Содержание к диссертации
Введение
1. Современные теоретические подходы к выделению и исследованию особенностей функционирования и развития региональных социально экономических систем 16
1.1. Определение и народнохозяйственное значение региональных социально-экономических систем .16
1.2. Развитие и управление региональными социально-экономическими системами: современные подходы и проблемы .53
1.3. Локальные и региональные социально-экономические процессы как фундаментальный фактор и условие устойчивого функционирования и развития РСЭС .72
2. Исследование факторов и условий функционирования и развития региональной социально-экономической системы Краснодарского края в 2013-2018 гг.: тенденции и закономерности .86
2.1. Основные итоги функционирования РЭС региона в составе Южного федерального округа и Российской Федерации .86
2.2. Организация управления РСЭС региона: система, результаты и проблемы 102
2.3. Результаты трекингового исследования ожиданий и восприятия населением Краснодарского края ключевых социально-экономических трансформаций в 2016-2018 гг 111
3. Пути повышения эффективности функционирования и развития региональной социально-экономической системы Краснодарского края на основе роста ее конкурентоспособности 132
3.1. Городские агломерации как перспективное направление развития локальных и региональной социально-экономических системы .132
3.2 . Предпроект развития городской агломерации «Краснодар – Тахтамукайский район Республики Адыгея»: ресурсы, субъекты, эффективность .146
Заключение 153
Список использованной литературы 159
- Определение и народнохозяйственное значение региональных социально-экономических систем
- Развитие и управление региональными социально-экономическими системами: современные подходы и проблемы
- Основные итоги функционирования РЭС региона в составе Южного федерального округа и Российской Федерации
- . Предпроект развития городской агломерации «Краснодар – Тахтамукайский район Республики Адыгея»: ресурсы, субъекты, эффективность
Определение и народнохозяйственное значение региональных социально-экономических систем
Возникновение проблемного поля функционирования и развития региональных социально-экономических систем связано с изменением социально-экономического устройства Российской Федерации после распада Советского союза и подразумевает исследование перспектив их устойчивости, поступательной социально-экономической динамики и резервов прорывного развития как целостных, независимых и самостоятельных пространственно локализованных образований, обладающих собственным экономическим потенциалом и нуждающихся в непрерывном росте эффективности его использования.
Стратегическая цель качественного роста расходов на территориальное развитие регионов Российской Федерации стала одним из ключевых тезисов Послания Президента РФ Федеральному собранию в 2018 г., она была озвучена в контексте необходимости модернизации среды проживания как залога реализации долгосрочных демографических приоритетов национального масштаба: «Сегодня крайне востребована современная среда, требующая значительного преображения российских городов и поселков, даже с учетом фактора их самобытности, исторического и культурного наследия… Опыт эффективного точечного развития крупных российских городов (Казань, Владивосток, Сочи) однозначно указывает на успешность и перспективность территориальной модернизации … Регионам России нужны актуальные экономические, предпринимательские, инновационные социальные новации, способные обеспечить формирование и развитие среднего класса … Развитие городов имеет потенциал ускорения экономических процессов для всей территории страны, при этом это развитие должно способствовать гармоничному пространственному развитию всех имеющихся локальных и региональных образований и систем»1.
В то же время необходимо подчеркнуть, что международный и российский опыт научного и прикладного осмысления проблем становления, формирования и развития РСЭС сегодня явно недостаточен для проектирования и реализации комплексных долгосрочных инициатив, способных обеспечить достижение конкретных территориальных приоритетов в средне- и долгосрочной перспективе. Примером подобного подхода является экономическая система Краснодарского края – лидера Южного федерального округа, остро нуждающегося в модернизации долгосрочной социально-экономической стратегии и выработке плана конкретных действий регионального масштаба и значимости, увязанных с приоритетами социально-экономического развития целевой территории.
Основные показатели функционирования региональной социально экономической системы Краснодарского края в 2010-2017 гг. охарактеризованы нами в табл. 1 и на рис. 1-8.
За период 2010-2017 гг. в номинальном измерении ВРП Краснодарского края вырос на 228,7% в 2017 г. по сравнению с 2010 г., на 116,7% в 2017 г. по сравнению с 2016 г. Отметим, с одной стороны, устойчивость положительной тенденции поступательного роста результатов функционирования региональной социально-экономической системы, подчеркнув, с другой стороны, отсутствие реальной прорывной динамики в период 2014 и последующих годов, которая в идеале должна была последовать после успешной реализации мегапроекта проведения Зимних Олимпийских Игр в Сочи.
В реальном измерении с нивелированным фактором инфляции, наблюдалась кардинально противоположная картина - стагнация и даже снижение ВРП в период 2013-2016 гг. с ситуационным ростом по итогам 2017 г. (в 2017 г. по сравнению с 2010 г. рост ВРП в ценах базового года составил 139,9%, в 2017 г. по сравнению с 2016 г. - 13,8%). Схожей динамикой обладал показатель ВРП, нормированный по фактору населения территории (рис. 2).
В номинальном измерении ВРП Краснодарского края в расчете на 1 жителя региона за период 2010-2017 гг. вырос в 2,14 раза в 2017 г. по сравнению с 2010 г. (на 15,4% в 2017 г. по сравнению с 2016 г.), в расчете на 1 жителя региона в трудоспособном возрасте – соответственно в 2,22 раза и на 15,6%, в расчете на 1 жителя территории, занятого в экономике региона – соответственно в 2 раза и на 14,9%. Все три расчетных динамики иллюстрировали устойчивый рост исследуемых показателей в рассматриваемом периоде, однако коррекция на фактор инфляции и использование базисных цен 2010 г. в качестве измерителя существенно влияют на характер и направленность выявленной тенденции (рис. 4).
В реальном измерении динамика показателя ВРП, нормированного по факторам численности населения территории, трудовых ресурсов и занятых в экономики региона демонстрировала значительную неустойчивость: в период 2014-2016 гг. наблюдалось падение рассматриваемых показателей до уровня 2011 г., и только в 2017 г. был достигнут более-менее значительный рост – соответственно 1,31 раза, 1,358 раза и 1,226 раза.
В 2017 г. деятельность 1 занятого в экономике региона работника характеризовалась средней производительностью труда в размере 908,1 тыс. руб. в год или 75,678 тыс. руб. в мес. (в реальном исчислении соответственно 555,4 тыс. руб. в год или 46,286 тыс. руб. в мес.). Динамика удельного ВРП в расчете на 1 действующее предприятие / организацию Краснодарского края в 2010-2017 гг. представлена на рис. 5.
Развитие и управление региональными социально-экономическими системами: современные подходы и проблемы
Существующие и перспективные научные представления в части управления и развития региональных социально-экономических систем в современной интерпретации представлены в трудах С.В. Алуяна и Ф.В. Шутилова, Г.Х. Батова, О.Г. Загазежевой и М.В. Сахтуевой, М.М. Ищенко, Л.Б. Ковальчук, Н.А. Курьянова (в составе творческой группы с А.И. Новицкой и Ю.А. Галицыной), Т.И. Ладыковой, В.И. Лакербая и Т.Ю. Синюк, Н.П. Паздниковой, Е.В. Печкиной и И.Ю. Загоруйко, И.В. Припадчевой, В.Г. Прудского, И.Г. Сангадиевой, О.Н. Семенской, О.А. Старцевой и И.Н. Строева, С. В. Степановой и В. И. Шулепова, А.А. Чуба, Шалаева И. А. в сотрудничестве с А.Ю. Лазутиной и Т.В. Трошиной, Р.А. Шичияха и А.В. Медведевой.
С.В. Алуян и Ф.В. Шутилов отстаивают необходимость стратегического управления региональными социально-экономическими системами, определяя главной целью региональной стратегии развития РСЭС рост материального благосостояния и духовного богатства жителей территории, которые, по мысли авторов, тождественны показателю социально-экономического развития региона в целом1. При этом авторы тут же уходят от конкретных оценок эффективности подобной методологии, именуя в качества ключевых объектов региональных управленческих воздействий:
- все инфраструктурные предприятия (организации) и объекты, представленные в пределах конкретной территории (без деления их по фактору подчиненности, что весьма неоднозначно, например, бессмысленно возлагать ответственность и расходы на поддержание деятельности атомной электростанции на регион ее базирования);
- производственные отрасли, участвующие в создании ВРП;
- агропромышленный комплекс как источник богатства территории региона (чем вызвано разграничение производственных отраслей и АПК, авторы не поясняют);
- отрасли социальной сферы, функциональность которой состоит в воспроизводстве человеческого потенциала РСЭС;
- региональный финансовый сектор – бюджет региона; систему государственного управления экономикой региона в составе структур муниципального, регионального и федерального управления1.
Данная исследовательская попытка весьма показательна с точки зрения фундаментального представления о структуре, функциональности и объектах управленческого воздействия в структуре РЭС, в ней перепутаны институты РСЭС, субъекты РСЭС, система управления РСЭС, а собственно население как субъект стратегического управления вообще не названо.
Г.Х. Батов при попытке рассмотрения управленческих возможностей стратегического планирования как системного инструментария регионального управления предлагает следующее определение РСЭС: «под социально-экономической системой регионального масштаба целесообразно понимать множество элементов, представленных и взаимодействующих в пределах экономического пространства территории и характеризующихся историей возникновения, ареалом экономической активности, духовно культурным пространством, собственным укладом и социальными особенностями»2. К сожалению, трактовки категории «элементы» применительно к специфике РСЭС автор не приводит, при этом остается непонятным, это субъекты, объекты, предметы либо что-то (кто-то) еще, представленный в пределах конкурентной локации. Признаки, которым должны соответствовать «элементы», также обладают неоднозначностью – получается, что не имея истории возникновения в конкретном регионе, организация / предприятия при открытии филиала (представительства) не входят в состав РСЭС, ожидая некоего срока подтверждения серьезности мотивов и намерений своего экономического присутствия.
Автор разграничивает РСЭС и собственно регион как экономический субъект, однако не приводит ни признаков подобного разграничения, ни моментов взаимодействия / взаимосвязи РСЭС и региона, указывая только на сложность РСЭС как сложной единицы (кого-чего, автор не поясняет).
О.З. Загазежева и М.В. Сахтуева приводят следующие показатели, призванные охарактеризовать качество жизни населения региона как интегральную оценку качества управления РСЭС (табл. 6).
Авторская концепция управления РСЭС состоит из двух стратегических направлений:
- целевая финансовая поддержка населения депрессивных и отсталых территорий с целью обеспечения минимального стандарта качества жизни;
- перераспределение ресурсной поддержки и институциональных преференций в направлении регионов – «точек роста» с целью их интеграции в глобальное экономическое пространство и дальнейшей «диффузии» региональной конкурентоспособности от регионов – драйверов к регионам – реципиентам (при этом основным направлением регионального социально экономического развития авторы считают создание новой инфраструктуры, способной обеспечить реализацию региональной социально-экономической функции).
Отметим, что указанные моменты страдают отсутствием линейной связи, например, повысить долю населения с доходами выше прожиточного минимуму невозможно за счет создания объектов социальной инфраструктуры (библиотек, лабораторий и т.д.). Остались непонятным и источники, и администратор, и ожидаемые результаты ускорения развития РСЭС конкретного региона.
М.М. Ищенко в попытке модернизации теоретического обоснования системы управления функционированием и развитием РСЭС отмечает необходимость и перспективность рассмотрения конкретного региона в статусе целостного (автономного и самодостаточного) субъекта, что предопределяет следующие управленческие возможности:
- необходимость формирования РСЭС в контексте ее взаимодействия с муниципальными социально-экономическими системами;
- необходимость целенаправленного воздействия на предметы РСЭС с целью получения их желаемого состояния (состав этих предметов и, соответственно, их желаемые состояния автор не приводит);
- необходимость подключения к достижению стратегических целей социально-экономического развития каждого системного компонента /субъекта1.
В качестве конкретного индикатора уровня развития РСЭС автор приводит объем производства на душу населения (не поясняя при этом методику расчета показателя: по ВРП, по отраслям реального сектора или же только сферы услуг). При этом М.М. Ищенко пытается обосновать следующий методологический подход к управлению РСЭС на основе современных теоретических подходов (рис. 232).
Основные итоги функционирования РЭС региона в составе Южного федерального округа и Российской Федерации
Проанализируем динамику и результаты социально-экономического развития Краснодарского края в составе Южного федерального округа и Российской Федерации в следующей логической последовательности:
- динамика численности населения РФ и факторы ее изменения;
- миграция как фактор развития социально-экономической ситуации в РФ и ее регионах в 2010-2017 гг.;
- итоги социально-экономического процесса в регионах ЮФО РФ, в том числе в Краснодарском крае как лидере регионального социально экономического развития.
Такой подход позволит выделить основные социально-экономические тенденции, факторы и условия макро-, мезо- и регионального уровня, охарактеризовать соответствие региональных, субфедеральных и национальных динамик в составе, структуре населения и эффективности его использования в качестве базового фактора функционирования региональной / национальной экономики. Структура численности населения РФ в 2010-2017 гг. и факторы ее изменения охарактеризованы в табл. 9 и на рис. 38-40.
За период 2010-2017 гг. население Российской Федерации выросло на 2,8% (в 2017 г. по сравнению с 2016 г. на 0,2%), пик роста пришелся на 2014-2016 гг., что было связано с присоединением новых территорий (Республика Крым и г. Севастополь), повлекшим весьма увеличение численности жителей страны за счет действия экзогенного по отношению к национальной социально-экономической системе фактора.
Факторный анализ прироста численности населения РФ в 2010-2017 гг. указал на весьма показательную социально-экономическую тенденцию, которая имеет определенную цикличность, но содержит весьма серьезный сигнал для реальной оценки имеющей место ситуации: в 5 из 8 периодов наблюдения фактор естественного прироста населения страны показал отрицательную динамику, которая была полностью демпфирована миграционным фактором, обеспечившим в итоге положительную динамику состава населения страны в целом.
Отметим также стабильность миграционной социально-экономической тенденции: на протяжении 2010-2017 гг. среднегодовая численность мигрантов колебалась в районе 200-300 тыс. чел. и характеризовалась как устойчивая, в то время естественный прирост населения характеризовался неустойчивостью и, в 2016-2017 гг. – отрицательными значениями.
Особенности миграции населения как фактора развития социально-экономической ситуации в РФ в 2010-2017 гг. охарактеризованы в табл. 10 и на рис. 41-45.
Из приведенной визуализации видно устойчивое превышение эмиграции из РФ над иммиграцией на протяжении всего рассматриваемого периода с превышением в районе 4,4-9,4% от объема выбывших граждан на протяжении всего периода (наибольший показатель – 9,4% в 2011 г., наименьший – 4,4% в 2017 г.) в 2010-2017 гг. (авторская визуализация по данным Росстата1) Расчет коэффициента замещения численности населения РФ, отражающего соотнесение численности прибывших и выбывших по различным причинам мигрантов на территорию страны в течение 2010-2017 гг. указал на системное превышение прибывающих над убывающими на фоне понижательной тенденции, характеризующей сокращение разрыва на протяжении практически всего исследуемого периода (6 из 8 периодов наблюдения): в 2017 г. на 100 убывших по различным причинам с территории страны пришлось 144 прибывших (с пиком тенденции в 2011 г. – на 100 убывших – 244 прибывших).
Расчет коэффициента восполнения численности населения РФ за счет фактора миграции указал на снижение его значимости с 110,3% в 2011 г. до 104,6% в 2017 гг. (еще раз подчеркнем, что в 2017 г. естественный прирост населения страны был отрицательным и составил 135,8 тыс. чел., который полностью демпфирован положительным сальдо миграции 211,8 тыс. чел., что и обеспечило общий положительный прирост в размере 76 тыс. чел. или 0,05% от общего показателя численности населения страны).
Структура прибывших на территорию РФ мигрантов по критерию изменения территории постоянного проживания охарактеризована на рис. 44.
В 2010-2017 гг. структура выбывших мигрантов характеризовалась нарастанием значимости тенденции эмиграции: в 2010 г. доля мигрантов за пределы страны составляла 1,73%, в то время как к 2017 г. это показатель вырос до уровня 8,27% (наибольшего за весь рассматриваемый период, в 4,79 раза выше базового показателя исходного года).
Исходные параметры для расчета итогов социально-экономического процесса в регионах ЮФО РФ представлены в табл. 11, итоговые расчетные оценки приведены в табл. 12 и на рис. 46.
Из приведенных визуализаций видна системная стагнация социально экономического развития на всех трех рассматриваемых территориях – Российская Федерация, ЮФО, Краснодарский край – в 200-2017 гг., характеризуемая стабилизацией удельного ВРП в расчете на душу населения с тенденцией к ухудшению положения в локациях ЮФО и Краснодарского края после 2014 г. (после реализации мегапроекта Олимпиады 2014 в Сочи, который, по логике вещей, должен был привести к существенному оживлению социально-экономической конъюнктуры в регионе, однако в отсутствие значимых инфраструктурных новаций стал весьма дорогостоящим мероприятием ситуационного формата, повлекшим за собой застой и снижение темпов социально-экономической динамики).
Подводя итог сказанному, отметим актуальность и востребованность реализации новых методов и подходов к организации регионального и локальных социально-экономических процессов в Краснодарском крае в настоящее время, обусловленных застоем социально-экономического развития региона и его переходом к фактической понижательной динамике. Фактический разрыв между задекларированными и фактически реализованными целями, задачами и приоритетами социально экономической политики и стратегии региона обусловил незначительную рецессию результатов функционирования экономики региона, которая может еще более усилиться в условиях пассивности системы управления экономикой региона и формальной успокоенности положительными приростами показателя ВРП в фактических ценах, не учитывающими фактор инфляции. Социально-экономический потенциал региона нуждается в долгосрочной научно обоснованной стратегии его формирования, эффективного использования, воспроизводства и стратегического развития, невозможной без коренного пересмотра региональной социально экономической функции с учетом региональных особенностей и преимуществ.
. Предпроект развития городской агломерации «Краснодар – Тахтамукайский район Республики Адыгея»: ресурсы, субъекты, эффективность
В Стратегии развития Краснодарского края на период 2030 г. агломерационное направление развития региональной социально экономической системы упомянуто в контексте экономического зонирования территории региона и перспектив целевого развития региональных экономических зон (табл. 19, рис. 70-71).
По мысли разработчиков перспективной региональной Стратегии долгосрочного социально-экономического развития в среднесрочной перспективе население агломерации Краснодара должно составить порядка 1,4-1,5 млн. чел. с охватом территории в радиусе до 50 и плотностью населения до 200 чел. / кв. км1 (для сравнения в Москве 4834 чел. /кв. км2)
Механизм межрегионального агломерационного развития в Стратегии не прописан, масштабы и источники финансирования не определены, необходимость формирования дополнительного потенциала человеческих и трудовых ресурсов в пределах целевой локации не обоснована. Самостоятельной проблемой, даже не именованной в рассматриваемом документе, является создание единой транспортной инфраструктуры, охватывающей два соседних региона, но требующей единого технического решения для создания реальных предпосылок агломерационного характера.
К числу ключевых социально-экономических задач, которые должны быть решены в ходе создания (фактически – развития уже сложившейся конурбации) отнесены:
- рост эффективности управления развитием территории локации на основе усиления прозрачности институциональной структуры, повышения интенсивности трансрегионального взаимодействия и усиления рациональности в формировании и использовании общего территориального ресурса;
- оптимизация транспортного каркаса и рост эффективности локальной транспортной инфраструктуры и системы;
- рост масштабов мобильности населения агломерации в рамках мультимодальной транспортной модели;
- вынесение центров расселения населения за пределы городской черты с учетом необходимости их обеспечения высокоскоростными системами транспортного сообщения с центром локации;
- сохранение «культурного кода» Краснодара и минимизация / запрет точечной застройки в историческом центре;
- создание новых общественных локаций и пространств, рекреационных и культурных зон1.
К сожалению, авторы Стратегии 2030 не озаботились проблемой оценки в инвестиционных ресурсах, необходимых для решения столь глобальной социально-экономического развития в регионе, обладающим наибольшим в РФ размером государственного долга и не имеющим перспектив привлечения финансовых средств порядка 2-3 трлн. рублей при доходной части бюджета территории в районе 300 млрд. руб. и отсутствии возможности ее перераспределения (полного или частичного) на указанные цели. Более того, формирование значительного резерва трудовых ресурсов невозможно без конкретных перспектив их экономического использования, воспроизводства и развития, которые в рассматриваемой Стратегии заменены мало обоснованными перспективами спонтанного перехода экономики региона на инновационный сценарий экономического развития.
Отметим также, что сложившаяся практика социально-экономического развития отдельных территорий сегодня фактически сведена к жилой застройке перспективных территорий (табл. 19).
Предлагаемая нами идея развития городской агломерации в формате конурбации Краснодар – Тахтамукайский район Республики Адыгея, которая в дальнейшем может быть использована в развитии агломерации большего масштаба с охватом территории до 50 км от центров – «ядер» подразумевает реализацию комплекса затрат, но и несет в себе потенциал комплексного социально-экономического развития локации (табл. 20).
Полные расходы на реализацию проекта создания агломерации – конурбации, учитывающего необходимость комплексного инфраструктурного обеспечения перспективной территории локации и предполагающего реализацию государственно-частного партнерства при формировании и использовании инвестиционного бюджета оценены нами в районе 21-22 млрд. руб. (что сопоставимо с реализуемыми сегодня крупными и средними комплексными проектами освоения территорий в Российской Федерации). При этом структуру расходной части сформировали расходы проектного характера, инвестиций в инфраструктуру и территориального маркетинга (отметим, что список расходов является открытым и может быть скорректирован с учетом специфики, масштабов, целей и задач реализации проекта).
К числу базовых ожидаемых эффектов развития от реализации проекта создания городской агломерации мы отнесли комплекс социально экономических последствий (снижение стоимости квадратного метра жилья за счет экономии на стоимости реновации в действующих кварталах жилой застройки города, снижение времени на осуществление ежедневной трудовой миграции в границах агломерации, снижение стоимости коммунальных услуг на обслуживание жизнедеятельности, рост качества обеспеченности населения агломерации мощностями социально-экономической инфраструктуры, рост реальных располагаемых доходов населения за вычетом обязательных расходов и платежей на обеспечение жизнедеятельности), а также экономические и экологические эффекты.
Предлагаемая нами идея может быть реализована как самостоятельно, так в рамках продолжения программы реновации центральной части г. Краснодара, которая должна была охватить более 300 кварталов центральной городской застройки морально устаревшего типа, но реально свелась к точечному высвобождению территории и ее немедленной застройкой высотными жилыми зданиями без учета фактора необходимости комплексного освоения локации. Сочетание действующей, но фактически нежизнеспособной программы и авторской идеи способно придать новый импульс обновлению социально-экономической системы г. Краснодара и формированию значимого социально-экономического резерва устойчивого функционирования и развития локального и регионального масштаба и значимости.