периоде наблюдений для них ниже, чем для формально занятых и незанятых»97. Позитивным моментом, по мнению диссертанта, является оценка факторов роста неформально занятых в контексте отраслевых видов деятельности и типов предприятий, включение мобильности населения между подсистемами рынка труда как динамизирующего фактора.
Другой ракурс исследования предложен в работе Т. Горбачевой и З. Рыжиковой, которые на основе данных ОНПЗ по занятым на неформальных рабочих местах в формальном секторе и занятым на рабочих местах неформального сектора, обратили внимание на количественные параметры и соотношение занятых в этих подсистемах реального сектора. Авторами отмечен рост доли занятых в неформальной экономике (за период 2001–2003гг. выросла с 14,3% до 16,1%, что сопоставимо с результатами расчетов О. Синявской); дан анализ структуры рабочих мест («в структуре рабочих мест неформальной занятости преобладают рабочие места производственных единиц, относящихся к неформальному секто-ру»98, доля которых в 2003 году составляла 92% от общего количества рабочих мест); выделены социально-демографические факторы, характеризующие неформально занятых (средний возраст 38 лет, практически половина (48%) – женщины, образовательный уровень – ниже, чем в формальном секторе), а также отраслевая специфика и влияние специфических отраслевых факторов (сельское хозяйство и строительство, как место локализации отличаются влиянием сезонных факторов, в частности занятость в неформальном секторе во II и III кварталах – в среднем на 15% выше 2003г., чем в I и IV кварталах).
Пространственные характеристики региональных ситуаций занятости в неформальном секторе РФ
Апробация методических подходов по оценке пространственных и динамических характеристик занятости в НС проводилась на основе данных Росста-та126 по 83 субъектам РФ (без учета Республики Крым и г. Севастополя) за период 2006–2017 гг.
Исходно диссертантом проведена классификация регионов на основе критерия «доля занятых в неформальном секторе», что позволило выявить специфику региональных ситуаций в части основных типологических групп и дополнить существующую в экономических публикациях характеристику занятости в НС в структуре экономического пространства РФ. Необходимость такой классификации обусловлена наличием высокой дифференциации и региональной асимметрии занятости в неформальном секторе экономики РФ.
Диссертантом субъекты РФ разграничены на группы в зависимости от масштаба занятости в НС. Количество регионов в каждой группе представлено в таблице 2.7, при этом жирным шрифтом выделены регионы, изменившие за анализируемый период (2010 г. и 2017 г.) свой статус вследствие передвижения в группы с более высоким уровнем занятости в НС; курсивом отмечены регионы с изменением уровня занятости на меньший по сравнению с началом анализируемого периода.
По данным таблицы можно сделать вывод о наличии тенденции роста занятости в неформальном секторе, что подтверждается увеличением количества регионов в группах с высоким уровнем занятых: в третьей группе (с высоким уровнем) – с 27 и 38 (2010 г. и 2017 г.); в четвертой группе (с очень высоким) – с 7 до 10 (только три региона Воронежская, Томская области и Карачаево 88
Черкесская Республика перешли в группу с более низким уровнем занятости в неформальном секторе), в то время как, в первой группе – с низкой долей занятых в неформальном секторе – количество регионов снизилось с 13 до 7; во второй группе (средний уровень), соответственно, с 36 до 28. То есть, количество регионов с высоким и очень высоким уровнем занятости увеличилось с 34 до 48 субъектов РФ или на 41, 2 %.
Для идентификации факторов, обуславливающих рост занятости в неформальном секторе, был проведен корреляционно-регрессионный анализ для каждой из групп, региональных ситуаций занятости в НС.
При отборе наиболее значимых факторов тестировались 39 показателей (см. таблицу 2.4), верифицированных в разрезе влияния на результативный показатель – уровень занятости в неформальном секторе. Проверка их на статистическую значимость и мультиколлинеарность позволила включить в модели только 16 из них (исходные значения показателей для построения регрессионных моделей приведены в Приложении А). Выделенные факторы с учетом характеризуемой области региональной экономики приведены в таблице 2.8
Критерий Фишера F для всех моделей значим на 1%-ном уровне, так как его расчетное значение превышает табличное. Множественный коэффициент детерминации (R2), объясняющий вариацию занятости в неформальном секторе экономики, во всех моделях высокий, более 68%.
Еще одним показателем, позволяющим оценить надежность модели, является t-критерий Стьюдента. Расчетные значения t-критерия Стьюдента для выбранных факторных показателей по всем моделям выше табличных значений при уровне значимости 10%, что свидетельствует о существенности факторов, включенных в модели. Следовательно, можно сделать вывод об адекватности построенных моделей.
Полученные модели свидетельствует о том, что положительно влияют на уровень занятости в неформальном секторе по РФ в целом такие показатели как:
а) количество выпускников с высшим профессиональным образованием, что подтверждает существующие оценочные данные о росте в неформальном секторе высококвалифицированных фрилансеров;
б) удельный вес таких видов экономической деятельности как торговля и сельское хозяйство, лесного хозяйства и рыболовства в валовой добавленной стоимости региона, поскольку именно в этих сферах экономической деятельности, удельный вес занятых в неформальном секторе максимален;
в) объемы кредитования индивидуальных предпринимателей, поскольку их рост способствует расширению деятельности и найму работников;
г) отношение валового регионального продукта на одного занятого, характеризует процесс производства товаров и услуг, в том числе и в неформальном секторе экономики и является обобщающим показателем экономической деятельности региона.
В то же время, очевидным является и наличие обратной зависимости, которая интерпретируется следующим образом:
а) деление численности занятых в экономике на два сектора – формальный и неформальный – автоматически обуславливает обратную зависимость в их из менении;
б) увеличение доли безработных приводит к снижению общей численности занятого населения, в том числе, и занятых в неформальном секторе. Данный факт подтверждается и в работах авторов 127;
в) среднемесячная начисленная заработная плата – показатель, оценивающий степень привлекательности формального сектора для наемных работников, рост которого способствует переливу занятых из неформального сектора в формальный;
г) рост потребности работников в формальном секторе, также способствует переходу работников из неформального сектора в формальный.
Значения для РФ в целом положительно и отрицательно влияющих факторов детализировано в таблице 2.11.
В разрезе типологических групп при сравнении с агрегированными данными несколько иная ситуация, в частности, по отдельным показателям можно видеть несовпадение направленности действия факторов, а именно:
а) рост инвестиций в основной капитал способствует росту рабочих мест формальном секторе, уменьшая численность занятых в неформальном секторе, что характерно для тенденции по Российской Федерации и в группах регионов со средним и высоким уровнем занятости в неформальном секторе128;
б) коэффициент демографической нагрузки характеризует экономическую нагрузку на лица трудоспособного возраста, следовательно, его увеличение способствует снижению численности трудоспособного населения, в том числе и в неформальном секторе экономики; в регионах со средним и очень высоким уровнем занятости рост данного показателя сопровождается ростом занятости в неформальном секторе, что может объясняться стремлением лиц в нетрудоспособном возрасте найти «подработку» в неформальном секторе;
в) наблюдается прямая зависимость между удельным весом сектора услуг и строительства в валовой добавленной стоимости региона и уровнем занятости в неформальном секторе целом по России и в группах регионов, за исключением регионов с низким уровнем занятости в НС (именно в этих сферах экономической деятельности удельный вес занятых в неформальном секторе традиционно самый высокий). В регионах с низким уровнем занятости наблюдается обратная зависимость между этими показателями. По нашему мнению, такая закономерность вполне объяснима, поскольку в данной группе – крупные финансово-промышленные центры и экспортно-ориентированные регионы с добывающей промышленностью.
Пространственная дифференциация субъектов РФ по уровню занятых в неформальном секторе экономики связана с разнонаправленным воздействием экономических факторов, что определило необходимость оценки агрегированного воздействия показателей каждого из рассматриваемых блоков факторов (социально-экономических условий и особенностей рынка труда) на масштаб занятости в неформальном секторе по всем выделенным по группам регионов. Для этого проведено нормирование коэффициентов регрессии показателей факторных моделей, построенных для четырех групп региональных ситуаций и РФ в целом (таблицы 2.12–2.16), что позволило оценить влияние групп факторов на результирующий показатель (уровень занятости в неформальном секторе).
Результаты нормирования экономических факторов и степень их влияния на занятость в неформальном секторе экономики для РФ в целом, представлены в таблице 2.12.
Рекомендации по регулированию занятости в неформальном секторе экономики проблемных регионов
Занятость в неформальном секторе экономики, по мнению диссертанта, является многогранным явлением, с одной стороны, обеспечивает снижение безработицы и может рассматриваться как инструмент поддержки занятости в экономике в целом, а с другой – наличие такого рода занятости сопряжено с прямыми и косвенными потерями, дифференцированными в территориальном разрезе. Прямые потери связаны со снижением налоговых и страховых поступлений в бюджеты и фонды страны и регионов, косвенные потери имеют отношение к более низкой производительности труда в неформальном секторе экономики и, как следствие, к ограниченным возможностям экономического роста136.
Страны ЕС, страны с переходной экономикой, Россия имеют определенный опыт в реализации мер, способствующих сокращению неформальной экономической деятельности в целом и корректировке негативных последствий занятости в неформальном секторе, в частности. В то же время в силу специфики неформального сектора все меры носят косвенный характер, как таковое регулирование занятых в НС на современном этапе находится в процессе проектирования.
Сфера регулирования и меры, способные оказать воздействие в направлении нейтрализации потенциальных негативных последствий экономического и социального характера, диссертантом представлены следующими направлениями:
– стимулирование развития предпринимательской деятельности;
– фискальное регулирование;
– институциональное регулирование (развитие трудового законодательства, реализация контроля за его исполнением; совершенствование деятельности служб занятости, разработка программ содействия занятости).
1. Одним из условий успешного развития страны считается рост частнопредпринимательской инициативы, широкую основу которой формируют, прежде всего, индивидуальные предприниматели и самозанятые граждане. На активизацию предпринимательства, в том числе и в неформальном секторе экономики, нацелены меры государственного регулирования, предусматривающие значительное снижение платежей в рамках всех специальных налоговых режимов, введение «налоговых каникул» для индивидуальных предпринимателей, осуществляющих деятельность в производственной, социальной и научной сферах, упрощение процедур регистрации и ведения бизнеса. Разрабатываются и внедряются программы поддержки малого предпринимательства, как на национальном, так и на региональном уровнях.
Так, в рамках национального проекта «Малое и среднее предпринимательство и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы» (срок реализации 2018–2024 гг.) разработаны меры поддержки малого предпринимательства на этапах жизненного цикла развития бизнеса: от появления бизнес-идеи (регистрация и помощь в получении доступного финансирования, имущественной поддержки), до реализации проектов и расширения бизнеса с выходом на экспорт. Национальный проект включает в себя пять подпроектов («Улучшение условий ведения предпринимательской деятельности»; «Расширение доступа субъектов МСП к финансовым ресурсам, в том числе к льготному финансированию»; «Акселерация субъектов малого и среднего предпринимательства»; «Создание системы поддержки фермеров и развитие сельской кооперации»; «Популяризация предпринимательства»), которые предусматривают следующие меры поддержки субъектов малого и среднего предпринимательства: 1) субсидии на открытие собственного дела в сумме 12-кратной максимальной величины пособия по безработице; 2) грантовая поддержка на региональном уровне на условиях конкурсного отбора; 3) субсидии на возмещение процентов по кредиту; 4) скидки на лизинг; 5) займы и кредиты по сниженным ставкам; 6) льготы на аренду; 7) обучение и консультирование. Оценить эффективность государственной поддержки в рамках данного национального проекта пока не представляется возможным, поскольку его реализация только началась. В то же время очевидным является целесообразность проводимых мероприятий с позиций обеспечения занятости, социальной стабильности, роста доходов и уровня жизни.
2. Налоговая политика является одним из действенных инструментов, способных оказать быстрое и существенное влияние на изменение уровня занятости в неформальном секторе. Меры фискальной политики нацелены на устранение возможностей уклонения от налоговых обязательств путем снижения налогов на доходы, социальных отчислений и других налогов, взимаемых с работодателей или работников. В Российской Федерации с ноября 2018 г. проводится эксперимент по установлению специального налогового режима для самозанятых граждан – «налога на профессиональный доход» (НПД). Новый налоговый режим позволяет помочь самозанятым гражданам легализовать свои доходы. Эксперимент касается граждан, получающих доход от своей деятельности, но не имеющих работодателя и наемных сотрудников. Размеры ставок налога – 4% с годового дохода не более 2,4 млн. рублей для физических лиц, и 6% – для индивидуальных предпринимателей. С 1 января 2019 г. специальный налоговый режим для самозанятых граждан был установлен в четырех регионах: г. Москва, Московской и Калужской областях и в Республике Татарстан. С 1 января 2020 года число субъектов РФ, попадающих под эксперимент, расширилось до 19 регионов137. Однако, по мнению ряда исследователей, положительное влияние изменений в налогообложении на сокращение российской неформальной занятости практически исчерпано138 и вряд ли приведет к расширению налогооблагаемой базы, поскольку не влечет за собой понимаемых выгод со стороны неформально занятых (достойные пенсии, качественные социальные услуги), а, наоборот, ассоциируется исключительно с ростом издержек.
3. Основной задачей институционального регулирования занятости в неформальном секторе является снижение численности рабочей силы, находящейся в трудоспособном возрасте и осуществляющей трудовую деятельность вне формальных норм и правил. Фактами, подтверждающими наличие трудовых отношений, являются трудовой договор или регистрация в качестве индивидуального предпринимателя, а также перечисление НДФЛ и страховых взносов во внебюджетные фонды за себя и работников. Ю. Цепляева и Ю. Сонина в своей работе139 оценили, что «переход работников с неформальных трудовых отношений к занятости по формальным контрактам добавит региональным бюджетам 420 млрд. руб. в год и поможет увеличить доходы пенсионного фонда на 710 млрд. руб. в год (оценка по данным о размере заработной платы за 2013 год)». Под руководством Минтруда России во многих субъектах РФ созданы Межведомственные комиссии, занимающиеся координацией деятельности и мониторингом ситуации по снижению неформальной занятости, прежде всего в неформальном секторе экономики, и повышением собираемости страховых взносов в государственные внебюджетные фонды. В субъектах Российской Федерации разработаны и утверждены планы мероприятий, включающие в себя140:
— выявление сфер и видов экономической деятельности, для которых характерно наличие неформальной занятости;
— проведение адресной работы с хозяйствующими субъектами, имеющими признаки наличия неформальных трудовых отношений;
— оперативные рейдовые мероприятия с привлечением контрольно-надзорных органов;
— создание механизмов стимулирования формализации трудовых отношений путем внесения изменений и дополнений в региональные законодательные акты;
— формирование превентивных мер разъяснительного и предупредительного характера, направленных на стимулирование хозяйствующих субъектов к соблюдению трудового законодательства РФ;
— проведение информационно-разъяснительных мероприятий, направленных на информирование населения о негативных последствиях неформальной занятости;
— организацию «горячей линии» для приема обращений граждан по вопросам легализации трудовых отношений, нарушения трудовых прав работников.
По состоянию на конец декабря 2017 года государственными инспекторами труда было проведено 3932 надзорно-контрольных мероприятия, выявлены 10534 человека, находящихся в неформальных трудовых отношениях, из них все легализованы. Сумма страховых взносов, дополнительно поступившая в бюджет Пенсионного фонда Российской Федерации в ходе реализации комплекса мер по снижению неформальной занятости в субъектах Российской Федерации, составила более чем 35 млрд. рублей141. Наиболее эффективно работа по снижению неформальной занятости по оценкам Минтруда России ведется в Белгородской, Липецкой, Ростовской, Тамбовской областях, Краснодарском и Алтайском краях, Республиках Татарстан, Башкортостан и Мордовия142.