Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Институциональный подход к изучению этногеографических и этнологических проблем традиционного природопользования 16
1.1.Географическое содержание и основные характеристики традиционного природопользования 18
1.2. Проблемы регулирования традиционного природопользования и их связь с социально-географическими условиями 23
1.3.Институты, регулирующие традиционное природопользование коренных малочисленных народов 31
1.3.1 Неформальные институты 33
1.3.2. Становление законодательства КМН как предпосылка для формирования институтов государственного управления ТПП 37
Глава 2. Эволюция институтов, регулирующих ТПП удэгейцев с конца XIX века до современности 44
2.1. Влияние географических факторов и основные характеристики таежного типа природопользования бикинских удэгейцев 44
2.2. Институты, регулирующие ТПП удэгейцев реки Бикин 57
2.3. Влияние контактов с соседними народами на изменение системы ТПП и институтов удэгейцев 62
2.4. Трансформация институтов коренных малочисленных народов Дальнего Востока в досоветское, советское и постсоветское время 70
2.4.1. Влияние государства на становление институтов удэгейцев в имперский период 70
2.4.2. Трансформация традиционных институтов удэгейцев в советское время 71
2.4.3. Состояние ТПП удэгейцев Приморского края в постсоветскую эпоху: 1990-е годы и современность 78
Глава 3. Формирование институтов совместного управления природными ресурсами на примере создания национального парка «Бикин» 85
3.1. Проблемы становления новых институтов коренного населения по защите мест традиционного природопользования 85
3.2. Предпосылки формирования новых институтов защиты прав КМН 90
3.3. Формирование институтов, направленных на сохранение природных ландшафтов, на примере удэгейцев Бикина 92
3.4.Создание национального парка «Бикин» как пример модели совместного управления ресурсами 109
3.4.1. Национальный парк «Бикин» и отечественный опыт 122
3.4.2. Национальный парк «Бикин» и зарубежный опыт 125
Заключение 134
Список литературы 138
Приложение 1 157
- Проблемы регулирования традиционного природопользования и их связь с социально-географическими условиями
- Институты, регулирующие ТПП удэгейцев реки Бикин
- Проблемы становления новых институтов коренного населения по защите мест традиционного природопользования
- Национальный парк «Бикин» и зарубежный опыт
Введение к работе
Актуальность исследования. Коренные малочисленные народы (далее –
КМН) Дальнего Востока традиционно были объектом изучения
этнографической науки. В последние десятилетия появились многочисленные
юридические, социологические и экономические исследования традиционной
культуры и хозяйства КМН. На этом фоне наблюдается нехватка
географических работ, посвященных традиционной хозяйственной
деятельности КМН, где неизученными являются процессы ее трансформации и включения в современную экономику, а также адаптации их традиционных институтов к современным политическим и социально-экономическим условиям. Географический анализ материалов позволяет определить факторы, способствующие изменению традиционных институтов КМН, а также выявить изменения, происходящие в результате вовлечения коренного населения в рыночные отношения.
Традиционная культура КМН, направленная на сбережение природных
ландшафтов, играет особую роль в сохранении культурного и биологического
разнообразия на Земле. Поэтому проблема ее сохранения является особенно
важной в современных условиях. Недостаточность научных исследований этой
проблемы компенсируется мифологизацией исторического прошлого, которая
нередко является политически ангажированной. Отсутствие достаточной
информации затрудняет проведение репрезентативной этнологической
экспертизы, что может привести к этнической напряженности.
Актуальность данного исследования обусловлена несколькими
причинами. В основе выживания коренных этносов лежит традиционное природопользование (ТПП). Оно строится на использовании биологических ресурсов и требует определенного регулирования, которое, с одной стороны, должно иметь основу в традиционной культуре, а с другой стороны, должно интегрироваться в систему государственного управления биологическими ресурсами, что достаточно сложно. В странах Скандинавии, Канаде и США была разработана концепция ко-менеджмента (соуправления), применимость которой на практике в российских условиях является пока проблематичной, чтобы решить этот вопрос, необходимы дальнейшие серьезные научные исследования.
В последнее время ухудшилась ситуация, связанная с реализацией прав КМН в сфере традиционного природопользования. В частности, из норм российского законодательства были изъяты положения, обязывающие оценивать возможное негативное воздействие промышленных проектов на традиционный образ жизни и дающие право субъектам РФ выделять средства на социально-экономическое развитие КМН, а также положение, которое юридически относило территории традиционного природопользования (ТТП) коренных народов к особо охраняемым природным территориям (далее – ООПТ).
Природные ландшафты бассейна реки Бикин, которая протекает на территории Приморского и Хабаровского края, являются уникальными: здесь сохранились широколиственные леса, являющиеся аналогами доледниковых лесов Евразии с разнообразным видовым составом и большим количеством редких и эндемических видов растений и животных. Особый интерес у мирового сообщества к бассейну реки Бикин обусловлен тем, что на этой территории располагается ареал обитания амурского тигра.
Все эти факторы способствовали решению о создании здесь ООПТ
федерального значения – национального парка «Бикин». В то же время до
создания парка это был один из самых конфликтных районов, в котором имело
место противостояние между интересами местного населения и
лесопромышленного бизнеса.
На Дальнем Востоке на территориях, где проживают КМН, происходит
активное промышленное освоение. В Пожарском, Тернейском и
Красноармейском районах Приморского края производились интенсивные вырубки, что поставило под вопрос возможность сохранения традиционного образа жизни коренного населения. Как правило, разрушение среды, где занимались традиционным промыслом коренные народы, приводит их к ускоренной аккультурации и даже исчезновению этнических групп, поэтому появление лесопромышленных компаний заставляет сообщество КМН с ними взаимодействовать.
Всё это делает проблематичным устойчивое природопользование, которое КМН вели до активного вовлечения их в рыночные отношения. Тем не менее, принципы традиционной хозяйственной деятельности, которые КМН выработали в течение длительного времени существования в данных природных условиях, можно использовать для организации государственной природоохранной деятельности, что, отчасти, осуществляется в национальном парке «Бикин».
Исследовательской проблемой является противоречие между
интересами КМН и задачами охраны природы, которое возникает, несмотря на неистощительный характер ТПП. Оно приводит к формированию конфликтных ситуаций между ООПТ, с одной стороны, и КМН, с другой. Созданный в 2015 году в бассейне реки Бикин национальный парк представляет особый интерес для нашего исследования, так как он является первым парком, созданным при непосредственном участии коренных народов. В его уставе чётко отражено, что защита традиционного образа жизни КМН является одной из основных целей его создания.
Объектом исследования являются институты КМН Дальнего Востока, которые регулируют традиционное природопользование в бассейне реки Бикин на территории Пожарского муниципального района Приморского края.
Предметом исследования являются процессы трансформации институтов КМН, регулирующих ТПП в бассейне реки Бикин на территории Пожарского
муниципального района Приморского края, в результате влияния различных факторов.
Цель исследования – выявление влияния трансформации институтов на традиционное природопользование КМН Дальнего Востока.
Для достижения цели необходимо решение следующих задач:
-
определить институты, которые регулируют традиционное природопользование КМН;
-
выявить факторы трансформации институтов удэгейцев Бикина, регулирующих их ТПП с конца XIX века по настоящее время;
-
выделить устойчивые и неустойчивые практики, которые регулируют ТПП;
-
проанализировать процессы самоорганизации институтов, направленные на защиту природной среды на примере бикинских удэгейцев;
-
дать оценку создания национального парка «Бикин» как примера соуправления, в котором участвуют коренные народы и администрация парка;
-
оценить влияние создания национального парка «Бикин» на развитие институтов КМН.
Степень разработанности проблемы. Коренные малочисленные народы были предметом исследования как этнографии и этнической экологии, так и общественной географии. Однако подходы и понимание проблематики традиционного природопользования у данных наук существенно различалось и менялось во времени.
В рамках советской этнографической школы были разработаны классификации народов по типам хозяйственной деятельности, обусловленные природно-географическими условиями. В 1955 году М.Г. Левин и Н.Н. Чебоксаров (Левин и Чебоксаров, 2011) ввели понятие «хозяйственно-культурные типы». В конце 1980-х гг. И.И. Крупник рассмотрел хозяйственно-культурные типы как структурную категорию и главный объект этнической экологии (Крупник, 1989). В диссертационной работе автором также используется данная типология, относящая бикинских удэгейцев к таёжным этносам, у которых основную часть промысла составляет охота, а рыболовство имеет вспомогательное значение.
В дальнейшем, теоретические вопросы отношений этноса с природной средой были рассмотрены в работах В.И. Козлова (Козлов, 2000), Н.М. Лебедевой (Лебедева, 1999), Э.С. Маркаряна (Маркарян, 1983), И.Ю. Гладкого (Гладкий, 2005) исследовавших различные аспекты адаптации этносов к окружающей среде, в том числе психологические.
В рамках своей пассионарной теории этногенеза Л.Н. Гумилёв специально исследовал вопросы взаимодействия этносов и их «кормящих ландшафтов», сформулировав концепцию этноценоза (Гумилев, 1989).
В постсоветский период вышел ряд географических исследований, посвященных традиционным системам расселения, природопользованию и хозяйству КМН. Так работы этногеографов К.Б. Клокова (Клоков, 1998), С.А.
Хрущева (Хрущев, 2007), Т.М. Красовской (Красовская, 2005), Ямскова А.Н. (Ямсков, 2012) посвящены ТПП КМН, в том числе, в условиях интенсивного промышленного освоения. Отдельные авторы особое значение придают вопросам институционального регулирования жизнеобеспечения и сохранения традиционного природопользования коренных малочисленных народов как органической части региональной политики (Ю.Н.Гладкий, А.И.Чистобаев, 1998).
Связью экономики и традиционного природопользования коренных народов занимались Т.Б. Бочарникова (Бочарникова,2004) и Т.Г. Харамзин (Харамзин Т.Г., Харамзин В.Т., 2011). Традиционные нормы и практики КМН как предмет «обычного права» стали предметом исследования в работах по юридической антропологии Н.И. Новиковой (Новикова, 2004), а также М.А. Зенько (Зенько, 1997) (а также источником послужили исторические источники, когда собирались данные по обычаям народов, например, работы Зуева В.Ф.) (Зуев, 1947).
Разнообразные по тематике и практическому приложению исследования прав КМН проводят В.А. Кряжков (Кряжков, 2010), Ю.Я. Якель (Якель, 2012), А.А. Транин (Транин, 2010) и О.А. Мурашко (Мурашко, 2007), также существенный вклад в дело научного обоснования защиты ТПП внесла Л.С. Богословская (Богословская, 2015).
Первые данные по традиционной культуре удэгейцев (а также других коренных этносов Нижнего Амура – нанайцев, орочей, ульчей) были получены из сведений исследователей Дальнего Востока И.П. Надарова (Надаров, 1886), С.Н. Браиловского (Браиловский,1902) в конце XIX – в начале XX века. Большой вклад в изучение природы и народов Дальнего Востока внес В.К. Арсеньев (Арсеньев, 1987). Современные работы, посвященные изучению удэгейцев Бикина, принадлежат этнографам А.Ф. Старцеву (Старцев, 2000) и В.А. Тураеву (Тураев, 2012). Все эти работы были основаны на данных полевых исследований.
Необходимо также упомянуть исследования традиционной культуры, которые сделали А.Г. Манаков (Манаков, 2004), В.В. Подмаскина (Подмаскин, 1989), Н.А. Месштыб (Месштыб, 2007), а также А.А. Емельянов, последнему принадлежат подробные описания экономики и культуры удэгейцев в 1930 годы. В соседнем Хабаровском крае тунгусо-маньчжурское коренное население изучала А.В. Смоляк (Смоляк, 2006), доклады которой были посвящены проблемам экономики посёлков в советское время, адаптации коренных этносов, а также межнациональным отношения и культурным явлениям (в том числе, исследованиям по традиционной культуре и шаманизму).
Самоорганизации сообщества КМН, в том числе истории развития общественного движения коренных народов – общественной организации – Ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока – в России были посвящены работы лидеров этого общественного
движения – С.Н. Харючи (Харючи, 2010), Р.В. Суляндзиги (Суляндзига, 2005) и П.В. Суляндзиги (Суляндзига, 2006).
Концепция соуправления или ко-менджмента была сформулирована западными авторами – Ф. Беркесом (Berkes, 1991) и П. Маккони (McConney, 2008). Патрик Маккони специально выделил различные типы соуправления: консультативное, совместное и делегированное. Р.С. Померой определил ко-менеджемент как «разделение ответственности между правительством и сообществом в регулировании ресурсов» (Pomeroy, 1998). Г. Руснак в работе «Соуправление природными ресурсами в Канаде: обзор концепции и примеры» обозначил этот термин как «отношения, которые предполагают переход от системы централизованного управления к принятию решений, когда местные структуры власти также участвуют в процессе» (Rusnak, 1997). Таким образом, под «соуправлением» понимается, прежде всего, распределение функций власти между коренными народами и правительством.
Проблемами отношений администраций национальных парков и коренных народов занимался ряд зарубежных авторов Л. Оутейро, К. Гаярдо, Х. Оярзо, П. Корнейо, С. Виласант, Б. Вентин (Outeiro etc…, 2015) и М.Кардозо (Cardozo, 2011).
Кроме того, имеется большое количество научной литературы, посвященной прикладным проблемам особо охраняемых природных территорий и развития экологического и этнического туризма (Севастьянов, 2017, Н.А. Балюк (Балюк, 2011 и др.).
Теоретические и методологические основы исследования
В исследовании используется институциональный подход, который был
сформулирован в работах экономистов Т.Б. Веблена, У.К. Митчелла и Дж.Р.
Комманса. Для анализа современных практик применяется
неоинституциональный подход Д.С. Норта, который определил институты как «правила игры в обществе» (Норт, 1997). Институциональный подход широко использовался практически во всех областях отечественной социологии, экономики, а также и экологии: в контексте изучения экономических и политических реформ (Т.И. Заславская, В.В. Радаев, Е.Г. Ясина, Я.И. Кузьминов), политических процессов (С.В. Патрушев), гражданского общества (И.А. Халий, О.Н. Яницкий), экологической политики (О.В. Аксенова) и геоэкологии (В.К. Донченко). Данный подход автором применяется в рамках общественной географии.
Информационные базы исследования
Материалы полевых исследований, проведенных автором в 2011 и 2015 году, в Пожарском районе Приморского края, включающие анкеты и интервью (анкетирование и интервьюирование осуществлялось в Лучегорске, Красном Яре Пожарского района Приморского края, Москве и Владивостоке в 2011, 2015 и 2016 годах).
Материалы этнографической и географической литературы и материалы комплексного этнокультурного, экологического и социально-экономического
обследования территории, обосновывающие необходимость обеспечения статуса особо охраняемой природной территории федерального значения – национального парка Бикин в Приморском крае, составленные ТИГ ДВО РАН в 2014 и 2015 годах; материалы общественных слушаний.
Законы РФ и положения о нормативно-правовых актах (в том числе, федеральные и региональные законы, положения о заповедниках и заказниках, распоряжения правительства и губернатора), статистические материалы Государственного комитета федерации по статистике.
Публикации в федеральной, региональной и местной прессе, включая интернет, публикации и архивные материалы Центра содействия коренным малочисленным народам
Методы исследования
В работе использованы результаты авторских полевых исследований, включающих анкетирование и экспертные интервью. Был проведён анализ вторичных источников и материалов обоснования организации национального парка «Бикин», подготовленных ТИГ ДВО РАН по заданию Администрации Президента РФ, а также фондовых материалов этнографической и географической литературы, публикаций в СМИ, официальных статистических данных, материалов общественных слушаний и законодательства, составлены карты-схемы.
Для комплексного изучения проблемы сохранения традиционного
природопользования, обзора трансформации институтов под влиянием
социально-экономических факторов автором использовались сравнительно-
исторический, сравнительно-географический, статистический и
картографический методы исследования, а также неоинституциональный подход
Д.С. Норта.
Научная новизна заключается в том, что:
-
институциональный подход впервые используется для анализа ТПП КМН;
-
выявлена устойчивая связь изменений институтов ТПП с природно-географическими и социально-экономическими факторами;
-
определены основные причины трансформации институтов ТПП;
-
на основании институционального подхода рассматривается возможность применения концепции соуправления в отечественной практике на примере национального парка «Бикин».
Теоретическая значимость работы
Применение неоинституционального подхода для исследования ТПП коренных народов, что позволило провести репрезентативный анализ правил, регулирующих социально-экономические и экологические отношения в сообществе КМН. Это дало возможность рассмотреть, какую роль в традиционной экономике коренных народов играют формальные и неформальные институты, что может быть использовано для решения
широкого круга проблем, связанных с противоречиями, которые возникают при хозяйственном освоении территорий расселения КМН.
Рассмотрена применимость концепции соуправления в условиях РФ на примере создания и функционирования национального парка «Бикин». Выявлены основные институты, регулирующие ТПП КМН, а также факторы их изменений.
Практическая значимость работы
Полученные в ходе диссертационного исследования результаты могут
быть использованы для выработки практических рекомендаций и регламентов
для организаций КМН, общественных экологических организаций,
администраций государственных департаментов (или органов исполнительной власти субъектов РФ), которые работают с коренным населением, а также и администраций национальных парков.
Кроме того, полученные автором результаты были использованы для
создания практического учебного пособия «Коренные народы и особо
охраняемы природные территории: опыт соуправления природными
ресурсами», выпущенного в 2017 году Центром содействия коренным малочисленным народам Севера (Москва) при поддержке «Программы развития ООН (ПРООН/UNDP)».
Апробация работы
По теме диссертационного исследования были сделаны доклады на конференциях:
«Неотрадиционализм как направление региональной политики на Севере России» на IX Конгрессе этнографов и антропологов России (Петрозаводск, 2011 год);
«Центральный Сихотэ-Алинь как объект всемирного наследия в научных исследованиях» на научно-практической конференции «Дети, молодежь и окружающая среда: здоровье, образовании» (Барнаул, 2012 год);
«Влияние контактов с другими народами на традиционную
хозяйственную деятельность коренных малочисленных народов Дальнего Востока на примере удэгейцев в конце XIX – начале XX в.» на международной научно-практической конференции «Этническое и социальное: формы взаимодействия и конфликты» в институте истории СПбГУ (Санкт-Петербург, 2016);
«Применение стратегии со-управления для регулирования традиционного природопользования коренных малочисленных народов Дальнего Востока на примере создания национального парка «Бикин» в Пожарском районе Приморского края» на VII Молодежном экологическом конгрессе «Северная Пальмира» (Санкт-Петербург, 2016);
«Коренные малочисленные народы и особо охраняемые природные территории: от конфликта к сотрудничеству» на круглом столе «Арктический туризм: угрозы и возможности» в рамках V фестиваля ледоколов (Санкт-Петербург 2018).
Структура и объем работы
Проблемы регулирования традиционного природопользования и их связь с социально-географическими условиями
Политика государства предполагает регулирование различных сфер деятельности, в частности, региональная политика представляет собой сферу деятельности государства по управлению политическим, экономическим, социальным и экологическим развитием страны в пространственном, региональном аспекте и отражающая как взаимоотношения между государственными регионами, так и регионов между собой [22, c.19] В работе Гладкого Ю.Н. и Чистобаева А.И. «Основы региональной политики» указывается, что важное значение для обеспечения региональной политики имеет изучение традиционного природопользования коренных народов. [22, c.32] Главной тенденцией в развитии государственной политики по отношению к КМН, начиная с конца 1980 годов, является переход от модернизаторского направления, когда КМН становились в большей степени объектом, к их активному участию в регулировании сфер экономической, социальной и политической жизни, при котором их можно рассматривать как полноправных акторов проведения региональной политики.
Однако, при реализации обеспечения эффективного управления традиционного природопользования возникает ряд существенных проблем, что обусловлено тем, что внутри самой системы ТПП существуют различные противоречия [17, c.172] Важным является противоречие между тем, сколько ресурсов используется в процессе деятельности, а сколько – воспроизводится. Оленеводческие пастбища, как и охотничьи участки, занимают огромные территории. Как правило, на территориях промыслом занято небольшое количество людей, которые находятся друг от друга на значительном расстоянии. При этом объем продукции, по сравнению с размерами используемой территории достаточно мал. Традиционные отрасли изначально с современной экономической точки зрения экстенсивные и часто нерентабельные [17, c.175]
Еще одно противоречие связано с традиционными способами использования ресурсов и инновациями. Например, когда открывают высокотехнологичные предприятия для того, чтобы перерабатывать продукцию оленеводства. Такая практика широко распространена в странах Скандинавии, а в России – в Ямало-Ненецком автономном округе [37, с.62] Здесь важное значение имеет, кто является владельцем такого предприятия – местные или приезжие, а также трудоустроены ли на них местные жители.
Как правило, при занятии традиционными промыслами у КМН возникает конкуренция с некоренным населением, включенным в экономику доминирующего сообщества. Часто приезжие занимаются коммерческой охотой, или коммерческим рыболовством. Разница между коммерческим и традиционным рыболовством состоит в том, что целью коммерческого рыболовства является выловить и продать как можно больше рыбы, а объемы традиционного рыболовства ограничены потребностями КМН. Если такая же ситуация с охотой, конкурентами для ТПП в последние годы становятся те, кто заняты в охотничьем и рыболовном туризме.
Обычно конфликты возникают, когда на месте, где расположены охотничьи и рыболовные участки КМН, появляются предприниматели, которые либо сами занимаются промыслами, либо в коммерческих целях приводят туристов. В этом случае сами участки перекрываются шлагбаумами, а местные жители не могут на них попасть. Кроме того, сокращается численность промысловых ресурсов. Поскольку коммерческая охота и рыболовство не предполагают ограничивающих установок, которые существуют в ТПП, разрушается экосистема, что оказывает влияние также и на соседние территории, где заняты промыслом КМН.
Созданная государством система распределения промысловых участков методом аукциона также способствует тому, что между коренным населением и предпринимателями возникает конкуренция. При этом коренные народы оказываются в проигрышном положении, так как у них обычно нет возможности заплатить необходимую для получения участка сумму[54].
Исследователь российских КМН Ямсков А.Н. полагает, что альтернативой концепции, которая рассматривает ТПП как неистощительное, является теория Г.Д. Хардина [137, c. 1244]которая называется «трагедия общинных ресурсов» [125, c.239]. Г.Д. Хардин описывает ситуацию, когда фермеры на одной и той же территории выпасают овец. Каждый преследует свои собственные интересы, нет общей договоренности, как можно использовать землю, что, в конечном счете, приводит к истощению пастбищ. Для того, что, чтобы получить привычное количество дохода, при сокращении продуктивности пастбищ фермерам приходится увеличивать поголовье овец, что еще больше подрывает кормовые ресурсы. Как правило, эта проблема актуальна в том случае, если есть определенный дефицит ресурсов: если увеличивается население, а количество ресурсов уменьшается. Единственным возможным вариантом решения этой проблемы, по мнению Г.Д. Хардина, является переход с общинной к частной собственности [137, c.1246] что обеспечит ограничение доступа к пастбищам, на которых осуществляется выпас овец.
КМН, в отличие от фермеров, традиционно принимают решение коллективно, когда само сообщество вырабатывает правила. Необходимость действовать вместе, создавая определенные ограничения, обусловлена природно климатическими условиями. Однако, границы неистощимости самого природопользования достаточно относительны. В истории были известны случаи, когда этот принцип нарушался: КМН добывали больше, чем требовалось для их обеспечения. Так, например, эскимосы во время занятия морским зверобойным промыслом иногда забивали намного больше морских котиков и моржей, чем это было нужно для текущего потребления [50, c.169]
Серьезные изменения в управлении ТПП произошли, когда КМН стали активно вовлекаться в товарно-денежные отношения, и рынок начал регулировать использование природных ресурсов наравне с правилами самих аборигенов. Поэтому важно определить, какие традиционные институты, регулирующие природопользование, сохранились, а какие – были заменены рыночными, а также, насколько принцип «трагедии общинных ресурсов» применим к КМН, участвующих в товарно-денежных отношениях.
Ямсков А.Н. полагает, что идеи «трагедии общинных ресурсов» могут быть применимы к КМН, когда они участвуют в рыночных отношениях: ««Трагедия общинных ресурсов» может не менее остро проявляться применительно ко многим другим природным ресурсам, находящимся в коллективном нерегулируемом пользовании, а также когда в реальной жизни происходит массовое нарушение установленных государством правил пользования ресурсами. В качестве примера можно назвать добычу пушных зверей и другой дичи в районах охотничьего промысла, рыбы в местах развития рыболовства, сбор ягод или кедровых орехов»[124, c.242]
Эта проблема возникает в том случае, если не соблюдаются государственные ограничения в районах, где осуществляются охота, рыболовство и собирательство при общинной собственности. Выходом, альтернативным переходу к частной собственности на землю и ресурсы, по мнению Ямскова А.Н., может быть договоренность внутри общины об ограничении промысла. Иными словами, если традиционные правила использования территории перестали обеспечивать порядок, когда поменялись условия, то необходимы новые договоренности и создание новых правил.
ТПП напрямую связано с воспроизводством и сохранением этнической идентичности, определяющей социокультурные особенности коренных народов, т.е. системы ценностей, характерной именно для этой группы народов. Теорию ТПП связывают с теорией хозяйственно-культурных типов (теории «культурно-хозяйственных типов» сначала была разработана в трудах Левина М.Г. и Чебоксарова Н.Н, затем получила развитию в концепции Крупника И. И.), которая позволяет классифицировать этнические группы, в зависимости от экономической деятельности. Согласно данной теории, этнос вместе с производной культурой, экономикой и природной средой рассматривается в динамике. Предполагается, что осуществляется постоянная адаптация коренных народов не только к природным условиям, а также к социально-экономическим изменениям, которые оказывают воздействие на традиционную хозяйственная деятельность.
Институты, регулирующие ТПП удэгейцев реки Бикин
Сведения этнической истории удэгейцев говорят об их устойчивых связях с соседями, у которых были свои государственные образования.
Жизнедеятельность империи чжурчжэеней регулировалась письменным правом и законом. Но тайга оказывалась сильнее, чем цивилизация, а цивилизованные чжурчжэни сливаясь с коренным населением, становились охотниками и собирателями, жизнь которых подчинялась неписанным правилам, которые диктовала природа.
История также показывает, что традиционные практики коренных народов, связанные с охотой рыболовством и собирательством, оказались более устойчивыми, чем новые. Несмотря на то, что ТПП постоянно изменялось: появлялись новые способы охоты, орудия труда, новые отрасли, основные принципы, касающиеся ограничений, действуют, несмотря на влияние других народов, российского государства, и даже рыночных отношений. Причина этой устойчивости, с нашей точки зрения, очевидна: зависимость традиционных сообществ от природы. От соблюдения неписанных правил поведения в тайге зависело выживание, поэтому они соблюдались. Тайга диктовала определенные условия: не брать от природы больше, чем надо для того, чтобы прокормить себя и семью, запрет на убийство тотемных животных, непредсказуемость и опасность. Ограничения охоты также были направлены на то, чтобы можно было продолжать охотиться длительное время. Запреты на посещение кладбищ были связаны с распространением эпидемий и опасностью заразиться. Разделение труда, существующее между женщиной и мужчиной, также обуславливалось во многом тем, что это были наилучшие практики выживания в тяжелых условиях, основанные на физиологических различиях между полами. В результате, удэгейцы выработали ряд правил и норм, которые регулировали ТПП на основе следующих принципов промысловой этики.
Основные правила, регулирующие ТПП удэгейцев, звучат следующим образом:
1) Не убивать больше зверя, чем требуется для стабильного существования сообщества и для сохранения режима естественного воспроизводства экосистемы.
Несмотря на то, что охотились удэгейцы круглый год, существовало правило, которое запрещало добычу животных больше, чем требовалось для того, чтобы прокормить род. Занятие охотой обеспечивало пищей, охотничью продукцию использовали для строительства жилища и пошива одежды. Удэгейцы зверя и рыбы не добывали больше, чем это было необходимо, поскольку промысел не имел товарного значения, а сами представители коренных народов осознавали тот факт, что избыточное использование ресурсов может ставить под угрозу дальнейший промысел.
В современных условиях также действуют соответствующие правила и нормы: «Когда находишься в тайге, то для еды бьешь коз, их хватит поесть. А изюбра бьешь, когда едешь домой, тогда уже его делишь» [31, c.68].
Аналогичные запреты и ограничения действовали и во время осуществления рыбной ловли: рыбу старались не вылавливать больше, чем необходимо для того, чтобы прокормить себя. Согласно верованиям тазов, считалось, что у верховного божества Лао-Се есть помощник, владыка гор и таежных острогов Сан-сын-е, который посылал своего помощника в виде тигра, если нарушался запрет [104].
2) Определенные промысловые обряды охотников и рыболовов
Отправляясь на охоту, охотник никогда не говорил, на кого он собирается охотиться. Перед охотой на копытного и пушного зверя запрещено было говорить о медведе (медведь считался священным животным почти у всех народов тунгусо-маньчжурской группы), а охотнику нельзя было желать удачи. Особое значение охоты подчеркивала праздничная одежда. Охотник переодевался из промысловой одежды в праздничную, из которой переодевались обратно только уже по приезду на место. Перед самой охотой удэгеец молился у священного дерева хозяйке Неба Тагу Мама, владевшей душами животными, или же хозяину тайги, которого кормили жертвенной пищей. Небесная старуха могла отправить охотнику души животных. У подножия гор выставляли ивовые ветки, обвязанные красной тесемкой, во время удачного промысла туда клали сердце животного.
Почти у всех групп удэгейцев отмечался «медвежий праздник» – особый промысловый ритуал. Праздник был связан с добычей медведя в берлоге, его отмечали в конце февраля – в начале марта. После добычи животного, тушу переворачивали головой на заход солнца, а свежеванием занимались все участники охоты, как правило, у медведя оставляли голову [103, c.87].]
Перед тем, как приступить к промыслу, удэгейцы и нанайцы совершали обряд прошения хорошего рыболовного промысла у хозяев воды. Как только они замечали признаки кеты или горбуши, удэгейцы ставили жертвенник – наполовину вбитый колышек, который сверху покрывался небольшим плоским камнем, который обозначал стол. Сюда раскладывались жир, кусочки лепешки, табак, спички. К рыбному промыслу приступали только через 2 дня. Для того, чтобы духи покровительствовали рыбному промыслу, запрещалось отпускать раненую рыбу, съедать голову и выбрасывать тушку рыбы, жарить рыбу кверху головой на костре. Так сохранилась легенда о людях из рода Огдони, которые нарушив запреты, умерли от голода, потому что кеты в реках не стало [103, c.91]. 3) Ограничение охоты на некоторые виды животных – запрет охоты на тигра.
Анималистические представления удэгейцев были связаны с запретом охоты на тигра, которого считали своим предком некоторые роды удэгейцев [92, c.73-74] Культ тигра был распространен среди бикинских удэгейцев. Более того, еще в XIX веке существовал обычай кровной мести тигру: если он нападал на кого-то из членов удэгейского рода, в этом случае тигру начинали мстить [103, c.77]. В том случае, если человек охотились на животное, а потом встречал тигра, то добыча оставалась тигру.
4) Наличие священных деревьев.
Существовали определенные виды деревьев, которые удэгейцы называли священными. В представлениях народов Нижнего Амура считалось, что небесные духи слетают вниз, потом они остаются, где священные деревья или шесты, отдыхают, угощаются дарами [98, c.25]. У коренных народов было выработано бережное отношение к этим деревьям: их не только нельзя было срубать, но и загрязнять места поблизости. Под священным деревом нельзя было собирать хворост, это могло повлечь за собой неудовольствие верховных духов (образ Сангия в виде личины вырезали на некоторых деревьях), они могли в наказание наслать болезнь. Чаще всего к таким деревьям относили большой ильм, ясень, дуб или пихту; береза, кедр, лиственница не годились [98, c.31].
5) Распределение промысловых угодий.
У удэгейцев, как и у всех представителей КМН, были особые священные места, где было запрещено заниматься охотой и рыболовством. Вся территория, на которой занималась охотой местное население, разделялась на промысловую и запретную. Запретным местом является, например, протока «Окзана» или «Чертова протока», где по представлениям удэгейцев, обитает злой черт. Запретным местом также является священная гора Сивантай. Такие места становились местами размножения животных [103].
У нанайцев было представление о том, что некоторые участки тайги изобилуют злыми духами «бучилэ», по этой причине эти урочища считались опасными. В 1950 – 1960-х годах и ранее никто из охотников не занимался охотой на речке Симин (в бассейне оз. Болонь), хотя, по слухам, там было много зверя [98, c.59].
Еще один тип священных мест, где было запрещено заниматься промыслом, это родовые кладбища, которые были у всех народов.
6) Санитарно-экологические правила.
Когда коренные жители разделывали туши животных, было запрещено выкидывать внутренности в реку [31, c.35]. Объясняли такой обычай тем, что считалось, что вода является священной, ее нельзя было загрязнять.
Таким образом, существующие институты ТПП удэгейцев имели природоохранное, санитарно-экологическое и регулирующее значение.
7) Гендерное разделение труда
Общественный строй удэгейцев является патриархальным: в семье всегда всем распоряжался старший, чаще всего мужчина. Труд между мужчиной и женщиной был строго разделен, что регулировалось рядом неписанных правил. Мужчина занимался охотой и рыболовством. На женщине была вся домашняя работа – работа около юрты и шитье одежды. Если задача мужчины была поймать рыбу или добыть зверя, то женщины – ее приготовить. Часто мужчина после охоты мог оставить тушу зверя, а женщина уже несла ее домой. Как бы тяжело не было женщине, мужчина ей не помогал [5, c.27].В современных условиях устоявшееся разделение труда способствует тому, что женщины в поселке ведут себя достаточно активно и играют не последнюю роль в самоорганизации общества, поскольку мужчина чаще всего находится в тайге, а на женщине лежат все остальные обязанности. Это характерно не только для Дальнего Восток, но и для других районов проживания КМН.
Проблемы становления новых институтов коренного населения по защите мест традиционного природопользования
В советский период по отношению к КМН проводилась политика государственного патернализма (за исключением периода 1920-1930 годов) [91], которая предполагала полное регулирование всех сфер хозяйственной деятельности КМН: составлялись планы, обеспечивался сбыт продукции КМН, выплачивались дотации.
В конце 1980-х гг. вся эта система была разрушена. Необходимость создания новых институтов самоорганизации совпала с переменой политического курса: если раньше большая часть функций по принятию решений и поддержке местного населения в сфере ТПП принадлежала государству, то в связи с прекращением государственной поддержки, жители столкнулись с множеством проблем [107, c.6].
В конце 1980-1990 гг. в российском обществе произошли изменения, которые способствовали формированию предпосылок для становления новых институтов КМН, связанных с их самоорганизацией. Изменения способствовали тому, что политическая система стала более открытой. В этот период были созданы организации КМН и экологические НПО, которые оказали значительное влияние на политическую ситуацию.
На вторую половину 1980 гг. пришелся новый этап развития традиционного образа жизни КМН. Его называли «возрождением культуры [111, c.6] или «этнической мобилизацией» [19] после ассимиляционной советской политики. Родной язык аборигенного населения активно вытеснялся из всех сфер коммуникации русским языком, что привело к значительной утрате самобытных культур и практического использования языков коренных народов.
В 1980-1990 гг. ряд сообществ КМН уже не было в полном смысле традиционными, поскольку существовали постоянные хозяйственные и социальные контакты с русским населением, которое можно было отнести к доминирующему обществу. Само хозяйство не было замкнутым, полностью изолированно КМН не существовали. Исключением были те поселки, которые имели периферийное географическое положение, например, поселок Агзу в Тернейском районе Приморского края, где проживает тернейская группа удэгейцев. Однако, жизнь в удаленных и трудно доступных поселениях жестко определяла те виды деятельности, которыми могли заниматься их жители. В тех случаях, когда были развиты промышленность и лесозаготовки, как, например, в Красноармейском районе Приморского края, на лесозаготовительных предприятиях работало коренное население, включающее удэгейцев и нанайцев, в то время как в других поселениях таежной зоны единственными занятиями оставались охота, рыболовство и собирательство. Поэтому, несмотря на то, что политики и представители общественных организаций, начиная с 1990 гг., призывали к «возврату традиционной культуры» [19], на самом деле, институты КМН являются достаточно новым явлением экономики, появление которых было связано с распадом коллективных хозяйств, госпромхозов и ликвидацией системы государственных закупок. Это привело к возникновению «родовых» и соседских общин, фермерских хозяйств и различных ООО [111, c.12], которые не являлись традиционными и оказались нежизнеспособными в условиях рынка.
В этот период по всей стране, в том числе, в поселках, где проживали КМН, было значительное количество социальных, экономических и политических проблем, связанных с полным разрушением существовавшей системы хозяйства. Государство не было в состоянии решить эти проблемы. В связи с переменой режима обычные граждане в большей степени, чем это было до этого, были вовлечены в политическую сферу. В России уже был большой опыт существования общественных структур, которые само же государство создавало. Также, в связи с открытием границ, стало осуществляться международное сотрудничество, появились глобальные экологические движения, в также международные общественные организации по правам коренных народов [113, c.67-68], которые, активно участвуя в этих процессах, безусловно, нередко преследовали собственные интересы.
Согласно теории академика Т.И. Заславской, предпосылками образования новых общественных институтов являлись различные типы неравенства, а сами социальные практики определялись как формы существования общественных институтов [30, c.57]. У КМН Дальнего Востока они претерпели значительные изменения как в советское, так и в постсоветское время, и продолжают трансформироваться в настоящее время. Показателем изменений в обществе является его способность к саморазвитию, в том числе, к смене базовых институтов [29]. Для того, чтобы осуществить серьезные изменения, необходимо, чтобы общество объединилось. Причинами такого объединения И.А. Халий считает неравенство, выделяя несколько его типов:
1) социально-экономическое неравенство;
2) степень мобильности населения;
3) экологическое неравенство;
4) этническое неравенство;
5) социокультурное неравенство;
6) политическое неравенство [112].
Применительно к КМН Дальнего Востока можно говорить о социально-экономическом неравенстве, поскольку положение КМН было хуже, чем у остального населения, что было связано с тем, что они проживают в отдаленных поселках, а также процессами дезадаптации. Вместе с тем критерии оценки социально-экономических показателей существенно отличались у коренного населения и остальных жителей. Так в культуре ненцев критерием богатства являются не деньги, а количество оленей [40, c.40]. Удэгейцы и нанайцы говорили, что при переезде в город, потеряли самое главное – связь с природной средой, потому их дети и внуки не могут получить то, что они получили от своих родителей или бабушки с дедушкой, живущих в поселках [67, c.165].
Неравенство в степени мобильности среди КМН проявляется в том, что они связаны с землей, где осуществляется их традиционная хозяйственная деятельность – охота, рыболовство и собирательство. Если они перемещаются на другую территорию, то это делает проблематичным ведение традиционного хозяйства в том виде, в котором оно сохранилось. Пастбища истощаются, а там, где ведется разведка и добыча нефти и газа, территория не всегда пригодна для выпаса оленей, или же река загрязняется, что угрожает популяции рыб, которую вылавливают местные жители. Так как институты традиционного общества достаточно инертны, в случае их замены институтами доминирующего общества, они быстро и безвозвратно теряют свои специфические черты: среди жителей КМН, которые переехали в город на постоянное место жительство, даже закрепилось понятие «асфальтовые аборигены».
Экологическое неравенство связано с уязвимостью коренного населения и его зависимостью от окружающей среды, так при промышленном воздействии дальнейшее занятие традиционными экономическими промыслами оказывается под вопросом.
Этническое и социально-культурное неравенство у коренных народов проявляется как утрата традиционной культуры и национальных языков. Политическое неравенство связано с тем, что на местном уровне у КМН чаще всего нет возможности повлиять на серьезные решения, поскольку часто они принимаются централизованно, из Москвы, а сами жители живут в отдаленных поселках.
Жители национальных поселков организовывались, пытаясь отстоять собственные интересы. Причинами становления среди коренного населения институтов, направленных на защиту окружающей среды, становились конфликты с промышленными компаниями. Необходимым условием для самоорганизации в поселках является наличие активных местных жителей. Для обозначения периода активности общественных движений в научной литературе и в политических документах используется понятие «мобилизация» (иногда этническая мобилизация [19]), которое определяют «как процесс, с помощью которого группа получает и использует ресурсы для достижения поставленных целей» [138, c.532] .
Национальный парк «Бикин» и зарубежный опыт
Наиболее развитая система соуправления, которая включает заключение соглашений между общинами коренных народов и правительством, существует в некоторых зарубежных странах, где проживают коренные народы. К таким странам можно отнести Канаду (подробнее см. [134].), США, страны Скандинавии – Швецию и Норвегию. Интересным опытом, где КМН участвуют в управлении природными ресурсами, является заключение соглашений на Севере Канады в провинции Юкон, где сложились успешные практики соуправления.
Опыт Канады интересен еще с той точки зрения, что 95% национальных парков находится близко от территорий проживания коренного или смешанного населения, потому там неизбежны противоречия. До того, как удалось создать систему соуправления и наступил современный этап политики по отношению к аборигенам в Северной Америке, прошло длительное время. На этой территории, как только появились европейцы (англичане), стала проводиться колонизаторская политика: природные ресурсы стали использоваться в промышленных целях, а местные жители – насильственно ассимилировались через запрет на использование родного языка, принудительное обучение в интернатах и христианизацию. Все это способствовало исчезновении индейского населения, целых племен, а также утрате культуры самими аборигенами.
Часто процесс создания ООПТ сопровождался выселением проживающих на земле групп индейцев на другие территории. В Северной Америке только с середины XX века осуществился переход от противостояния власти и жителей, к установлению сотрудничества с индейцами, инуитами и алеутами: были приняты основные документы, изменилась государственная политика стран, при этом в США и в Канаде эти процессы происходили по-разному.
Первый национальный парк «Банф/Banff» в Канаде был образован в 1885 году на территории стойбищ индейцев стоуни, ктунаха, тсу т ина, кайна, пикани и сиксики. Он находится на территории провинции Альберта, занимая площадь 6641 км2. Йеллоустонский парк – самый первый в мире национальный парк – был создан в США 01.03.1872 года, и считается его национальным достоянием, при этом местные племена индейцев черноногих и салишей. Как и в США, при его организации были выселены в резервации организация этого парка была связана с открытием термальных источников. В процессе организации индейцы были вытеснены в резервации, что вызывало протесты, а местные жители все равно, часто незаконно, проникали на территорию парка, занимаясь охотой. Перед тем, как перейти к сотрудничеству, между правительством Канады и общинами коренных народов происходили частые конфликты, потому случай с первым парком является не уникальным, а типичным.
Еще одним примером перехода от противостояния между местным населением к сотрудничеству является морская резервация парк Гуаи-Хаанас (Gwaii Haanas) [156], которая находится на островах Шарлотты, площадью 1495 км2. Большая часть населения проживает только на одном островах Грэм (Graham Island). Острова Королевы Шарлотты находятся 100 км севернее Британской Колумбии, состоят из 200 островов, площадью 9713 км2. Это место обитания редких видов животных, характерных именно для этой территории, а не для всей Канады: например, американского черного медведя и горностая.
Помимо редких биологических видов, это территория, где проживают народы индейцев племени хайда, которое когда-то было очень многочисленным. В результате контакта с колонистами в XIX веке, которые принесли с тобой европейские болезни, к которым у индейцев не было иммунитета, в том числе, эпидемию оспы, большая часть народа хайда вымерло (в конце 1800 годов из 12000 человек всего осталось 350). Сейчас к народу хайда себя относят всего 2500-3000 человек во всей Канаде. В прошлом, деревни, которые были расположены на островах Шарлотты, были населены, сохранились захоронения предков – тотемные столбы. Зимой индейцы хайда строили дома – временные жилища, где жили вместе, а летом – занимались промыслом в лесах и на море. Основным промыслом аборигенов был сбор моллюсков, а дополнительным – охота и рыболовство.
Современное население индейцев племени хайда сохранило разделение на кланы орла и ворона, по крайней мере, в качестве исторической памяти. Во многом, начиная с 1850 годов, традиционная культура была утеряна, отчасти из-за политики правительства, отчасти потому что большая часть носителей культуры вымерло или вымирает (проблемы коренного населения Канады в чем-то схожи с проблемами КМН в России).
В 1985 году от общины индейцев поступило предложение создать территорию наследия индейцев племени хайда и запретить вырубки, которые осуществляли зарубежные лесопромышленные компании, в том числе, японские. Брошенная деревня индейцев хайда Сганг-Гваай получила статус природно-культурного объекта ЮНЕСКО [157] в 1981 году [150], тогда на этой территории перестали вырубать лес. А сам процесс создания парка был очень сложным, сопровождался протестами индейцев, которых осталось очень мало. Они отказывались признавать права правительства Канады на землю, считать себя частью ее колонии.
В приведенной ниже цитате есть также субъективная оценка автора, смотревшего видеоматериалы, однако, она, в целом, отражает историю организации резервации Гуайи-Ханаас:
«В 1985-м году вожди оставшихся племён хайда вышли на блокаду на острове Лиэл. На старое видео практически невозможно смотреть без слёз. Маленькие, сгорбленные старички и старушки в очках сидят прямо на земле, в дождь, перекрывая собой вход грузовикам на просёлочную дорогу. Грузовики не могут проехать за лесом. Вызывают полицию. Индейцам зачитывают их права, грозят двумя годами тюрьмы.
– Два года? Мне уже 100 лет, как разница где ещё два? А там кофе в тюрьме есть? Если есть кофе, мне нормально.
– Да поймите же, мы это делаем не ради себя. Мы уже старые. Мы ради детей. Если вырубить весь лес, где будут дети жить? Не только наши дети. Даже дети белых людей. На чём будут делать деньги ваши дети, если вы вырубите весь лес?
– Я хочу спросить у правительства Канады только один вопрос, кто сделал эти острова? Правительство Канады или Бог? Если не правительство Канады, то почему оно их продаёт как своё?»
После долгих переговоров был достигнут компромисс с хайда. Правительство Канады согласилось выделить южную, необитаемую часть архипелага в заповедник и запретить в нём вырубку лесов. Индейцы согласились поддержать, «временно оставив вопрос собственности заповедника в стороне [155].
Морская резервация-парк Гуайи-Хаанас была организована в 1988 году. Через пять лет произошли определенные изменения в управлении территорией. Департамент Парки Канады, структура в правительстве Канады, подписал соглашение с местными населением, представленным в Совете племени индейцев хайда, только в 1993 году [135].
Сейчас острова Шарлотты управляются совместной комиссией по управлению архипелагом (Archipelago Management Board), в которой участвуют как представители индейцев, так и представители администрации, по 2 человека в каждой стороны. Финансирование ООПТ осуществляют Парки Канады, часть дохода от туризма перечисляется местным жителям. Действует специальная программа наблюдателей Хайда – 30 человек из парка следят за порядком на территории [136]. На официальном уровне, на уровне правительства Канады, этот случай признается одним из самых успешных примеров создания системы соуправления.
Если сравнивать с национальным парком «Бикин», руководство общины «Тигр», также, апеллируя против вырубок на территории и создания ООПТ, подписало у местных жителей, отправило его обращение в правительство. Требования звучали следующим образом:
«Исконно членами нашей Общины и их предками на данной территории ведется традиционный образ жизни КМН и традиционная хозяйственная деятельность, которая является единственным источником существования. Проживание на данной территории КМН позволило территории сохранить свое не тронутое (девственное) состояния до сегодняшних дней, которое можно сравнить лишь с некоторыми территориями федеральных заповедников, а по площади с данной территорией не сравнится не одна ООПТ в России. Местные КМН будут всегда стоять на страже данной территории, участвовать в ее управлении и не допускать в использовании ее ресурсов нарушение сложившихся веками принципов природопользования КМН. В связи с этим, наша Община, объединяющая всех представителей, проживающих на выше указанной территории, категорически против и не допустит создания особо охраняемой территории федерального значения какой-либо формы, предусмотренной федеральным законом от 14.03.1995 года N2 33-ФЗ «Об особо охраняемых природных территориях» [71].