Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Представительство в законодательстве и доктрине
1. Формирование представительства как самостоятельного правового явления (исторический аспект) .31
2. Оценка состояния правового института представительства в законодательстве и доктрине (догматический аспект) 50
3. Правовой институт представительства субъектов предпринимательской деятельности: сложившийся правовой режим и задачи развития 67
Глава 2. Представительство предпринимателей. влияние особенностей предпринимательской деятельности на институт представительства
1. Предпринимательская деятельность и отражение ее квалификационных признаков в отношениях представительства 97
2. Оценка функций и места представительства предпринимателей в системе правового регулирования 114
3. Об основаниях представительства предпринимателей 125
4. Современные методы организации и осуществления предпринимательской деятельности и их влияние на представительство 147
Глава 3. Основные проблемы формирования полномочий представителя
1. О наделении представителя полномочиями .176
2. Доверенность и оценка ее роли в формировании полномочий представителя 188
3. Договор как основание возникновения представительства субъектов предпринимательской деятельности .200
4. Особенности представительства без договора 218
Глава 4. Осуществление прав и обязанностей при представительстве предпринимателей
1. Вопросы исполнения обязанностей представителя и достижения необходимого правового эффекта .243
2. Проблема возмездности в отношениях «представитель представляемый» 252
3. Применение отдельных правовых конструкций представительства в предпринимательской деятельности 267
4. Вопросы неправомерности действий при представительстве 280
Глава 5. Взаимосвязь организационных форм осуществления предпринимательства и института представительства
1. Организационные формы ведения бизнеса и представительство 302
2. Представительство и корпорации .316
3. Особые случаи представительства участниками корпорации .343
4. Представительство и «внешние» формы управления предпринимательской деятельностью 361
Глава 6. Межотраслевое взаимодействие норм, регулирующих отношения представительства субъектов предпринимательской деятельности. Отграничение представительства от сходных правовых категорий
1. Представительство и близкие (сходные) правовые конструкции .376
2. Управление. Интегрированные формирования субъектов предпринимательства и представительство 400
3. Представительство в условиях воздействия норм различных отраслей права .418
Заключение .446
Список использованных правовых актов и литературы 459
- Формирование представительства как самостоятельного правового явления (исторический аспект)
- О наделении представителя полномочиями
- Вопросы неправомерности действий при представительстве
- Управление. Интегрированные формирования субъектов предпринимательства и представительство
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Успешное решение задач социально-
экономического развития России немыслимо без использования всего
потенциала, ресурсов, форм и способов ведения активной экономической
деятельности, охватывающей как предпринимательскую, так и иную
деятельность (часть 1 статьи 34 Конституции РФ). Одним из значимых способов,
позволяющих осуществлять предпринимательство, и является
представительство. Институт представительства – это уникальный правовой
инструмент, который позволяет субъектам предпринимательства участвовать
одновременно, при необходимости, в неограниченном количестве
правоотношений, увеличивая число товарообменных операций,
производственных актов, причем с минимальными материальными
и временными затратами. Представительство может составлять и собственно вид профессиональной деятельности. Сама экономика и рынок определяют формы предпринимательской активности.
Возможность действовать с помощью представителя соответствует положениям статьи 8 Конституции РФ, устанавливающей конституционный экономический порядок и единое экономическое пространство, гарантирующие право на свободное использование способностей и имущества для предпринимательской и иной незапрещенной экономической деятельности. Что же касается граждан и основной массы некоммерческих организаций, то для них обращение к услугам представителя часто является единственным способом получения ожидаемого эффекта от совершаемых на рынке действий (сделок).
Представительство – один из старейших и активно используемых правовых институтов, и его предназначение – обеспечить участие персоны (в широком смысле термина), которая в правоотношениях замещает тех лиц, кто не может или не желает лично заключать сделки, совершать иные юридически значимые действия (осуществлять права, защищать интересы). Наиболее очевидный и значимый правовой эффект действий представителя состоит в возникновении необходимых прав и обязанностей непосредственно у представляемого лица.
Первоначальные воззрения юристов о возможности одного лица
представлять другое не были в достаточной степени развиты, впрочем, весьма
слабой была и сама потребность в услугах представителей при преобладании
натурального способа ведения хозяйства. Интенсивное развитие
предпринимательства, торговли и хозяйственной деятельности в целом, расширение межэтнических контактов международных отношений потребовали отказа от представлений о том, что вступать в правоотношения, приобретать права и обязанности можно только лично. К осознанию и необходимости разработки правовых конструкций представительства привели именно потребности коммерсантов, так как возможность заключения сделок без физического присутствия, увеличение количества операций (трансакций), скорость их совершения чаще всего предопределяют и успех дела в целом. Однако и сегодня имеется немало проблем, обусловленных новыми реалиями экономического развития страны, диктатом рынка, недостаточностью правового регулирования, отсутствием квалификации отдельных правоотношений. Многие вопросы до сих пор остаются дискуссионными. Действующее законодательство в части, касающейся представительства, не обладает признаками системного регулирования: не содержит ни четкого определения видов представительства, ни критериев для его дифференциации, не раскрываются взаимосвязи того или иного договора с осуществлением представительства. Более того, до настоящего времени отсутствует нормативное определение и доктринальное понимание и самого процесса наделения представителя полномочиями. В результате на практике различно толкуется значение и природа понятия «полномочие» (статья 182 Гражданского Кодекса Российской Федерации (далее по тексту – ГК РФ)). Отсутствует и общепризнанная, непротиворечивая концепция наделения представителя правом действовать от имени представляемого. Поэтому и необходима выработка методологического подхода, который позволил бы единообразно трактовать и применять конструкцию и механизм представительства.
В связи с реформированием законодательства о юридических лицах, выделением корпораций как организаций, основанных на членстве, весьма актуальным стал вопрос о правовом положении как их органов, так и участников,
о возможности признания их представителями. Для предпринимательских структур всегда было важно делегировать и наделять определенными полномочиями лиц, связанных с организацией и осуществлением деятельности, в которой принимает участие значительное число контрагентов, собственных и привлеченных работников, персон, входящих в состав различных органов корпораций, и даже соучредителей и т.д. При этом они имеют разное правовое положение, действуют в несовпадающем правовом режиме и явно прослеживается тенденция к увеличению количества и дифференциации подобных лиц. Поэтому и приобрела самостоятельное значение проблема определения статуса действующих лиц применительно к нормам главы 10 ГК РФ. Она имеет и межотраслевой аспект, поскольку связана с установлением объема собственной деятельности предпринимателя, выработкой критериев ее оценки.
В современных условиях ведения предпринимательской деятельности по-прежнему имеют существенное значение акты дозволения, административные разрешения, наличие специальной сертификации (квалификации) работников. В этой связи, в частности, может не совпадать объем персональной право-дееспособности представляемого и представителя, что порождает отдельную проблему их соотношения и оценки допустимости деятельности представителя в конкретной ситуации. Самостоятельное значение имеют и неразрешенные вопросы распространения правил о представительстве на отношения, лишь связанные с гражданско-правовыми, отграничения представительства от иной деятельности, осуществляемой за субъектов предпринимательства иными лицами (арбитражные управляющие, управляющие компании и т.п.).
В последние десятилетия значительно вырос уровень самой науки (и гражданского, и предпринимательского права), сформированы современные воззрения, концепции и школы о механизме возникновения, содержания и реализации субъективных прав, что неизбежно должно отразиться на понимании и отношений представительства. Однако последние изменения в действующий ГК РФ, связанные с реализацией Концепции развития гражданского законодательства, практически не затронули систему данных отношений. Между тем, в этой сфере накопилось немало проблем, связанных как
с правоприменением, так и доктринальным истолкованием ряда положений, и, прежде всего, это касается самого нормативно-правового регулирования представительства, которое, с одной стороны, представлено весьма немногочисленными нормами главы 10 ГК РФ, а с другой – разнообразными правилами о представительстве и «действиях за другого», содержащимися в специальных правовых институтах. К числу последних надо отнести преимущественно такие договорные институты, как поручение (статьи 971-979 ГК РФ), агентирование (статьи 990-1004 ГК РФ) и др. Спорным и дискуссионным до сих пор остается вопрос о том, на какие именно договорные отношения опирается представительство и в силу каких актов оно возникает. По существу, вопрос о том, как связаны универсальные нормы о представительстве (в главе 10 ГК РФ) и отдельные правила конкретных договоров, в силу которых и возникает представительство, остается открытым. Отчасти такое положение объясняется тем, что законодатель отказался дать определение как представительства, так и отношений представительства. В результате реформирования содержания ГК РФ ситуация не изменилась: новая редакция лишь несколько уточнила содержание базовых статей 182-184 ГК РФ. Соответственно, исследование и решение обозначенных проблем должно быть увязано с реформой гражданского законодательства, углублением знаний о праве, его действии и взаимосвязи с близкими явлениями.
Развитый институт представительства является и компонентом социально-
экономического устройства самого общества, элементом общей системы
обеспечения и защиты прав, уровень развития которой во многом предопределен
возможностями физических и юридических лиц беспрепятственно
удовлетворить свои потребности в высококвалифицированных
и профессиональных представителях.
Решение указанных проблем в совокупности представляет собой важную
теоретическую и практическую задачу, имеющую существенное социально-
экономическое и хозяйственное значение, предопределено фактической
востребованностью института представительства, мотивировано недостаточной
научно-теоретической разработкой и затруднениями в практике
правоприменения.
Объект и предмет исследования. Объект диссертационного
исследования составляют общественные отношения, возникающие в связи
с представительством одного лица другим при осуществлении
предпринимательской деятельности. Предметом диссертационного
исследования является совокупность правовых норм, призванных обеспечивать
возникновение и регулирование отношений представительства, реализацию прав
и законных интересов субъектов права, а также сопряженных
с представительством договорных отношений; положения доктрины, материалы судебной практики, результаты реализации проектов, актов экономической активности субъектов предпринимательства в различных сферах хозяйственной деятельности.
Цель и задачи исследования. Основная цель исследования – выяснить
природу и основные элементы отношений гражданско-правового
представительства в сфере предпринимательской деятельности (основания, субъектный состав, права и обязанности, механизм их формирования, объект и т.д.), на основе авторской концепции выявить пробелы в правовом регулировании, потребность в разработке правовых норм, внести предложения по совершенствованию законодательства и практики его применения.
Для достижения этой цели в работе решались следующие задачи:
выявить ключевые моменты и факторы (причины) возникновения и развития правового института представительства и его значения для предпринимательской деятельности;
определить его общую структуру и признаки, а также влияние квалифицирующих признаков предпринимательской деятельности на отношения представительства;
обусловить место данного института в системе правового регулирования, сформулировать предложения по классификационным критериям;
раскрыть механизм формирования полномочий представителя, значение в нем доверенности и договора;
- обосновать специфику формирования полномочий представителя
в отношениях с участием предпринимателей;
- отграничить представительство от сходных правовых категорий, а также сферу применения и перспективы распространения правил о представительстве на иные правоотношения.
Степень разработанности темы. Вопросам гражданско-правового регулирования отношений, возникающих в силу представительства, посвящено довольно много работ. В дореволюционный период особый вклад в развитие взглядов на представительство внесли Д.И. Мейер, Н.О. Нерсесов, Ю.С. Гамбаров, А.О. Гордон, Л.А. Казанцев, К.Д. Кавелин, А.М. Гуляев другие ученые.
В ХХ веке признание и известность получили работы
по представительству и сопряженным темам (в том числе об отдельных
договорах, обслуживающих представительство) В.К. Андреева,
М.И. Брагинского, В.А. Рясенцева, Б.Б. Черепахина, С.Н. Ландкофа, Е.Л. Невзгодиной, А.И. Пергамент, И.В. Шерешевского и других. В период после принятия первой части ГК РФ вышли работы И.Я. Белкина, С.А. Зинченко и В.В. Галова, А.А. Кузьмишина, С.Д. Туровского, Ю.В. Романца и других правоведов.
В период 60-80-х годов XX века непосредственно представительству была
посвящена только диссертационная работа К.И. Скловского (Харьков, 1982).
После принятия действующего ГК РФ защищены кандидатские диссертации
А.П. Згонникова (Волгоград, 2006), Ю.Б. Носковой (Екатеринбург, 2004),
С.А. Спиридонова (Москва, 2007), Е.И. Орешина (2007), Д.Б. Короткова
(Москва, 2012), А.Р. Муратовой (Саратов, 2013) и других, посвященные общим
вопросам представительства. Коммерческому представительству
и посредничеству посвящены исследования А.В. Гришина (Москва, 2001), М.В. Карпычева (М., 2002), С.А. Кузнецова (Краснодар, 2004), С.В. Мельника (СПб., 2004), М.Р. Саркисян (Краснодар, 2000).
Иные научно-квалификационные работы лишь косвенно связаны с представительством или направлены на исследование представительства в других сферах: в семейном праве, в процессуальных отношениях (Е.В. Ерохина, Казань, 2007; И.А. Табак, Саратов, 2006; Л. В. Войтович, Хабаровск, 2004) и другие.
В современный период докторских диссертаций по избранной теме не было. Докторская диссертация Ю.В. Байгушевой «Представительство по российскому гражданскому праву (к разработке отечественной доктрины с учетом опыта западноевропейской цивилистики)», (СПб., 2015) ориентирована на создание исключительно цивилистической модели представительства и преимущественно на базе германской научной школы.
Наличие же отдельных публикаций не может компенсировать отсутствие полноценных исследований о представительстве при осуществлении предпринимательской и иной активной экономической деятельности.
Методология исследования. В рамках исследования использовались как
общенаучные методы исследования, так и специально-правовые. Прежде всего,
следует назвать диалектический метод связи состояния явлений и стадий
их развития (при оценке формирования законодательства и доктрины
о представительстве), общелогические методы синтеза и анализа (при отыскании
квалификационных признаков предпринимательства и сопоставлении
их с общей конструкцией представительства), индукции (при формировании общих правил о представительстве исходя из его частных случаев) и др. Из специально-правовых методов применялись метод сравнительно-правового исследования (для проверки аргументации и достоверности изложенных выводов о тенденциях отечественного законодательства доктрины и судебной практики Российской Федерации и зарубежных стран), формально-правовой (при исследовании норм), структурно-нормативный метод и др.
Теоретическая база исследования. Диссертационное исследование выполнено на основе Гражданского кодекса РФ и иных нормативно-правовых актов гражданского и предпринимательского законодательства, практических материалов и материалов научных конференций, научно-теоретических исследований, а также отдельных идей, оценок дореволюционных и современных отечественных ученых: М.М. Агаркова, В.К. Андреева, В.С. Белых, В.А. Белова, Ю.В. Байгушевой, А.Г. Быкова, М.И. Брагинского, В.В. Витрянского, А.О. Гордона, Е.П. Губина, В.В. Долинской, Н.Л. Дювернуа, С.С. Занковского, С.А. Зинченко и В.В. Галова, О.С. Иоффе, Л.А. Казанцева, Н.В. Козловой, Е.А. Крашенинникова, А.А. Кузьмишина, Д.В. Ломакина,
Д.И. Мейера, Е. Л. Невзгодиной, Н. О. Нерсесова, К. П. Победоносцева, И. А. Покровского, В.Ф. Попондопуло, А.П. Сергеева, Е.А. Суханова, В.А. Тархова, Г.Ф. Шершеневича, М.Ю. Челышева, В.М. Хвостова и других авторов.
Использовались также теоретические воззрения зарубежных правоведов: Э. Аннерса, Г. Дж. Бергмана, С. Вагацумы и Т. Ариидзуми, Г. Гроция, Р. Йеринга, Р. Саватье, Ф.К. Савиньи, Г.Ф. Пухты и др., а также работы в области общей теории систем и экономические исследования (Т. Парсонса, Т. Эггертссона и др.).
Степень достоверности результатов исследования. В основе
теоретических выводов лежит эмпирическая база, включающая нормативно-
правовые акты Российской Федерации, Российской Империи, зарубежных стран
(Французский Гражданский кодекс, Коммерческий кодекс Франции,
Гражданское уложение Германии, Торговое уложение Германии,
Единообразный торговый кодекс США, законодательство штатов,
регулирующее деятельность компаний, предпринимателей (США),
Международные правила толкования торговых терминов ИНКОТЕРМС 2010,
Модельные правила европейского частного права, законодательные акты КНР,
Великобритании, Японии и др.), российскую судебную и судебно-арбитражную
практику, ее обобщения высшими судебными органами. В диссертационном
исследовании использована личная практика соискателя: по оказанию
юридической помощи и выполнению функций представителя как резидентов
России, так и нерезидентов на территории РФ и за рубежом (в Республике
Польша, Германии, США и др.), по разработке и апробации локальных актов,
регламентирующих деятельность представителей предпринимательских
структур различного уровня и юрисдикции в течение уже длительного времени.
Достоверность выводов, предложений, рекомендаций, содержащихся
в диссертационной работе, также подтверждены фактами внедрения их в хозяйственную деятельность ряда субъектов предпринимательства и юридических лиц иных организационно-правовых форм; результаты их применения документированы.
Научная новизна, концепция и положения, в которых выражен
личный вклад соискателя. Научная новизна диссертации предопределена,
прежде всего, тем, что на основе современного российского законодательства
впервые проведено комплексное научно-монографическое исследование
правового института представительства при осуществлении активной
экономической (предпринимательской) деятельности, выработана общая
концепция представительства, предложена дифференциация его видов,
отражающая природу и содержательную составляющую правоотношений
в определенных сферах предпринимательства; предложен и обоснован механизм
дистанционного наделения полномочиями, усовершенствован и расширен
правовой инструментарий создания конструкции представительства; определена
связь представительства с отдельными, обеспечивающими его, договорами.
Концептуальным и новационным следует считать предложение о придании
значимости диспозитивно-договорным началам, решению задач правовой
регламентации представительства субъектов предпринимательской
деятельности. В развитии данных идей предложена модель создания
договорного правового института прямого представительства, которая
бы (не заменяя и не подменяя отдельные договоры агентской группы) более
полно, системно, непротиворечиво и комфортно регламентировала
возникающие отношения представительства. В основании такой модели уместно использовать нормы главы 49 ГК РФ, но в результате их модификации: расширения сферы действия и уточнения, введения координационных правил между различными договорными институтами, признания договором представительства всякого договора, обладающего признаками, названными в статье 420 ГК РФ и имеющими направленность на представительство. Нормы первого параграфа данной статьи могли бы рассматриваться в качестве общих, а нормы отдельных параграфов – как специальные (соответственно они подлежат приоритетному применению).
Внесены конкретные предложения по совершенствованию
законодательства и практики его применения.
Авторская концепция представляет собой систему доктринальных
позиций, раскрывающих механизм возникновения и реализации
представительства в предпринимательской деятельности, взаимосвязь института
представительства с близкими правовыми категориями. Концепция выражена
в положениях, выносимых на защиту, опирается на основополагающие
принципы рыночной экономики и реализации задачи эффективности социально-
экономических процессов, учете особенностей волеобразования
и волеизъявления в корпорациях, отражает ведущие тенденции развития
представительства в современный период. В основе концепции лежит признание
роли отдельной автономной личности и ее воли для формирования правовой
среды как решающей причины появления и последующего развития
представительства, необходимости учета специфики задач предпринимателей
и динамики социально-экономических перемен, повышения роли договорных
начал в возникновении и регулировании отношений представительства как
соответствующих существу правового воздействия в данной сфере.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Автором сделан вывод о том, что представительство
в предпринимательском праве, объединяющем частные и публично-правовые
элементы, требует законодательного урегулирования и научных подходов,
отвечающих специфике данной отрасли права. В связи с этим в работе
сформулировано доктринальное понятие представительства
в предпринимательстве как института, отличающегося рядом существенных
признаков, среди которых: направленность на извлечение прибыли и связанные
с этим особые требования к стабильности правовой конструкции
представительства; присутствие в нем публично-правовых начал, определяющих
в подлежащих случаях пределы полномочий представителя; возможность
наделения представителя кругом полномочий, ограниченным лишь общим
знаменателем систематического получения прибыли; сочетание
предпринимательского риска и доверительности (фидуциарности);
формирование и проявление воли представляемых и представителей с учетом корпоративной модели управления и деятельности.
В соответствии с приведенным понятием сделан вывод о том, что
представительство в предпринимательcтве в настоящее время формируется как
способ (форма) организации и ведения вида профессиональной
предпринимательской деятельности, отражающейся в нормативно
определенном статусе представителя и направленной на осуществление прав представляемого лица сообразно автономии его воли и содержанию правоспособности.
2. В целях реализации выдвинутого в работе предложения
о дифференциации законодательного регулирования представительства
в отношениях предпринимательства аргументирована потребность
реформирования сложившейся классификации видов представительства.
В диссертационном исследовании предлагаетсяприменять критерий основания
возникновения представительства только в качестве базового, дополнив
адекватной многоуровневой структурой. В результате, помимо критерия
основания представительства (применяемого для первого уровня) должны
использоваться и быть закреплены в законе и иные критерии, отражающие
задачи представителя, конечный результат его действий, сферу его деятельности,
возможность сочетания с другими конструкциями и понятиями (последующие
уровни). В том числе следует урегулировать актуальные для сегодняшнего
периода экономики виды представительства: «организационное»,
«экстраординарное», «служебное», «техническое» и др.
3. Во взаимосвязи с предложенной дифференциацией представительства
выделяется и «организационное» представительство, отражающее широкое
распространение в различных сегментах экономической деятельности
(энергетика, строительство, торговля, связь, недропользование и др.) особых
форм правоотношений. Для них характерно вычленение из группы
хозяйствующих субъектов, взаимодействующих на основе единой технологии
или единства объекта, тех лиц, на которых возлагаются функции организации
взаимоотношений и представительства («организаторов», иногда «операторов»,
«координаторов» и т. д.). По согласованию с другими участниками
взаимосвязанных технологических процессов они получают ряд
представительских полномочий.
В целях обеспечения определенности правового положения таких лиц, внесены предложения по правовой квалификации отношений с их участием, а также выделены следующие подвиды этого представительства:
а) «классическое», когда действуют правила договоров агентской группы;
б) «специальное», основанное на единстве производственных процессов
(технологии взаимодействия) и подчиняющееся нормам специального
регулирования (например, в электроэнергетике);
в) «субординационное», при котором один из участников
производственного процесса, являясь представителем, обладает, вместе с тем, и определенными распорядительными полномочиями.
Данные внутривидовые различия, выделяемые на доктринальном уровне применительно к отдельным сферам деятельности, целесообразно нормативно закреплять в тех конкретных федеральных законах, которыми вводится соответствующее представительство.
4. В рамках задачи дифференциации и уточнения статуса представителей субъектов предпринимательства предложена и доказана целесообразность выделения «служебного представительства», устанавливаемая в силу актов работодателя. Действующие нормы гражданского законодательства не способны выполнять такой задачи, поскольку исходят из «обстановки», хотя основанием является не она: из нее не следует ни объем полномочий, ни содержание допускаемых действий. Действия работников при осуществлении своих служебных полномочий могут быть как фактическими (например, при простом исполнении договоров), так и юридически значимыми, порождающими, изменяющими, прекращающими права и обязанности работодателя. Если в первом случае они не являются представителями, поскольку лишь «передают» волю работодателя, то во втором случае практика обнаруживает потребность наделять ряд специально подготовленных работников правом действовать за предпринимателя без доверенности (строительство, торговля и пр.). Такой механизм появления полномочия должен устанавливаться работодателем путем внесения работников в исчерпывающий список с указанием объема и срока их полномочий.
Общая возможность формирования списка лиц, являющихся «служебными представителями», должна устанавливаться в статье 182 ГК РФ. Сам же список может вводиться в действие и приобретать свойства публичной достоверности как в результате расширения информации, включаемой в Единый
государственный реестр юридических лиц, так и в виде приложения к уставу организации. Его наличие позволит внести ясность в статус лиц, уполномоченных действовать за работодателя перед третьими лицами, оптимизировать процесс оформления полномочий.
5. Необходимо выделить так называемое «экстраординарное»
представительство, проявляющееся, прежде всего, в действиях участников
коммерческих корпораций. Данное наименование обусловлено тем, что
в обычных (ординарных) условиях они отстранены от участия в делах
корпорации соответствующими органами управления.
Участники коммерческой корпорации вправе инициировать иск для защиты своих корпоративных прав, но в интересах корпорации (пункт 1 статьи 65.2 ГК РФ). Поскольку правовое положение данных участников только в силу таких исков не изменяется, то по подобным делам они лишь номинируются в качестве представителей и только в процессуальных правоотношениях. Признание их в качестве представителей необходимо лишь для обладания ими определенными процессуальными правами, соответственно, и обязанностями и исчерпывается в результате участия в конкретном судебном процессе. За пределами судебного разбирательства они не могут рассматриваться в качестве представителей, а их действия не порождают прав и обязанностей для корпорации.
Разновидностью «экстраординарного» представительства могут
рассматриваться и случаи, когда участник хозяйственного общества (обычно это лицо, ранее осуществлявшее функции единоличного исполнительного органа) вынужден требовать участия в представительстве интересов корпорации для защиты собственных прав. Такие лица не являются истцами и ответчиками по делу, но проявляют инициативу в представительстве, что, как правило, обусловлено угрозой имущественных лишений, отсутствием других способов принять участие в деле и, тем самым, обеспечить собственную защиту.
6. Сформулировано понятие коммерческого представительства
и аргументировано предложение об установлении в отечественном
законодательстве соответствующего развернутого правового института.
Коммерческое представительство само по себе не является договором, выражая
лишь правовую характеристику представительства особого рода. В таком качестве она способна быть применяемой к различным предпринимательским договорам, дополняя и изменяя соответствующую законодательную договорную модель регулирования.
Помимо нормативно установленных особенностей такой конструкции (сегодня это лишь постоянство и самостоятельность деятельности), в соглашение могут включаться и другие условия: а) право представляемого предъявлять к представителю дополнительные требования к уровню его подготовки, опыту работы в определенном сегменте рынка, б) возможность возложения на представителя дополнительных обязанностей по информированию представляемого, в) право представляемого требовать наличия достаточных финансовых средств у представителя, г) право требовать использования страхования для нейтрализации возможных рисков.
7. Диссертантом определены базовые положения предлагаемого проекта
федерального закона о коммерческом представительстве, в том числе критерии
для включения в реестр профессиональных коммерческих представителей,
необходимость отражения такого представительства в Едином классификаторе
видов экономической деятельности. В нормах данного федерального закона
целесообразно определить связи и зависимость коммерческого
представительства с используемыми для его реализации договорами, провести разграничение близких терминов, обозначающих различных лиц, связанных с представительством: «организатор», «брокер», «дилер», «дистрибьютор». При этом разграничение следует проводить единообразно для всех сфер предпринимательской деятельности, исходя из того, действует ли представитель от собственного имени либо от имени представляемого. Критерий иждивения («за чей счет») способен быть лишь дополнительным (корректирующим).
Реестр профессиональных коммерческих представителей, обладающий свойствами публичной достоверности, может вестись либо саморегулируемой организацией коммерческих представителей, либо торгово-промышленными палатами субъектов РФ. Включение в реестр коммерческих представителей означает презумпцию действия лица как коммерческого представителя.
8. Аргументирован вывод о том, что поскольку представитель
предпринимателя лишь замещает собой представляемого, то он вправе
совершить лишь те действия, на которые уполномочен сам представляемый
(с учетом его правосубъектности, имеющихся разрешений, лицензий и пр.).
В случаях, когда лицензионные требования предусматривают наличие
индивидуальной специальной подготовки, сертификатов, знаний, необходимых
для вступления в правоотношения, они, по общему правилу, распространяются
как на работников предпринимателя, так и на представителей.
Права и обязанности представляемого, полученные им в результате актов индивидуального правонаделения в рамках публично-правового регулирования (лицензирование, квотирование, выдача специальных разрешений и т.п.), персонифицированы и адресованы исключительно ему, они не могут принадлежать или переходить к другим лицам, включая представителя. Представитель, не обладающий правом на осуществление таких действий (не имеющий таких разрешений), не может их использовать для осуществления действий по исполнению соглашения, равно как не может передать их представляемому лицу.
9. На основе анализа законодательства и практики автором сделан вывод
о том, что в условиях выдачи представителю доверенности в отсутствии
договора с представляемым подобную сделку следует рассматривать как
организационную, но не распорядительную, поскольку из доверенности как
таковой (при отсутствии договора) не возникает юридически значимых прав
и обязанностей. Они появляются с момента совершения представителем
встречной односторонней сделки, независимо от того, в силу каких оснований
она совершается. Доказано, что именно в результате этих двух односторонних
сделок стороны оказываются связаны договором: в первой сделке содержится
предложение вступить в определенную систему взаимоотношений,
а содержанием второй является акцепт этого предложения. Данный договор
следует квалифицировать как непоименованный договор, основанный на модели
правового регулирования, определяемой непосредственно ГК РФ (позитивным
законодательством) и на оговоренных условиях (включая текст доверенности).
Акт выдачи доверенности при отсутствии договора представляет собой
лишь один из моментов, определяющих будущие условия взаимодействия
сторон («условий будущего права»), не предрешающий состав прав,
обязанностей и их объем. Эти сделки (выдача доверенности и ее принятие), как
и возникающие затем отношения, относятся к организационным, предшествуют
основным (обычно – имущественным), создавая для них состояние
определенности, ясности, организованности. Представляемый, полагая
целесообразным заблаговременно дать указание представителю и организовать
его будущие действия, снабжает его доверенностью как своеобразным
«сертификатом» для третьих лиц. Раскрывать содержание договора
с представителем в полном объеме нет нужды, а порой – при
конфиденциальности информации – и опасно (чревато нежелательными
последствиями). При наличии обязанности действовать (согласно ранее
заключенному договору, в том числе трудовому) представитель,
проинформированный о существе задания, обязан приступить к его исполнению.
10. Автором обоснован вывод о том, что представительство в предпринимательстве нуждается в средствах оптимизации получаемых результатов, включая:
- применение профессиональными представителями в договорах прямого
представительства конструкций, аналогичных «делькредере»
(гарантированному результату за отдельную плату). Исследование позволяет
считать, что никаких принципиальных противоречий или препятствий для
использования его за пределами договора комиссии не существует,
а фидуциарность отношений не влияет ни на включение такого условия
в договор, ни на его реализацию;
- расширение сферы страхования рисков предпринимателей в связи
с осуществлением услуг представителя, допустив, что страхование
предпринимательского риска возможно как представляемым в пользу
представителя, так и последним в пользу представляемого;
- допустимость предварительного отказа представляемого от требований
к представителю в связи с коллизиями, пороками (неточностями, ошибками)
содержания уставных, локальных документов общества, определяющих
основания и объем полномочий (компетенцию), в том числе наличие или отсутствие ограничений на реализацию права оспаривания совершенных представителем сделок, и правомочиями, содержащимися в выданной доверенности, или объемом совершенных представителем фактических действий. Данная позиция применима лишь в ситуации, когда представитель достиг своими действиями ожидаемого позитивного правового эффекта для представляемого, естественно при условии, когда права и законные интересы третьих лиц не ущемлены и нет мотивации к обращению с требованиями к представляемому. Данное положение целесообразно закрепить нормативно (в статье 183 ГК РФ).
11. Применительно к сфере ответственности представителя в работе
обоснована позиция, в соответствии с которой предусмотренные сторонами
переговоров о заключении договора условия соглашения о ведении подобных
переговоров распространяются на представителя лишь в случае, когда
их содержание доведено до него (статья 434.1 ГК РФ).
Заверения об обстоятельствах (статья 431.2 ГК РФ), как специальные и публично не представленные сведения, могут выдаваться исключительно стороной сделки как единственно осведомленным лицом и бенефициаром имущественных выгод, но не представителем и поэтому возложение на него последствий недостоверности заверений в отношениях с представляемым недопустимо.
12. В целях обеспечения определенности и идентификации представителей
корпорации, целесообразно на законодательном уровне:
предусмотреть норму, позволяющую общему собранию участников корпорации или (при указании об этом в уставе) совету директоров назначать представителей для совершения неотложных сделок;
определить универсальный порядок установления, предельные сроки действия полномочий и статус лиц, временно замещающих обязанности исполнительного органа.
Действующее законодательство (пункт 5 статьи 69 Федерального закона «Об акционерных обществах») допускает, что вопросы голосования по аннулированию полномочий прежнего исполнительного органа, определению
нового или назначению временного представителя относятся к предмету
акционерного соглашения (корпоративного договора). Поскольку такие
договоры сохраняют режим конфиденциальности даже при извещении общества о факте их заключения (пункт 4 статьи 67.2 ГК РФ), целесообразно предусмотреть, что в названных случаях конфиденциальный режим не действует (поскольку это сложные, критические ситуации в жизни хозяйственного общества, особо значимые для него, участников, а равно для третьих лиц).
13. При применении нормы пункта 2 статьи 173.1 ГК РФ следует исходить
из позиции, что признание сделки недействительной (оспоримой)
не исключается в ситуациях, когда информацией об отсутствии необходимого
согласия на совершение сделки обладал лишь представитель стороны сделки.
Наличие между ними фидуциарных (доверительных) отношений позволяет
исходить из того, что само существование представительских отношений
возлагает на стороны обязанность предоставления достаточной и полной
информации об обстоятельствах соглашения, необходимость действовать
добросовестно (пункты 3, 4 статьи 1, статья 10 ГК РФ), учитывая распределение
прав и обязанностей как в сделке, так и в процедурах, связанных
с доказательствами ее правомерности. В силу принципа эстоппеля,
представитель, знающий, но не сообщивший об отсутствии необходимого
согласия, не вправе ссылаться на экономические последствия признания сделки
недействительной, в том числе на отказ представляемого выплатить
вознаграждение.
14. Проведенный анализ позволил обнаружить наличие, масштаб
и направленность ряда тенденций в развитии представительства,
свидетельствующих о существенных переменах как во взглядах
на представительство, так и в нормативно-правовом его закреплении.
В общем гражданско-правовом представительстве наблюдаются
тенденции:
- снятия ограничений объема представительских действий и способов наделения представителя полномочиями; в результате правило римских юристов «per liberras persona sacquiri nobis nihil potest» (нельзя ничего приобрести (для
себя) через свободных лиц) со временем трансформировалось
в противоположную идею: «всякий и всегда имеет право на представителя»;
- постоянно увеличивающегося разнообразия и усложнения юридических
фактов (юридических составов), лежащих в основе представительства
и, соответственно, его форм и способов.
Применительно к представительству в предпринимательской сфере наблюдается:
- универсализация значительного числа понятий, категорий
и формирование общих принципов представительства в экономическом обороте
на уровне международных актов при сохранении в национальных правопорядках
отличий в деталях;
- институциональное и функциональное обособление норм,
регулирующих коммерческое представительство. В разных странах оно
осуществляется с неодинаковым успехом и конечным эффектом, в российском
праве этот процесс не завершен;
- выработка механизмов, позволяющих соблюдать разумный баланс
интересов в хозяйственных системах, в которых участвуют субъекты
предпринимательства (как в корпорациях, так и в их объединениях). В результате
все чаще удается найти непротиворечивые решения, позволяющие успешно
реализовать общие задачи при сохранении разнонаправленных интересов как
центра системы, так и отдельных ее участников. Это достигается путем
перераспределения полномочий (на основе норм закона, локальных актов,
соглашений об осуществлении корпоративных прав) и предоставления
(делегирования) субъектам системы возможностей по участию в формировании
воли системы и волеизъявлении и, тем самым, снятию основных противоречий.
В результате участники могут передавать часть имеющихся у них полномочий
системе, равно как и хозяйственная система (например, корпорация) делегирует
право представлять свои интересы участникам.
Обобщая отмеченные тенденции, можно сделать вывод о динамичности представлений о представительстве и его закреплении в нормах права, глобализации и универсализации этого явления, что, возможно, со временем приведет если не к единообразному пониманию представительства
предпринимателей во всем мире, то, во всяком случае, к подготовке и принятию соответствующей международной конвенции.
На основе положений диссертации также внесены предложения законодательного характера, в том числе:
а) об исключении в пункте 3 статьи 53 ГК РФ слов «представляемого им»;
б) об исключении абзаца 2 пункта 1 статьи 182 ГК РФ (вопрос о полномочиях
уже решен в норме абз. первого этого же пункта), слов «и иными правовыми
актами» в пункте 3 статьи 184 ГК РФ (поскольку это противоречит пункту
3 статьи 3 ГК РФ); в) о целесообразности расширения и нормативного
закрепления функций коммерческого представителя (статья 184 ГК РФ), которые
могут включать также организационные действия; г) о дополнении пункта
1 статьи 185 ГК РФ следующим содержанием: «…. или воспроизведенные на
коммуникационном носителе изображение, звук, сурдоперевод,
воспроизводящие волеизъявления доверителя на предоставление другому лицу определенных полномочий по представительству перед третьими лицами»;
д) о дополнении пункта 3 статьи 185 абзацем, предусматривающим, что действия
по исполнению доверенности с недостатками или действия без доверенности, не
оспоренные участниками сделки, вызывают желаемые правовые последствия;
е) о дополнении пункта 4 статьи 185 ГК РФ абзацем следующего содержания:
«Полномочие лица, выдавшего видеодоверенность от имени юридического лица,
подтверждается выпиской из ЕГРЮЛ, в отношении индивидуального
предпринимателя – выпиской из ЕГРИП, сканированной копией
общегражданского паспорта с реквизитами государственной регистрации
физического лица, выдавшего доверенность, или иного документа,
удостоверяющего личность, и содержащего фотографию данного лица»;
ж) о дополнении пункта 4 статьи 185.1 ГК РФ абзацем следующего содержания:
«Доверенность, выданная посредством видеозаписи, должна содержать указание
на дату, место ее совершения, срок действия, лицо, осуществившее запись.
«Видеодоверенность» может быть передана с использованием средств
коммуникации и на отдельном информационном носителе»; з) о включении
в Общероссийский классификатор видов экономической деятельности
коммерческого представительства в качестве самостоятельного вида
деятельности (учитывая, что в современных условиях представительство стало
неотъемлемым компонентом экономики и предметом профессиональных
занятий); и) о формировании в федеральном законе в консолидированном виде
универсальных правил о коммерческом представительстве; к) об исключении
из текстов нормативных актов, в том числе статей 149, 156 НК РФ, искажения
установленной ГК РФ типологии (систематики) договоров; л) о дополнении
пункта 2 статьи 980 ГК РФ, предусмотрев, что она применяется не только
к государственным и муниципальным органам, но и к иным органам (субъектам
правоотношений), выполняющим публично-значимые функции;
м) об установлении в нормативных актах, определяющих правовое положение публичных образований, имеющих право участвовать в гражданско-правовых отношениях (статьи 124-126 ГК РФ), органов, уполномоченных действовать за муниципальное образование в таких случаях; н) об исключении из содержания статей 25.4, 25.5, 28.2 КоАП РФ термина «законный представитель», заменив его термином – «надлежащий представитель».
Практическая значимость исследования заключается в выработке конкретных предложений по оптимизации, толкованию и применению соответствующих норм в сфере предпринимательства на основе разработанной и обоснованной доктринальной концепции правового регулирования отношений представительства. Выводы, положения и материалы, содержащиеся в работе, могут быть использованы:
как теоретическая база при проведении дальнейших исследований гражданского и предпринимательского законодательства;
в законодательной деятельности: при внесении законодательных инициатив, изменении нормативно-правового регулирования соответствующих отношений;
в правоприменительной деятельности, в том числе судебной, при квалификации возникающих правоотношений, разрешении экономических споров;
в практической хозяйственной деятельности при формировании условий представительских договоров, организации взаимодействия представляемых и представителей;
- при разработке и применении локальных актов корпораций, регламентирующих выбор лиц, наделяемых статусом представителей, организацию и процедуру их деятельности;
- в учебном процессе при преподавании курсов «Гражданское право», «Предпринимательское право», соответствующих специальных учебных дисциплин.
Апробация результатов исследования. Основные положения
диссертационного исследования публиковались в печати, докладывались на ряде
конференций: Общероссийской научно-практической конференции «10 лет
Конституции России в зеркале юридической науки и практики» (Москва, МГУ
им. М.В. Ломоносова, 18-19 декабря 2003), Всероссийской научно-практической
конференции «Применение норм гражданского законодательства в условиях
развития рыночных отношений» (Саратов, 2004), Международной научно-
практической конференции «Проблемы развития предприятий: теория
и практика» (Самара, 2004), Международной научно-практической конференции
«Обязательственное право: актуальные вопросы теории и практики» (Рязань,
2005), Международной научно-практической конференции «Частноправовые
проблемы взаимодействия материального и процессуального права» (Ульяновск,
2006), Межвузовской научно-практической конференции «Проблема
правосубъектности: современные интерпретации (Самара, 2006),
VII Международной научно-практической конференции «Современное российское законодательство: законотворчество и правоприменение» (Москва, 2007), Всероссийской научно-практической конференции «Собственность и право собственности субъектов РФ» (Коломна, 2008), V Юбилейной Международной научно-практической конференции «Татищевские чтения: актуальные проблемы науки и практики» (Тольятти, 2008), Международной научно-практической конференции «Тенденции развития частного права в условиях рыночной экономики» (Саратов, 2008), Международной научно-практической конференции «Право на защиту прав человека и гражданина» (Москва, 2008), III Международной научно-практической конференции «20 лет Гражданскому кодексу Российской Федерации: итоги, тенденции и перспективы развития» (Ульяновск, 2014), Интерактивном круглом столе: «Право
и экономическое развитие: проблемы государственного регулирования
экономики» (МГУ, РАНХиГС, 2016), III Международном Нетворкинге
конгресса адвокатов (Нью-Йорк, США, 2017), IV Международной научно-
практической конференции «Актуальные проблемы предпринимательского
и корпоративного права в России и за рубежом» (Москва, РАНХиГС, 2017),
II интерактивном круглом столе «Проблемы развития малого и среднего
предпринимательства как элемента национальной экономической безопасности
и реализация Стратегии развития малого и среднего предпринимательства до
2030 года» (Москва, РАНХиГС, 2017), Интерактивном круглом столе «Правовое
воздействие на экономику: методы, проблемы, результаты» (Москва, МГУ, 2017)
и др.; обсуждались и были одобрены на заседании сектора
предпринимательского права ИГП РАН 9 февраля 2018 года; публиковались в печати, в том числе в четырех монографиях, а также применяются в учебном процессе и практической деятельности соискателя.
Объем и структура работы. Диссертационное исследование состоит из
введения, шести глав, включающих 22 параграфа, заключения
и библиографического списка.
Формирование представительства как самостоятельного правового явления (исторический аспект)
Решение поставленных задач предполагает обращение к самой правовой конструкции представительства, выяснение общих черт, проблем развития, толкования и применения, что необходимо и для решения специальных задач исследования.
Представительство как правовой феномен имеет давнюю историю, но его доктринальное осмысление в современных условиях требует отдельного анализа. Это вполне объяснимо не только переменами в нормативно-правовом регулировании и развитием науки, но также формированием специфической рыночной среды, усложнением правил деятельности предпринимателей, появлением корпораций как особых субъектов.
Важно подчеркнуть, что история правового института представительства во многом отражает развитие самого предпринимательства. В обыденном понимании представительство есть деятельность за (вместо) другого7. Юридическое толкование отличается от него, прежде всего, акцентом на возникновение именно правовых связей: акты деятельности одного лица (представителя) порождают права и обязанности у другого (представляемого). На этом, по существу, основано всякое современное юридическое значение представительства. Соответствует ему и конструкция представительства в главе 10 действующего ГК РФ8. Правда, законодатель не дает определения представительства, но текст базовой для данного правового института статьи 182 ГК РФ позволяет считать, что под представительством следует понимать совершение сделок одним лицом (представителем) от имени другого лица (представляемого) на определенном основании, в результате непосредственно у представляемого создаются, изменяются и (или) прекращаются права и обязанности.
Как и всякое социально-экономическое явление, представительство подчиняется определенным закономерностям, в котором отражаются уровень развития общества, потребности и тенденции9. В этой связи уместно обратиться к процессу формирования взглядов на это правовое явление, что может понять и существующие тенденции данного явления, вскрыть их причины.
Несомненно, что под влиянием практических потребностей отдельные акты представительства имели место всегда, хотя с учетом исторических, национальных, этнических, религиозных воззрений они интерпретировались неодинаково.
Известно, что в период архаичного права, права Древнего Рима, значительная часть проблем в сфере оборота решалась в результате действий зависимых лиц (членов семьи, рабов и пр.), в отношении которых представляемый выступал или владыкой (собственником), или pater familias: действия указанных лиц были его собственные, менталитет первых юристов не требовал здесь каких-либо объяснений10.
Это позволяет утверждать, что изначально правовые системы отражали весьма внятно и жестко связь субъективного права и субъекта – право принадлежит только самому лицу и может быть осуществлено исключительно им же. Данное положение (и толкование связей) существенно затрудняло ряд юридических действий, в том числе мешало осуществить передачу как вещных, так и обязательственных прав, не давало возможность распространить правила о лицах на различные их объединения и тех, кого мы сегодня именуем юридические лица. Не допускалось также появление кого-либо, кто непосредственно бы заменял правообладателя11.
По мнению Ю.С. Гамбарова, такие воззрения объяснялись «трудностями борьбы, которая ведется человеком для приобретения прав, делающихся уже поэтому частью его личности»12.
С римским правом связана и традиция деления представительства на прямое и косвенное (фактическое). Она опирается не только на научные конструкции, но и логику обыденной жизни: если приобретение прав личными действиями понятно и естественно, то трудно вообразить, каким образом постороннее и обладающее собственным статусом лицо создает права и обязанности для другого. В Древнем Риме это привело к правилу – «per liberras personas acquire nobis nihil potest» (нельзя ничего приобрести для себя через свободных лиц). «Непосредственное представительство есть то, что и мы называем представительством, а посредственное происходит тогда, когда представитель …совершает действие от своего имени за чужой счет…сначала он самостоятельно действует, а потом переносит результаты на доверителя», – отмечал В.В. Ефимов13.
По общему мнению исследователей, прямое представительство для периода становления права было не характерно. Этому мешала также известная косность первоначального римского права при противопоставлении лица и вещи – «все, что не есть лицо, есть вещь»14. Но человеку того периода вполне логичным казалось приобретение прав через подвластных и зависимых лиц (детей, рабов), действовало правило «удлиненной руки»15.
Надо заметить, что иные правовые системы, основанные на других конфессиональных взглядах или идеологии, имели определенные отличия. Так, иудейское право опиралось на иную посылку, например, талмуд исходит из того, что «право можно приобрести и при отсутствии приобретателя, но принятие обязанности не может быть в отсутствие должника»16.
Как бы там ни было, для большинства правопорядков в древнее время была недопустимой простая и полноценная замена одного лица другим в юридических отношениях. В праве Древнего Рима само понятие «представительство» фактически отсутствовало, равно не было сформировано и цельной доктрины этого явления17.
Однако практическая жизнь, рост культурных, торговых и иных контактов и, вместе с тем, физическая отдаленность субъектов правоотношений друг от друга потребовали появления внятных и объяснимых конструкций действий за другого. Такие категории появились, прежде всего, в виде когнитуры (назначенного судебного представителя) и прокуратуры (procura)18.
Когнитор – плод юридической фикции19, сам он не являлся участником каких-либо материальных правоотношений, его роль сводилась лишь к замещению субъекта права в процессе.
Иное наблюдалось при procuratio in rem suam, то есть прокуратуре как более позднем и развитом институте. Фигура прокуратора, явно «выросшая» из кураторства в системе опеки и попечительства, использовалась не только в судебном процессе, но и для иного заместительства, в том числе по любым хозяйственным делам. По мнению исследователей, в подлинное представительство прокура (прокуратура), а тем более когнитура, превратились лишь в позднейшее время20.
Значительно большее значение для формирования института представительства имел мандат. Mandatum римского права традиционно определяется как аналог сегодняшнего договора поручения, и это вполне справедливо, поскольку перерастание этого соглашения именно в договор поручения легко объясняется не только этимологически, но и подтверждено историческими свидетельствами, письменными источниками права.
Совершенно не мешает этому его первоначальная безвозмездность; родившись из представлений «общественного долга и дружбы», mandatum допускал и даже имел в виду плату за исполнение (merces, honor)21; во всяком случае, римские юристы не видели здесь противоречия22.
Идея о том, что в основе представительства должно лежать именно соглашение сторон со временем стала повсеместной. Так, применение договорной формы стало охватывать весьма широкий круг действий, имеющих как юридический, так и фактический характер. Поручение предполагалось выданным в интересах манданта, но практиковались и комбинации интересов (в пользу манданта, мандатария, третьих лиц, а также в пользу общественных интересов). Допускалось и перепоручение, во всяком случае, личное исполнение было не обязательно.
Анализ источников позволяет также говорить об определенной динамике взглядов: если первоначально применяемые для представительства конструкции опирались на административные и односторонние акты (таковы и когнитура и прокуратура), то со временем договорные формы (включая mandatum) явно потеснили их23. Не случайно, помимо обычных выражений о представительстве, появилось и выражение «свободное представительство»24.
О наделении представителя полномочиями
В представительстве предпринимателей можно выделить несколько основных проблем. Некоторые связаны с тем, что в рыночном пространстве предприниматели представлены, прежде всего, корпорациями, где требуется учитывать специфику формирования воли и волеизъявления этих субъектов, множественность действующих лиц (этим аспектам посвящена глава 5). Другие носят универсальный характер и сопровождают правоведение практически всю его историю. Вероятно, к ним надо отнести и вопрос о том, как именно представитель наделяется правомочиями, каким именно образом возникает правовая связь между представителем и представляемым, как именно представитель получает возможность действовать от имени представляемого. Если причины, порядок и правовая природа действий представителя в отношениях с третьими лицами в целом понятны и объяснимы, то до настоящего времени не завершен спор о происхождении полномочий представителя, механизме их появления у него399.
Одна из наиболее популярных теорий, объясняющих феномен представительства действием правоспособности, связана с именем В.А. Рясенцева. Он справедливо обращал внимание на то, что без полномочий (во всяком случае – по общему правилу) нет самого представительства. Способ же передачи может быть разный (или в результате выдачи доверенности, или путем наделения законом, или в результате действия административного акта), но само полномочие есть особое право, аналогичное праву на совершение сделок400.
Несколько отличается позиция Ю.В. Байгушевой, которая полагает, что выдача полномочия всегда сделка, направленная на установление права одного лица быть представителем другого, что такое уполномочие может быть следствием волеизъявления уполномочивающего, но может включать в себя согласованное с уполномочиваемым содержание401.
Наша позиция основана на постулате, что правоспособность есть способность иметь права и нести обязанности, способность быть участником правоотношений. Из этого следует, что вопрос о правоспособности весьма незначительно связан с вопросом об осуществлении прав и исполнении обязанностей, что со временем породило идею о целесообразности различать собственно способность к правообладанию (правоспособность) и способность их осуществлять самостоятельно (дееспособность). Представитель получает полномочия не для того, чтобы обладать соответствующими возможностями (в этом качестве он вряд ли составлял бы самостоятельную фигуру в праве), а в целях совершения соответствующих действий за представляемого. Отсюда следует, что связывать вопрос о полномочиях представителя с правоспособностью (как его собственной, так и правоспособностью представителя) если и уместно, то исключительно с точки зрения уточнения объема (содержания) самой правоспособности, а вовсе не для того, чтобы выяснить природу полномочий представителя. Ведь заявление о том, что появление полномочий представителя вытекает из правоспособности, говорит только о масштабе последней, но вовсе не о том, почему действия одного порождают права, обязанности у другого лица402.
Поскольку правоспособность есть только общая предпосылка обладания субъективными правами, сами они не составляют ее содержание, то правоспособность не есть права и обязанности403.
Правоспособность можно толковать в несколько расширенном виде, в ее «динамической» форме – как это предлагал М.М. Агарков404. Здесь появляется возможность включить в состав правоспособности и некоторые конкретные правовые возможности, не являющиеся субъективными правами, но и не претендующие на признание их правоспособностью (как общую предпосылку обладания правами). Такого рода правомочия в последнее время принято относить к так называемым секундарным правам.
Несколько забытая за советский период теория секундарных прав сегодня получила немало сторонников. Современные исследователи для теоретических построений в основном пользуются указанной выше работой М.М. Агаркова, хотя родоначальниками этой теории являются немецкие правоведы ХIХ века (прежде всего, Цительман и Зиккель). Было обнаружено, что в правовой системе помимо обычных субъективных гражданских прав имеются некоторые своеобразные правомочия, которые вызывают сходный эффект, но им не корреспондируют обязанности других лиц (скажем, право акцептанта отреагировать на оферту, право на зачет обязательств, преимущественное право арендатора перезаключить договор аренды и т.п.). Чаще всего ссылка на существование таких правомочий служит для объяснения затруднений в конкретных правовых ситуациях, хотя имеются и обобщающие публикации по данной теме405.
Используется теория секундарных прав и для объяснения полномочий представителя. Так, по мнению А.Б. Бабаева, объяснение механизма передачи полномочий от доверителя к поверенному должно опираться на «секундарный характер» прав поверенного. Он полагает, что возможность одного лица (поверенного) совершать юридические действия от имени и за счет другого лица (доверителя) есть особое секундарное право, которое характеризуется относительным характером, исключительной возможностью удовлетворять свой интерес в результате собственных действий, ему не противостоит обязанность другой стороны406. Данное право «предоставлено поверенному с определенной целью – исполнить аналогичную по содержанию обязанность – обязанность совершать юридически значимые действия… данная обязанность является обычной активной обязанностью, возникающей из обязательства. Но она сливается с правом субъекта, существует с ним в неразрывном единстве»407.
Представляется, что такой подход не приемлем уже потому, что и субъективное право, и субъективная обязанность оказываются мирно уживающимися у одного и того же субъекта в одно и то же время. При этом, если внимательно рассмотреть это «право», мы увидим, что сущность его заключается лишь в допущении совершения определенных действий, то есть оно представляет собой обычное содержание праводееспособности. Такому «праву» незачем «сливаться» с обязанностью, они разнонаправлены не только в отношении субъектов, но и с точки зрения цели408.
Заметим, что сам М.М. Агарков называл секундарные права особыми правовыми состояниями, примыкающими к правоспособности, но не субъективными правами. В теории секундарных прав часто используется также понятие «связанность» (субъектов), но и это объяснение уместно использовать только в пределах обсуждения самой правосубъектности.
Понятие секундарных прав для описания механизма наделения представителя полномочиями применяет и Е.И. Орешин409. Он полагает, что в результате выдачи доверенности у представителя появляется именно секундарное право, заключающееся в праве совершить определенное действие (действия) и приводящее к тому, что непосредственно у представляемого появляются соответствующие правовые последствии. Понятно, что этому праву никакая конкретная обязанность не противостоит и его нельзя передать (продать), уступить другому и т.п., с представляемым представитель только «связан».
Нетрудно заметить, что здесь преувеличены одни аспекты и, наоборот, игнорируются устоявшееся значение правовых категорий. Например, право на зачет также объявляется секундарным правом, но ведь такое право есть у всякого, оказавшегося в ситуации, описанной в норме статьи 410 ГК РФ! Наконец, о каком «праве» можно говорить в типичной ситуации действий работника, получившего доверенность: он всего лишь исполняет свои трудовые обязанности… 410.
Вопросы неправомерности действий при представительстве
Действия как представителя, так и представляемого могут быть неправомерными, но в данном случае этот вопрос исследуется лишь в значении темы работы656.
В контексте взаимоотношений «представитель – представляемый» данный вопрос, видимо, вполне решаем на основе обычных критериев и условий, используемых правоведением для оценки исполнения обязанностей, привлечения к ответственности. Основные трудности упречности и правомерности при представительстве преимущественно связаны с учетом фигуры третьих лиц, а также тем, что вместо формального участника правоотношения (представляемого) действует другое лицо. Вопрос же о правонарушении, по общему правилу, есть вопрос о вине, выяснении личного отношения к действиям. Чью вину и как следует оценивать неправомерные действия при представительстве, если речь идет об оценке ситуации с точки зрения третьих лиц? Любопытно, что в случае квалификации отношений как предпринимательских (пункт 3 статьи 401 ГК РФ) снимается лишь часть вопросов, поскольку наличие непреодолимой силы или ее отсутствие требуется оценивать на основе личных знаний (осведомленности) и возможности предотвращения. Чьи знания и возможности должны учитываться: представителя или представляемого? Следует предположить, что совокупность таких вопросов должна быть предметом отдельного исследования, в том числе потому, что содержание имеющихся норм о правомерности и неправомерности действий исходно ориентировано на то, что действует сам участник правоотношений.
В принципе надо согласиться с современными исследователями (в том числе с К.И. Скловским), что обычные подходы, мерки и критерии, которые используются для установления недействительности сделок в случае с действиями представителя, надлежит применять, но, по крайней мере, осторожно, взвешенно. В частности, для оценки правомерности или неправомерности действий представителя (по отношению к представляемому) особое значение приобретает направленность его действий на удовлетворение именно законных интересов (конкретные субъективные права могут быть плохо очерчены, определены). Это вполне объяснимо, поскольку обычные критерии исполнения (количество поставляемого, срок и т.п.) во многих случаях представительства не применимы или же их использование затруднено. Разумеется, подлежат применению и общие положения о добросовестности действий представителя (пункт 3, 4 статьи 1, статьи 6, 9,10 ГК РФ), другие оценочные категории657.
Систематизация ситуаций, в рамках которых совершаются неправомерные действия участников отношений представительства, может строиться по различным критериям658. Используя метод дихотомии, основанный на факте правонарушения, все возможные ситуации потенциально можно разделить на две группы, существенно различающиеся как по своей квалификации, так и последствиям: когда есть правонарушение и когда его нет.
Практика свидетельствует, что за предпринимателя часто совершают сделки те лица, которые не имеют достаточных полномочий либо их полномочия ограничены. Такими лицами могут подписываться как договоры, так и иная юридическая документация659.
Помимо обычной осторожности в подборе кадров, партнеров, правильного распределения функциональных обязанностей, существуют и специальные приемы, позволяющие существенно сократить риск появления таких подписей; в частности, ряд компаний практикует создание «Списка уполномоченных подписантов» (в английском варианте – List of authorized signatures). В результате всегда можно точно определить: кто и какие именно документы компании вправе подписывать. Представляется, что для придания данному акту легитимности (и информирования третьих лиц) в уставе организации должна быть ссылка на него.
Причины такого рода неправомерных действий многообразны, но чаще всего речь идет либо об ошибках, либо о недостаточной организации взаимоотношений, либо о превалировании интересов одного из участников представительства над интересами другого. При исследовании конфликтов между собственными интересами представителя и интересами представляемого Д.И. Дедов пришел к выводу о необходимости презюмирования виновности представителя660. Он исходит из того, что при совершении действий в пользу представляемого представитель оказывается в ситуации выбора: либо направить свои действия в пользу исключительно представляемого, либо изменить их характер и переориентировать их на удовлетворение собственного интереса; поскольку во втором случае у него появляется помимо вознаграждения некоторое дополнительное благо (новые преимущества), представитель как раз и избирает этот вариант661.
Этот анализ любопытен, но признать его единственным объяснением трудно. Во-первых, масса случаев неправомерных действий связана не с намеренным уклонением представителя от удовлетворения интересов представляемого и предпочтением собственной выгоды. Примером тому могут служить хорошо известные по практике случаи чрезмерного рвения служащих, превышающих реальную компетенцию, когда они выходят за ее пределы. Во-вторых, акцент на поведение представителя правилен, так как именно оно часто вызывает отклонения в развитии представительских отношений. Однако объяснение может быть проще: в представительстве активные действия совершает именно представитель, что не исключает неправомерности действий и представляемого. Наконец, как и всякий участник правоотношений, действия представителя – пока не установлено иного – должны рассматриваться как действующего добросовестно (см. пункт 5 статьи 10 ГК РФ)662.
В случае неправомерных действий представителя в принципе может использоваться весь арсенал средств, предусмотренных законодательством для защиты прав и законных интересов правообладателя, включая и вещные, и обязательственные иски663. Например, в случае незаконного оставления за собою вещей, подлежащих передаче представляемому, они могут быть изъяты у представителя в результате предъявления иска из соответствующего договора, а при отсутствии договора – виндикационного иска664.
На практике вопрос об оценке действий представителя чаще связан с недействительностью совершенных им сделок665; поправки, внесенные в гл. 9 и 10 ГК РФ, внушительны, но здесь они оцениваются лишь применительно к представительству.
Статья 173 ГК РФ изменена и в целом посвящена лишь тем случаям недействительности, когда сделка юридического лица совершается в противоречии с целями его деятельности. Не затрагивая специальных аспектов этих норм, следует признать, что такие сделки должны признаваться недействительными вне зависимости от того, кем именно они совершены: органом юридического лица или представителем (что было бы правильно отразить в тексте статьи).
Вообще говоря, сложившиеся правила о недействительности сделок редко учитывают, что их совершают представители.
Управление. Интегрированные формирования субъектов предпринимательства и представительство
Ранее в диссертации уже обращалось внимание на связь представительства и управления. Само по себе управление есть деятельность, которая может определяться различно, исходя из задач, поставленных перед действующим лицом, и условий, в которых реализуется эта функция. Так, управление может быть определяемо как работа по «снятию неопределенности» (А. Н. Колмогоров), как усилия по «организации системы» (А.А. Богданов), как «борьба с хаосом» (Н. Винер), как руководство другим субъектом для достижения цели (Д.М. Гвишиани), как создание стимулов для действий (А. Файоль) и т.п. Несомненно, что органическим компонентом всякого управленческого процесса является принятие волевых решений, и именно поэтому акты управления сближаются с содержанием действий по представительству, по крайней мере, в двух моментах. Во-первых, управление представляет собой «обеспечение выполнения работ с помощью других лиц»1018, т.е. управление требует вовлечение в определенную деятельность других людей. Характерно, что в рамках системы «управляющий субъект – управляемый объект» управляющее лицо обычно воплощает определенную социальную систему, а не самого себя. Во-вторых, как и действия при представительстве, действия в силу управленческих актов также волевые, целенаправленные1019.
Однако управляющий субъект неизбежно реализует собственную волю и власть, чего лишен представитель1020, что решительно отличает управление и представительство. Не представляют предпринимателя и соответствующие органы государства, если даже в составе их официально закрепленных функций говорится о «представительстве» субъектов предпринимательской деятельности1021. Государство в рамках управленческого воздействия лишь формирует условия, в которых данная деятельность протекает, определяет ориентиры и приоритеты, стимулирует субъектов деятельности, осуществляет общее нормативно-правовое регулирование и т.п.1022
В условиях усложнения производственных структур адекватно возрастают задачи управления ими, что приводит к содержательному изменению и процессов представительства. Например, пытаясь экономить и добиться лучших результатов, компании изменяют права и обязанности своих подразделений, отдельных должностных лиц, перераспределяют компетенцию их, в том числе расширяют полномочия по представительству перед третьими лицам1023.
На процессах управления (договорного или иного) основаны и разнообразные интегрированные формирования (структуры) предпринимателей. Под ними принято понимать такие случаи соединения усилий предпринимателей, когда не создается определенной (названной в законе) организационно-правовой формы1024. Обычно выделяют холдинги, группы компаний, концерны, картели, синдикаты и пулы, консорциумы и т.п., но единого нормативного определения этих терминов фактически нет1025. Под холдингами понимаются объединения, основанные на контроле одной компании. Это соответствует определению холдинга, например, в статье 4 Федерального закона «О банках и банковской деятельности»); сходное определение в этой же статье дается и относительно группы компаний.
Вообще говоря, такие формирования могут быть разделены по тому, что лежит в их основе: соглашение или контролирующий капитал. Поэтому к ним следует отнести и объединения предпринимателей ассоциативного типа, изначально базирующиеся не на возможности принудительного (гетерономного) воздействия, а на добровольном участии. Таковы различного рода ассоциации и союзы, саморегулируемые организации, биржи и т.п. (различая круг лиц, входящих в ассоциацию, и саму ассоциацию как юридическое лицо)1026.
Интеграционный процесс может завершиться и созданием самостоятельной организации (как правило, той или иной корпорации).
Отсутствие у таких формирований единой юридической личности вовсе не означает, что не следует их учитывать, регулировать и контролировать отношения при создании и деятельности, а, в необходимых случаях, применять меры воздействия, что вполне подтверждено законодательством и практикой регулирования антимонопольной деятельности и защиты конкуренции1027.
В обоих случаях вновь формируемые структуры не осуществляют предпринимательскую деятельность от собственного имени. Если новое юридическое лицо не создается, взаимодействие осуществляется на основе договора, или участия в капитале (дочерние компании). Для управления сложившейся хозяйственной системой определенная часть функций организаций, являющихся участниками интегрированных образований, передается организационно оформленному центру (центру группы, материнской компании, гестору и т.п.); в объединениях ассоциативного типа роль такого центра выполняет сама ассоциация, союз. Такие центры могут наделяться определенными возможностями по формированию новых прав и обязанностей, но смогут или же нет они осуществлять действия по представительству, следует оценивать на основе конкретного договора (устава, статутных актов)1028.
По мнению исследователей, образование сложных социальных систем вообще определяется намерением отдельного лица «снять» с себя часть функций. При объединении этих функций (задач) как отдельного элемента деятельности производится их оптимизация, а внутренняя дифференциация социальных систем непременно предполагает появление ранее отсутствовавших общих целей, «коллективных обязательств» и средств (инструментария) для их решения1029. Специалисты в области менеджмента (управления и организации экономики) отмечают, что на тенденцию к интеграции влияют не только глобальность экономики, необходимость концентрации производства, задачи минимизации потерь, но и новые возможности по оптимизации самого процесса управления1030, в том числе возможность делегировать часть функций новой структуре.
В принципе этот путь уже прошли многие отечественные промышленные, строительные, финансовые и иные группы компаний: в основе лежала элементарная дисперсия (разделение) капитала путем создания дочерних компаний или реорганизации в виде выделения (разделения)1031. Позднее стало заметно стремление объединить некоторые функции, стали появляться интегрированные формирования как холдингового, так и ассоциативного типа, предназначенные для объединения ряда функций: в том числе для защиты интересов, научных разработок, проектирования, внешнеэкономической деятельности. В числе их задач обычно выделяется «представление интересов» участников ассоциаций в органах власти и управления, иных организациях. То же следует сказать и об ассоциациях, союзах, предусмотренных статьями 123.8 – 123.11 ГК РФ, ФЗ «О некоммерческих организациях»1032.