Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Понятие и классификация доказательств, источники доказательственного права
1. Понятие доказательств 13
2. Классификация доказательств .25
3. Источники доказательственного права 35
Глава II. Доказывание в гражданском процессе
1. Понятие доказывания 47
2. Обязанность по доказыванию и стандарт доказывания ... 65
Глава III. Предмет доказывания
1. Определение предмета доказывания 74
2. Освобождение от доказывания и запрет опровержения некоторых фактов .92
3. Относимость и допустимость доказательств .106
Глава IV. Отдельные средства доказывания в гражданском процессе
1. Свидетельские показания 114
2. Письменные доказательства 136
3. Вещественные доказательства. 151
Заключение .155
Список использованных источников.. 158
- Классификация доказательств
- Обязанность по доказыванию и стандарт доказывания
- Освобождение от доказывания и запрет опровержения некоторых фактов
- Письменные доказательства
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Возросшая за последние несколько лет напряженность в отношениях между Россией и странами Европы, США привела к необходимости поиска новых деловых партнеров на международной арене. На этом фоне Правительство Российской Федерации и бизнес все больше обращают внимание на развитие сотрудничества с ведущими странами Азиатского региона. Как отметил Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров, в мире появляются новые влиятельные экономические и политические центры: «Это, прежде всего, наблюдается в Азиатско-Тихоокеанском регионе, который стал и еще долго будет оставаться локомотивом мирового экономического развития»1.
Отечественная юридическая наука уже обращалась к изучению права отдельных азиатских стран, в том числе Индии и Китая2. При этом исследователи совершенно незаслуженно обошли вниманием Гонконг и Сингапур, прозванных «азиатскими тиграми» или «драконами» за невероятно высокие темпы экономического развития. В настоящее время Гонконг и Сингапур являются одними из крупнейших международных центров торговли в мире. Так, согласно Индексу финансовых центров, подготовленному группой мировых экспертов, по состоянию на март 2016 года Сингапур занимает третье, а Гонконг - четвертое место среди крупнейших международных финансовых центров, уступая лишь Лондону и Нью-Йорку3.
1 Статья «Лавров заявил, что РФ одинаково заинтересована в работе и с ЕС, и с Азией» от
01.09.2016 // Сайт Российского агентства международной информации «РИА Новости» / URL:
(дата обращения: 16.03.2017 г.).
2 Например, Коробейников В.Г. Доказательства в гражданском процессе Индии: дис. ... канд.
юрид, наук. М., 1986; Сян Х. Судебные доказательства в гражданском процессе: опыт
сравнительного правоведения на примере России и Китая: дис. … канд. юрид, наук. М. 2008.
3 Индекс финансовых центров мира № 19 (The Global Financial Centres Index 19),
подготовленный международной консалтинговой компанией Z/Yen по состоянию на март
2016 года / URL: (дата обращения: 16.03.2017 г.).
Пристального внимания также заслуживает и Малайзия. Как свидетельствует подготовленный Министерством экономического развития Российской Федерации обзор, Малайзия является страной с одним из наиболее стабильных темпов роста экономики в Азиатском регионе. При этом Малайзия взяла активный курс на развитие современных технологий, для чего создает благоприятный инвестиционный климат1.
В то же время экономики Гонконга, Сингапура и Малайзии в силу
ограниченности своей территории испытывают серьезные потребности в
импорте продовольствия, энергетики и сырья, что может послужить основой
для взаимовыгодного сотрудничества с российским бизнесом. Данные
обстоятельства обуславливают пристальное внимание к изучению правовых
систем Гонконга, Сингапура и Малайзии, в том числе и доказательственного
права. Безусловно, российские юристы далеко не всегда могут участвовать в
качестве представителей в судах Гонконга, Сингапура и Малайзии (требуется
получение соответствующего образования, сдача квалификационных
экзаменов). Однако, имея представление об основных чертах
доказательственного права, юристы смогут грамотно оценивать перспективы разбирательства российских физических и юридических лиц в судах Гонконга, Сингапура и Малайзии.
Актуальность темы исследования также объясняется необходимостью
обращения к мировому опыту при реформировании законодательства. В
настоящее время в российском гражданском процессуальном
законодательстве намечаются глобальные изменения, многие из которых отражены в Концепции единого Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. Изучение доказательственного права Гонконга, Сингапура и Малайзии позволяет говорить о возможных заимствованиях
1 Годовой обзор состояния экономики и основных направлений внешнеэкономической
деятельности Малайзии в 2015 году, размещенный Министерством экономического развития
Российской Федерации в Информационно-поисковой системе «Единый портал
внешнеэкономической информации Российской Федерации» / URL:
(дата обращения: 16.03.2017 г.).
отечественным законодателем некоторых положений, способствующих повышению эффективности отправления правосудия. Так, по итогам проведенных исследований автор предложил дополнить российское процессуальное законодательство нормой, согласно которой стороны будут обязаны предварительно обмениваться письменными свидетельскими показаниями, если предполагается участие в деле свидетелей.
Тема исследования также является актуальной с теоретической точки зрения. В своем большинстве работы отечественных ученых в области общего права связаны с английской и американской юридической доктриной. Автор же настоящего исследования обращается к изучению правовых систем, которые долгое время находились под влиянием английской короны. Несмотря на то что доказательственное право Гонконга, Сингапура и Малайзии сформировалось под влиянием одной общей метрополии, в теории, законодательстве и судебной практике зачастую имеются совершенно разные подходы к пониманию одних и тех же институтов общего права.
Степень научной разработанности темы. В российской правовой науке отсутствуют комплексные и всесторонние исследования вопроса о доказательствах в гражданском процессе Гонконга, Сингапура и Малайзии. В общих чертах данную тему затрагивает Е.П. Ермакова, однако в своем исследовании ученая не ставила задачу детально изучить все аспекты доказательственного права Гонконга, Сингапура и Малайзии1.
В отечественной правовой науке существует также немало работ по английскому праву (например, Кудрявцева Е.В., Пучинский В.К., Решетникова И.В. и др.), которые отчасти могут быть использованы при изучении вопроса о доказательствах в гражданском процессе Гонконга, Сингапура и Малайзии. Однако следует понимать, что все три правовые системы развиваются самостоятельно уже на протяжении многих лет и, естественно, не могло не возникнуть различий. Кроме того, судебные
1 Ермакова Е.П. Гражданский процесс, арбитраж и медиация в Гонконге, Индонезии, Малайзии, Сингапуре и Филиппинах: монография. М.: Юрдитинформ, 2015.
системы Гонконга, Сингапура и Малайзии являются независимыми, а потому не каждое прецедентное решение английских судов рассматривается судами Гонконга, Сингапура и Малайзии как руководство к разрешению спора.
Объектом исследования являются правоотношения в сфере гражданского судопроизводства, возникающие в процессе доказывания по гражданским делам.
Предметом исследования являются нормы статутного и общего права, регулирующие отношения в системе доказывания по гражданским делам, а также научно-теоретические работы, посвященные изучению сути доказательств, понятия и содержания доказывания в гражданском процессе.
Цели и задачи исследования. Целью диссертационной работы является изучение основных положений доказательственного права в гражданском процессе Гонконга, Сингапура и Малайзии, выявление основных теоретических и практических проблем, восполнение пробела в современных научных исследованиях, посвященных изучению гражданского процессуального права зарубежных стран, выработка предложений по совершенствованию российского процессуального законодательства.
Постановка данных целей предопределила необходимость разрешения следующих задач:
изучение законодательства, правовой доктрины и судебной практики, затрагивающих вопрос о доказательствах и доказывании в гражданском процессе Гонконга, Сингапура и Малайзии;
определение понятия и правовой природы доказательств в гражданском процессе Гонконга, Сингапура и Малайзии;
- изучение вопроса о влиянии английского права на историческое
развитие доказательственного права Гонконга, Сингапура и Малайзии;
выявление основных источников доказательственного права Гонконга, Сингапура и Малайзии;
рассмотрение вопроса о понятии, содержании и пределах
доказывания в гражданском процессе Гонконга, Сингапура и Малайзии;
- определение предмета доказывания и ограничений по доказыванию,
существующих в доказательственном праве Гонконга, Сингапура и
Малайзии;
- изучение вопроса о проблемах относимости и допустимости
доказательств в гражданском процессе Гонконга, Сингапура и Малайзии;
Методологическую основу диссертационной работы составили общенаучные подходы и методы (анализ, синтез, описание, сравнение, классификация и др.). Также в рамках исследования применялись специальные научные методы познания, характерные для юридической науки (формально-юридический, сравнительно-правовой, логико-правовой).
Теоретическую основу диссертационного исследования составили работы отечественных и зарубежных ученых:
- труды отечественных авторов: Авдюков М.Г., Афанасьев С.Ф.,
Ванеева Л.А., Ермакова Е.П., Квашис В.Е., Клейнман А.Ф., Коробейников
В.Г., Кудрявцева Е.В., Молчанов В.В., Пучинский В.К., Решетникова И.В.,
Треушников М.К., Трощинский П.В., Юдельсон К.С., Якимов П.П. и др.;
- труды гонконгских авторов: Booth Ch.N., Burton J., Chan A., Chan D.,
Chan P.C.H., Cheung E., Course L., Chui C., Fisher M., Greenwood D.G.,
Hubbard D., Lau А., Lau D., Lei Ch., Mau S.D., McConville M., McInnis A.,
Meggitt G., Ng C., Roebuck D., Stone J., Wilkinson M., Young A., Young S.N.M.
и др.;
- труды сингапурских авторов: Abbas A.N., Black A., Chen S., Chin
T.Y., Chua S.K., Gabriel P., Goh L.C.H., Low W., Pinsler J., Seng D., Sim D., Tan
K.Y.L., Wong R.J.J. и др.;
- труды малазийских авторов: Abas A., Cheong M.F., Ismail Ib.,
Hasbollah Bin Mat Saad, Hj Abdul Samat Bin Musa, Hassan M.K.H., Hussain J.,
Kamarudin A.R., Mohamed D., Mohd Akram bin Shair Mohamed, Mohd Shariff
A. Az., Mustapa Sa’di M., Peters M., Salim R., Radhakrishna G., Zahid A. и др.;
- труды английских авторов: Andrews N., Best W.M., Choo A., Cross R.,
Denning A.T., Durston G., Langan P.St.J., Keane A., Lewis J.R., Mason S.,
McKeown P., Murphy P., Nokes G.D., Stephen J.F., Taylor J.P., Twining W., Walker M.G., Walker R.J. и др.;
- труды других зарубежных авторов: Colby J.H. (США), Gilley В. (США), Lipson А.S. (США), Monir М. (Пакистан), Thayer J.B. (США) и др.
Нормативно-правовой основой диссертационного исследования
послужили законодательство, подзаконные нормативные акты и нормы общего права. Подробному анализу были подвергнуты такие статуты, как Ордонанс Гонконга о доказательствах 1886 г., Закон Сингапура о доказательствах 1893 г., Закон Малайзии о доказательствах 1950 г., Закон Малайзии о доказательствах в Судах Шариата 1997 г. и др. В том числе были изучены подзаконные нормативные акты: Правила Высокого суда Гонконга 1988 г. и Правила Окружного суда Гонконга 2000 г., Судебные правила Сингапура 1996 г., Судебные правила Малайзии 2012 г. и др. Кроме того, в рамках исследования изучались примеры судебного толкования и применения норм права высшими судебными инстанциями Гонконга, Сингапура и Малайзии по вопросам, связанным с доказыванием и доказательствами в гражданском процессе.
Теоретическая значимость диссертационной работы определяется тем, что автор впервые провел комплексное исследование вопроса о доказательствах и доказывании в гражданском процессе Гонконга, Сингапура и Малайзии. В работе акцентируется внимание на различиях, сформировавшихся в доказательственном праве Гонконга, Сингапура и Малайзии. На базе сделанных выводов могут проводиться дальнейшие углубленные исследования теоретических и практических проблем гражданского процессуального права зарубежных стран.
Практическая значимость диссертационной работы заключается в том, что результаты исследования могут быть:
использованы при разработке материалов для семинаров и лекций по курсу «Гражданское процессуальное право зарубежных стран»;
применены для совершенствования российского законодательства в рамках разработки единого Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации;
учтены при выработке российскими гражданами и организациями правовой позиции в случае необходимости защиты своих прав в гражданском судопроизводстве Гонконга, Сингапура и Малайзии.
Научная новизна. Данная диссертационная работа представляет собой первое и пока единственное в истории отечественной науки комплексное исследование вопроса о доказывании и доказательствах в гражданском процессе Гонконга, Сингапура и Малайзии. Автор проанализировал обширный перечень нормативных правовых актов, судебной практики и доктринальных работ российских, английских, гонконгских, сингапурских, малазийских и других ученых и юристов. Более подробно научная новизна диссертационной работы представлена в положениях, выносимых на защиту:
-
Выявлено, что доказательственное право Гонконга сформировалось под непосредственным влиянием английской юридической доктрины. Многие положения законов Англии о доказательствах были восприняты напрямую в ордонансах Гонконга. Напротив, в Сингапуре и Малайзии влияние английской правовой доктрины проходило опосредованно через индийское законодательство. В основу доказательственного права Сингапура и Малайзии был положен Закон Индии о доказательствах 1872 года, который, в свою очередь, был основан на переработанных и систематизированных нормах английского права.
-
Обосновано, что доказывание в гражданском процессе Гонконга,
Сингапура и Малайзии представляет собой деятельность, осуществляемую
судами, сторонами и третьими лицами, не заявляющими самостоятельные
требования относительно предмета спора, с целью установления наличия
(отсутствия) спорных фактов с помощью законных процессуальных средств.
При этом в зависимости от субъекта доказывания такая деятельность будет
носить разный характер. Так, деятельность сторон и третьих лиц направлена
на убеждение суда в наличии (отсутствии) фактов, на которые они ссылаются
в обоснование своих требований или возражений. Задачей же суда является
ответ на вопрос, смогла ли сторона убедить суд в наличии (отсутствии)
искомых фактов с точки зрения формальной истины. Данное положение
объясняется тем, что по общему правилу сбором доказательств занимаются
стороны. Суды Гонконга, Сингапура и Малайзии оказывают содействие
сторонам в получении доказательств, а также осуществляют
распорядительные действия, направленные на ускорение и упорядочение
судебного процесса.
3. Выявлено и обосновано, что в доказательственном праве Гонконга,
Сингапура и Малайзии установление наличия или отсутствия спорных
фактов происходит в рамках стандартов доказывания, которые различаются в
зависимости от вида судопроизводства. В отличие от уголовного процесса,
где обвинение доказывает вину лица «вне разумных сомнений», в
гражданском судопроизводстве стандарт доказывания основывается на
«балансе вероятностей». Такое разделение пределов доказывания на
практике привело к проблеме с так называемыми «смешанными» или
«гибридными» делами, когда в рамках гражданского спора сторона
доказывает совершение лицом действий, влекущих уголовную или
административную ответственность. Как следствие, суды Гонконга,
Сингапура и Малайзия выработали совершенно разные подходы к решению
данной проблемы. В Гонконге при рассмотрении «смешанных» дел
применяется стандарт доказывания, как и в обычных гражданских делах, т.е.
на основе «баланса вероятностей». В Сингапуре факт уголовного
правонарушения в рамках гражданского процесса должен доказываться в
пределах «баланса вероятностей», но при условии, что сторона представит
больше доказательств вины оппонента, чем это требуется при рассмотрении
обычных категорий гражданских дел. В Малайзии же для разрешения
аналогичных категорий дел суды применяют совершенно разные, порой
противоречащие друг другу подходы – от «баланса вероятностей» до стандарта «вне разумных сомнений».
4. Обосновано, что в гражданском процессе Гонконга, Сингапура и
Малайзии предметом доказывания являются главные и иные относимые
(побочные) факты. Конкретное содержание главных фактов зависит от
требований и возражений сторон, а также норм материального права, на
которых эти требования и возражения основаны. Содержание иных
относимых (побочных) фактов во многом зависит от положений норм
доказательственного права. Между побочными и главными фактами должна
существовать логическая связь, то есть относимость первых ко вторым. В
отношении этого требования в доказательственном праве Гонконга,
Сингапура и Малайзии сформировалось множество правил об исключении
фактов из предмета доказывания и изъятий из этих правил.
Как следствие, в праве Гонконга по общему правилу доказываются любые факты, имеющие связь с главным фактом, если они не исключаются из предмета доказывания статутами или нормами общего права. В Сингапуре и Малайзии законодатель пошел по другому пути. Право допускает доказывание только тех относимых фактов, которые прямо перечислены в законе (ст. ст. 6-57 Закона Сингапура о доказательствах 1893 г., ст. ст. 6-55 Закона Малайзии о доказательствах 1950 г. и ст. ст. 6-42 Закона Малайзии о доказательствах в Судах Шариата 1997 г.). Все прочие факты объявлены иррелевантными.
5. Выявлено, что в праве Гонконга, Сингапура и Малайзии сохраняют
свое действие нормы общего права о запрете доказательств, основанных на
показаниях с чужих слов (hearsay evidence). При этом в настоящее время
наблюдается тенденция к постепенному ограничению области применения
данных правил. В Гонконге законодатель вслед за английскими
реформаторами признал допустимыми в гражданском судопроизводстве
доказательства, основанные на показаниях с чужих слов. Однако наряду с
этим законодатель установил ряд гарантий, призванных исключить
злоупотребление сторон, в частности, особый порядок оценки показаний с чужих слов, возможность их исключения в интересах правосудия по усмотрению судьи, обязательность предварительного уведомления и др. В праве Сингапура и Малайзии законодатель пошел менее радикальным путем - вместо фактической отмены требования о запрете показаний с чужих слов, как это имело место в Гонконге, законодатель лишь расширил перечень изъятий из общего правила о запрете.
6. Утверждается, что гражданское производство в малазийских Судах Шариата основано на теории формальных доказательств. Законодательство содержит положения, согласно которым факты считаются доказанными или опровергнутыми, если сторона представила суду показания определенного количества свидетелей либо принесла клятву (например, ст. ст. 82, 87 и 88 Закона Малайзии о доказательствах в Судах Шариата 1997 г.). Более того, законодательство содержит положения, согласно которым одни источники доказательств имеют заведомо большую юридическую силу, чем другие. Так, правоверный мусульманин, отвечающий определенным требованиям, дает показания в форме syahadah, которые считаются наиболее достоверными. Все остальные лица, в том числе немусульмане, дают показания в форме bayyinah, которые могут не учитываться судом. При этом показания женщин считаются достаточными лишь в отношении тех фактов, которые обычно известны лицам женского пола (п. 5 ст. 86 Закона Малайзии о доказательствах в Судах Шариата 1997 г.). Эти и другие примеры, приводимые в исследовании, показывают, что в отличие от государственных (гражданских) судов Малайзии, где действует принцип свободной оценки доказательств, в Судах Шариата Малайзии господствует теория формальных доказательств.
Апробация результатов исследования. Сформулированные автором
положения и выводы прошли апробацию на кафедре гражданского права и
процесса и международного частного права Юридического института
Российского университета дружбы народов. Отдельные теоретические
выводы и практические рекомендации используются в учебном процессе в
Федеральном государственном автономном образовательном учреждении
высшего образования «Российский университет дружбы народов» при
проведении лекций, семинаров по дисциплинам «Гражданское
процессуальное право (гражданский процесс)» и «Гражданское
процессуальное право зарубежных стран».
Результаты диссертационного исследования обсуждались в рамках
докладов на научных и научно-практических конференциях аспирантов и
молодых ученых, таких как: Международная научно-практическая
конференция памяти проф. В.К. Пучинского «Сравнительно-правовые
аспекты правоотношений гражданского оборота в современном мире»
(Москва, 17 октября 2014 г.); Межвузовская конференция «Сравнительно-
правовые аспекты правоотношений гражданского оборота в современном
мире» (Москва, 23 января 2015 г.); Международная научно-практическая
конференция памяти проф. В.К. Пучинского «Сравнительное право и
проблемы частноправового регулирования в России и зарубежных странах»
(Москва,17 октября 2015 г.); Международная научно-практическая
конференция «Сравнительное право и проблемы частноправового
регулирования в России и зарубежных странах» (Москва, 22 января 2016 г.).
Основные теоретические выводы представлены в 7 научных статьях, 3
из которых опубликованы в рецензируемых изданиях Высшей
аттестационной комиссии при Министерстве образования и науки Российской Федерации.
Соответствие паспорту специальности. Диссертационная работа
соответствует содержанию специальности 12.00.15 «Гражданский процесс;
арбитражный процесс» и включает в себя, в том числе исследования
гражданских процессуальных правоотношений; доказательств и доказывания
в гражданском процессе; судебной экспертизы в гражданском процессе;
особенностей гражданского процессуального права стран мусульманского
права, Китая; общего и особенного в судебной организации, кодификации
процессуального законодательства, основных институтов цивилистического процесса в странах системы общего права.
Структура и объем диссертации обусловлены кругом исследуемых проблем и определяются ее объектом, предметом, целью и задачами. Диссертация состоит из введения, четырех глав, включающих 11 параграфов, последовательно раскрывающих понятие, правовую природу, сущность и особенности исследуемых проблем, а также заключения, списка использованных нормативных, судебных актов и литературы по теме исследования.
Классификация доказательств
Аналогичная ситуация наблюдается и в доказательственном праве Гонконга, Сингапура, Малайзии. Обычно исследователь сразу же переходит к вопросу об относимости и допустимости доказательств. Лишь в отдельных случаях удается встретить описание и краткий анализ термина «доказательство». Полагаем, что обзор предлагаемых определений следует начать с теоретических работ в английском праве, поскольку именно они были заложены в основу правовой доктрины Гонконга, Сингапура и Малайзии.
Одним из наиболее цитируемых английский ученых XIX в. в области доказательственного права считается Дж. Бентам. По мнению ученого, «в самом обширном смысле под доказательством понимают такой факт по предположению истинный, который рассматривают как долженствующий служить мотивом для верования в существование или несуществование другого факта»3. Далее ученый приходит к выводу, что есть два типа фактов: главные, наличие или отсутствие которых предстоит установить, и вероятные, которые служат доказательством этих главных фактов4.
Опираясь на труды Дж. Бентама, аналогичные выводы сделал другой известный английский юрист У. Бест. Доказательство понимается им как факт, с помощью которого сторона пытается убедить суд в существовании другого факта5. Факты, с помощью которых устанавливаются обстоятельства по делу, У. Бест назвал доказательственными. При этом судебные доказательства определяются ученым как «…доказательства, полученные судами в подтверждение или опровержение спорных фактов, вопрос о существовании которых стоит перед судом»1.
Некоторые английские юристы понимают доказательства не только как факты, но и как средства их установления. Например, Г. Ноукс пришел к выводу, что «судебные доказательства состоят из фактов, которые допустимы в суде, и юридических средств, с помощью которых пытаются установить эти факты»2. Схожее мнение высказал Дж. Льюис: «Доказательства - это все факты, документы и показания, а также другие законные средства, которые могут быть использованы для установления главного факта»3. Другой английский юрист Р. Кросс определил доказательства еще шире: «Доказательства включают в себя свидетельские показания, показания с чужих слов, документы, предметы и факты, которые суд принимает как доказательства главных фактов по данному делу»4.
Однако понимание доказательства как факта поддерживалось далеко не всеми юристами. Как писал Дж. Тейлор: «Слово Доказательство, рассматриваемое применительно к праву, охватывает все законные средства, за исключением простых аргументов, которые позволяют подтвердить или опровергнуть факт, правдивость которого является предметом судебного исследования»5. По мнению У. Твининга доказательство - это средство доказывания или опровержения факта либо проверки истинности утверждения о факте, когда судья не обладает достоверными сведениями в отношении событий или ситуации6. В работе П. Лангана доказательства понимались как «...материал, который тяжущийся желает представить суду в надежде, что это побудит суд придти к желательному заключению по вопросу факта»7. Таким образом, в приводимых определениях авторы разделяют такие понятия как факт и доказательство. Первое рассматривается как цель доказывания, в то время как второе является средством достижения этой цели. Однако ни в одном из случаев авторы не раскрывают содержания слова «средство» или «материал», подразумевая его как очевидное и не требующее пояснения.
Обстоятельно вопрос о содержании доказательств рассмотрен в исследованиях Дж. Стифена. Как отметил ученый, в общем понимании сам термин довольно неоднозначен. Он рассматривается как свидетельское показание, факт или аргумент, основанный на этих фактах. По мнению исследователя, это привело к смешению английскими юристами разных понятий, когда слово «доказательство» означает и факт, подлежащий доказыванию, и само средство доказывания. В итоге ученый отнес к доказательствам только устные показания, документы и предметы, с помощью которых устанавливаются спорные факты1.
Встречаются и другие подходы. Так, в работе Э. Кина и П. МакКьюина доказательства понимаются как информация, с помощью которой устанавливаются имеющие значение для дела факты2. Схожим образом доказательство трактуется в работах английских ученых – профессора Эндри Чу3 и Грегори Дарстона4.
К вопросу о содержании термина «доказательство» в английском праве обращались и российские процессуалисты. Так, В.К. Пучинский, обобщая различные точки зрения английских авторов, отметил: «Обзор дефиниций дает возможность заключить, что термин evidence имеет ряд аспектов. Он используется для обозначения фактов, с помощью которых ищут дорогу к главным фактам, всей суммы приемов доказывания, конкретных средств доказывания, черпаемой из них информации, а также свидетельских показаний»5. М.К. Треушников привел три трактовки понимания слова доказательство в англо-американском праве. В широком смысле оно означает свидетельские показания, письменные и вещественные доказательства, презумпции, процессуальный институт «эстоппель» (estoppel), признание.
Обязанность по доказыванию и стандарт доказывания
Как указал гонконгский ученый Д. Хаббард, в уголовном процессе обвинение должно доказать все элементы состава преступления «вне разумных сомнений» (beyond reasonable doubt)2. Иными словами, из представленных доказательств должен следовать только один разумный вывод: преступление совершил подсудимый. В Судах Шариата Малайзии данный стандарт еще выше, если дело касается преступлений в форме «хадд»3. Как отмечают малазийские ученые, стандарт доказывания по таким преступлениям должен быть «вне тени сомнения» (beyond the shadow of doubt), т.е. основан на признании или устных показаниях очевидцев4. Необходимо подчеркнуть, что обязанность соблюдения стандарта для уголовных дел лежит исключительно на обвинении. Защита вправе ссылаться на обстоятельства, исключающие уголовную ответственность (невменяемость, самооборона и др.), однако доказываются они, как и в гражданских делах, на основе «баланса вероятностей» (balance of probabilities).
Классическим определением стандарта доказывания для гражданских дел на основе «баланса вероятностей» считается высказывание судьи Деннинга в деле Miller v. Minister of Pensions, согласно которому стандарт должен иметь «…разумную степень вероятности, но менее высокую по сравнению с уголовным делом. Если на основании доказательства трибунал может сказать: «Мы полагаем это более вероятным, чем наоборот», - то обязанность доказывания выполнена, но она не выполнена, если вероятности оказываются равными»5. Говоря математическим языком, истец должен доказать устанавливаемый факт с вероятностью более 50 процентов1.
Несмотря на пристальный интерес доктрины к проблеме определения стандартов доказывания, законодательство Гонконга, Сингапура и Малайзии практически никак не регулирует данный вопрос. Отдельные исследователи находят косвенные указания на стандарты доказывания в статье 3 законов о доказательствах Сингапура и Малайзии. Согласно указанной норме факт считается доказанным (proved), если после рассмотрения всех обстоятельств дела суд убежден, что факт существует, либо полагает, что разумный человек в данной ситуации предположил бы его существование. И, наоборот, если суд убежден, что факт не существует, либо полагает, что разумный человек предположил бы его отсутствие, факт считается опровергнутым (disproved). Отсутствие в законодательстве прямого указания на какие-либо стандарты доказывания, столь широко применяемые в общем праве, Дж. Стифен объяснил тем, что «степень вероятности в научных и судебных исследованиях является неопределенной и не поддается точному измерению или описанию»2. Вместе с тем, как отметил Дж. Пинслер, автор текста Закона Индии о доказательствах 1872 г., безусловно, знал о существовании различных стандартов доказывания. Однако вместо того, чтобы пытаться подробно изложить их в законе, ученый ввел понятие «разумный человек» как критерий доказывания. По мнению Дж. Пинслера, в условиях уголовного процесса разумный человек склонен проявлять повышенное внимание и требование к доказыванию, поскольку речь идет о публичном наказании. Напротив, в гражданских делах, где нет угрозы уголовного преследования, разумный человек склонен в большей степени ориентироваться на вероятностные предположения3. Как бы то ни было, судебная практика Сингапура и Малайзии, равно как и Гонконга, вторит данному выводу, повсеместно ссылаясь на стандарт доказывания и его различные виды4.
В теории и практике считается спорным вопрос о том, каким должен быть стандарт доказывания, если в рамках гражданского дела сторона ссылается на факт совершения лицом противоправных действий, которые могут повлечь административное, уголовное преследование или иные серьезные негативные последствия (например, изъятие ребенка из семьи, ликвидация компании и др.). П. Гебриэл назвал данную категорию дел «смешанной» или «гибридной»1. В Гонконге суды обычно ссылаются на решение Палаты Лордов Англии по делу In Re B (Children), согласно которому независимо от категории устанавливаемых фактов стандарт доказывания по гражданским делам может быть только один - на основе «баланса вероятностей»2.
В Сингапуре руководящим считается прецедент, заложенный в решении Верховного суда по делу Yogambikai Nagarajah v. Indian Overseas Bank. Истец предъявила требование к банку, утверждая, что ее бывший супруг похитил денежные средства с банковского счета путем представления подложного поручения. Суд пришел к выводу, что такого рода заявления являются весьма серьезными, и поэтому факт уголовного правонарушения в рамках гражданского процесса должен доказываться в пределах «баланса вероятностей», но при условии, что сторона представит больше доказательств вины, чем это требуется при рассмотрении обычных категорий гражданских дел. Суд посчитал, что представленные истцом доказательства не соответствовали этому требованию3. Данный подход был воспринят в ряде иных судебных актов Сингапура4.
В праве Малайзии отсутствует единая судебная практика относительно пределов судебного доказывания по «смешанным» делам. Здесь можно выделить три подхода. В первом случае суды исходили из того, что факт преступных действий доказывается в пределах общего стандарта доказывания по гражданским делам на основе «баланса вероятностей». Так, в деле Adorna Properties Sdn Bhd v. Boonsom Boonyanit истец заявил, что принадлежащий ему земельный участок был незаконно продан путем подделки его подписи. Федеральный суд Малайзии пришел к выводу, что факт мошенничества в гражданском процессе должен доказываться на основании «баланса вероятностей»1. В последующем судебная практика заняла диаметрально противоположную точку зрения, требуя доказать факт преступных действий в гражданском процессе согласно стандарту для уголовных дел. В деле Elba SpA v. Fiamma Sdn Bhd истец утверждал, что ответчик приобрел права на торговый знак в результате мошеннических действий. Высокий суд Малайзии отказал в иске, указав, что истец не смог доказать факт обмана «вне разумных сомнений»2. Третий подход малазийских судов можно назвать компромиссным. Его суть сводится к пониманию того, могут ли противоправные действия лица (к примеру, обман) повлечь уголовное преследование3. Если ответ отрицательный, факт устанавливается на основании «баланса вероятностей». В ином случае доказывание должно осуществляться «вне разумных сомнений». К примеру, в рамках дела Kho Whai Phiaw v. Chong Chieng Jen сторона ссылалась на коррупционные действия при проведении избирательной компании. Суд счел, что такие факты свидетельствуют об уголовном правонарушении, и поэтому они должны быть доказаны «вне разумных сомнений»4.
Наличие в доказательственном праве нескольких стандартов доказывания вызывает определенные нарекания логического характера. К примеру, в гражданском деле факт будет считаться доказанным (следовательно, истинным), если судья убежден в вероятности его существования. В уголовном же деле данный факт будет считаться недоказанным, так как требуется более высокий стандарт («вне разумных сомнений»). По сути, юридическая доктрина предлагает несколько вариантов истинности одного и того же события. В результате судебная практика была вынуждена выработать еще один стандарт для так называемых «смешанных» дел, что фактически породило уже третий вариант истины.
Освобождение от доказывания и запрет опровержения некоторых фактов
Каких-то более четких правовых критериев закон не дает. Суду приходится выбирать между принципом справедливого судебного разбирательства (раскрытия всех доказательств) и защитой общественных интересов. Вопрос о том, что же представляют собой сведения, раскрытие которых может навредить обществу, полностью отдан на регулирование судебной практике. Нередко суды ссылаются на английские прецеденты. Например, запрещается раскрывать сведения о лицах, сообщивших о жестоком обращении с ребенком; документы, касающиеся национальной безопасности; информацию, полученную в ходе расследования Счетной комиссией; документы, касающиеся тактики и техники, применяемой полицией; и др.2
Схожим образом регулируется вопрос в праве Сингапура и Малайзии. Согласно ст. 125 Закона Сингапура о доказательствах 1893 г. и ст. 123 Закона Малайзии о доказательствах 1950 г. запрещается представлять в суд неопубликованные официальные документы, касающиеся государственных дел (affairs of state), или разглашать содержащуюся в них информацию. Также ст. 126 Закона Сингапура о доказательствах 1893 г. и ст. 124 Закона Малайзии о доказательствах 1950 г. запрещает государственному служащему разглашать конфиденциальные сведения, которые стали ему известны в ходе выполнения служебных обязанностей. В обоих случаях закон допускает раскрытие информации, однако этот вопрос остается на усмотрение государственных органов. Здесь также применяется формула «injurious to the public», т.е. баланс между необходимостью обеспечить справедливость судебного разбирательства и вероятностью причинить вред общественным интересам3. Более того, согласно п. 3 ст. 164 Закона Сингапура о доказательствах 1893 г. документы, касающиеся государственных дел, не предоставляются суду для изучения на предмет их допустимости. Суд должен принять решение об обоснованности отказа в раскрытии документов только на основании слов должностного лица государственного аппарата, не имея права изучить документ по сути1. Не могут быть допрошены в качестве свидетелей судьи и магистраты (мировые судьи) в отношении их действий во время процесса или обстоятельств, которые стали им известны в связи с выполнением своих профессиональных обязанностей (ст. 123 Закона Сингапура о доказательствах 1893 г. и ст. 121 Закона Малайзии о доказательствах 1950 г.).
Сказанное подводит к выводу, что в доказательственном праве Гонконга, Сингапура и Малайзии отсутствуют четкие границы действия доктрины «иммунитета государственных интересов». В большинстве случаев данный вопрос остается на усмотрение суда. Представляется очевидным, что такой подход создает основу для принятия необоснованных решений. В спорных ситуациях судья будет подсознательно предрасположен к согласию с доводами государственных органов, поскольку в ином случае он рискует нарушить интересы государства.
Привилегии частного характера. Привилегии частного характера, в отличие от публично-правовых, исключают использование только конкретных источников доказательств. Однако при этом сам спорный факт из предмета доказывания никуда не исчезает и может быть установлен с помощью иных источников. К частным привилегиям можно отнести следующие.
Привилегия на сохранение профессиональной тайны юридического консультанта. Существует множество профессиональных областей, в которых информация носит конфиденциальный характер. Примерами могут быть тайна исповеди, общения пациента с врачом, общения между вкладчиком и банкиром. Однако не всякая конфиденциальная информация может считаться привилегированной с точки зрения возможности ее раскрытия в суде. Одной из наиболее старинных привилегий считается право на сохранение профессиональной тайны юридического консультанта (legal professional privilege), которая имеет две формы: 1) привилегия на тайну юридической консультации (legal advice privilege) и 2) судебная привилегия (litigation privilege)2.
Обе формы привилегии обладают своими субъективными и объективными пределами. Привилегия на тайну юридической консультации запрещает требовать от консультанта раскрытия информации, ставшей известной ему в ходе общения с клиентом. Если в отношении физических лиц обычно нет проблемы с идентификацией того, кто является клиентом, то в отношении организаций есть некоторые особенности. В общем праве одним из наиболее спорных прецедентов считается решение Апелляционного суда Англии по делу Three Rivers DC v. Governor and Company of the Bank of England. Его суть такова. Один из крупных английских банков был признан несостоятельным. Инвесторы посчитали, что в этом была вина Банка Англии, который не выполнил свои надзорные функции надлежащим образом. Для проведения расследования Банк Англии образовал комиссию из трех доверенных лиц. В последовавшем после завершения расследования судебном разбирательстве истцы потребовали раскрыть документы, в том числе касающиеся общения солиситоров с членами комиссии и иными работниками Банка. Апелляционный суд Англии пришел к весьма спорным выводам, согласно которым термин «клиент» распространялся только на лиц, входивших в комиссию. Соответственно, привилегия на тайну юридической консультации не распространялась на общение солиситоров с иными работниками Банка, не входивших в комиссию1. В последующем данное дело пересматривалось Палатой Лордов Англии, однако суд не высказал каких-либо возражений в отношении понимания термина «клиент»2.
Однако Высокий суд Гонконга и Апелляционный суд Сингапура в своих решениях отказались применять английский прецедент, отметив слишком узкое понимание термина «клиент» применительно к привилегии на сохранение тайны юридической консультации. Обе судебные инстанции отметили, что привилегия должна распространяться на общение юридического консультанта со всеми работниками организации
Письменные доказательства
Несмотря на то что перечисленные документы рассматриваются как подлежащие раскрытию и представлению в суд, законодательство Гонконга не устанавливает их правовой режим и не дает каких-либо специальных указаний относительно их допустимости в гражданском процессе. Исключением являются «электронные записи» (electronic records), регулируемые положениями Ордонанса Гонконга об электронных сделках 2000 г. Сам термин понимается как запись, созданная в цифровой форме с помощью системы обработки информации. Таковыми являются, в частности, электронные почтовые сообщения и заключаемые в электронной форме договоры (например, лицензионное соглашение на использование программы). По общему правилу электронные записи являются допустимыми доказательствами (ст. 9 Ордонанса Гонконга об электронных сделках 2000 г.). Однако проблема заключается в том, что данное правило распространяется только на отношения, связанные с электронными сделками. В остальных же случаях применяются общие положения о допустимости доказательств1. Например, в деле о защите чести и достоинства истец потребовал признать порочащими распространяемые ответчиком сведения о том, что присужденная истцу докторская степень является недействительной. Ответчик в качестве доказательства представил два электронных почтовых сообщения из университета, в которых отрицается факт присуждения ученой степени истцу. Данные письма были признаны показаниями с чужих слов, и суд принял их в качестве доказательств по делу на общих основаниях2.
Более подробно вопрос об электронных доказательствах урегулирован в праве Сингапура. В 2012 году в Закон о доказательствах были внесены изменения, призванные уравнять электронные документы с иными средствами доказывания. Для этой цели было введено новое понятие «электронная запись», которая понимается как «запись, которая создана, передана, получена или хранится с помощью электронных, магнитных, оптических или иных устройств в системе обработки информации либо передается из одной системы обработки информации в другую» (ст. 3 Закона Сингапура о доказательствах 1893 г.). Данная формулировка позволяет относить к электронным записям практически любые данные, хранимые или передаваемые в электронной или цифровой форме. Таковыми могут считаться электронные почтовые отправления, показания электронных приборов, данные на страницах в сети Интернет и др.
Главные же изменения в ходе реформы 2012 года затронули вопрос о соотношении документа в электронной форме и требовании о наилучших доказательствах. Согласно новому Разъяснению № 3 к статье 64 Закона Сингапура о доказательства 1893 г.: «…если показано, что копия документа в форме электронной записи достоверно отражает этот документ, то такая копия считается первоначальным доказательством». Таким образом, если оппонирующая сторона не приводит надлежащих доказательств некорректности копии в электронной форме, то она будет рассматриваться как оригинал.
В отношении электронных записей закон также устанавливает ряд опровержимых презумпций. Так, пока не доказано иное, предполагается, что в момент использования электронного устройства, результатом работы которого является электронная запись, такое устройство работало корректно (п. 1 ст. 116А Закона Сингапура о доказательствах 1893 г.). Также презюмируется, что электронная запись достоверна, если она была создана, записана или хранилась лицом в процессе обычного ведения хозяйственных дел. При этом такое лицо не должно быть стороной спора или быть под влиянием одной из сторон (п. 2 ст. 116А Закона Сингапуре о доказательствах 1997 г.). Кроме того, считаются достоверными электронные записи, которые созданы, записаны или хранятся стороной, в чьих интересах было бы не представлять данные записи в суд (п. 3 ст. 116А Закона Сингапура о доказательствах 1893 г.). Следует отметить, что остальные электронные записи, не подпадающие под действие указанных презумпций, считаются допустимыми на общих основаниях1.
В Малайзии любые факты или обстоятельства, которые записаны, хранятся, обрабатываются, воспроизводятся или создаются с помощью компьютера, признаются документами и считаются первичными доказательствами. При этом сам термин «компьютер» понимается довольно широко: «…электронное, магнитное, оптическое, электрохимическое или иное устройство обработки данных либо группа взаимосвязанных или соотносимых устройств, выполняющие логические, арифметические функции, а также функции по хранению и просмотру, и включает в себя любое средство хранения данных или средство передачи данных, непосредственно относящееся или работающее с таким устройством…» (ст. 3 Закона Малайзии о доказательствах 1950 г., ст. 3 Закона Малайзии о доказательствах в Судах Шариата 1997 г.). Исключением являются автоматические печатные устройства, ручные калькуляторы и любые другие непрограммируемые или не способные хранить информацию устройства.
Документы, полученные с помощью компьютера, или содержащиеся в них заявления, признаются допустимыми доказательствами, если они «созданы компьютером в процессе обычного использования» (п. 1 ст. 90А Закона Малайзии о доказательствах 1950 г.). Для этого стороне необходимо представить письменное удостоверение, подписанное лицом, которое в силу своих должностных полномочий было обязано следить за работой компьютера. В этом случае презюмируется, что содержащиеся в документе факты достоверны, а сам компьютер в процессе работы передавал информацию корректно (п. п. 2 и 4 ст. 90А Закона Малайзии о доказательствах 1950 г.).
Сказанное позволяет утверждать, что электронные доказательства в гражданском процессе Гонконга, Сингапура и Малайзии допустимы наряду с остальными средствами доказывания. Факт, что документ представлен в электронной форме, сам по себе не является основанием для исключения его из материалов дела. По аналогии с другими видами письменных доказательств к электронным документам применяются положения о показаниях с чужих слов, если они содержат какое-либо заявление о фактах, сделанное не привлеченным к участию в деле лицом.