Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Определение сложных вещей 10
1. Философская и историко-правовая характеристика сложных вещей 10
2. Общие с иными объектами гражданских прав признаки сложных вещей 20
3. Общие с иными вещами признаки сложных вещей 26
4. Особенные признаки сложных вещей 40
5. Необходимы ли другие признаки сложных вещей? 75
6. Разновидности сложных вещей 82
Глава II. Обозначение сложных вещей как объектов гражданских прав 98
1. Необходимость и сущность обозначения сложных вещей 98
2. Демонстрация - первый способ обозначения сложных вещей 105
3. Номинация - второй способ обозначения сложных вещей 109
4. Инвентаризация - третий способ обозначения сложных вещей 112
5. Государственный учет - четвертый способ обозначения сложных вещей 118
6. Выбор способа обозначения сложных вещей 144
Глава III. Неделимость сложных вещей как основа их правового режима 150
1. Понятие и общая характеристика правового режима сложных вещей 150
2. Основания неделимости сложных вещей 166
3. Комплектность сложных вещей 185
4. Санкции за нарушение правового режима сложных вещей 206
Заключение 216
Список использованной литературы 220
- Философская и историко-правовая характеристика сложных вещей
- Необходимость и сущность обозначения сложных вещей
- Понятие и общая характеристика правового режима сложных вещей
Введение к работе
Актуальность темы. Актуальность выбора в качестве объекта диссертационного исследования правового режима сложных вещей объясняется несколькими обстоятельствами.
Во-первых, исследование сущности любых правовых явлений основано на очевидной необходимости в их стройной и строгой классификации. Только при системном подходе законодатель, наука и правоприменение могут обеспечить наиболее адекватное восприятие всей палитры объектов гражданских прав, облечь их в подходящие юридические формы. Одним из основных объектов прав, как известно, являются вещи. В свою очередь, не будет преувеличением сказать, что большинство из последних составляют сложные вещи - комплексные образования, которые только в своем единстве максимально удовлетворяют человеческие потребности (техника, недвижимость, коллекции). С теоретической трактовкой сложных вещей неразрывно связано решение таких принципиальных вопросов, как способы их практического обозначения при передаче, признание их неделимыми, удостоверение их комплектности, квалификация нарушений правового режима сложных вещей, определение меры ответственности за это. Следовательно, изучение правового режима сложных вещей актуально уже потому, что данный вид объектов гражданских прав получил широкое распространение.
Во-вторых, проблема сложных вещей непосредственно связана с обеспечением непротиворечивой и недорогостоящей системы государственной регистрации прав на недвижимое имущество. В настоящее время разработана Концепция развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе, в которой немало внимания посвящено сложным вещам, а также технологическим имущественным комплексам, что следует только приветствовать. В то же время Концепция содержит критику некоторых важных, на наш взгляд, достижений, едва-едва начавших обосновываться в литературе и законодательстве, например, о конкуренции на стадии инвентаризации сложных недвижимых вещей. По мнению диссертанта, в Концепции должны быть выведены не только общие критерии сложных вещей, но и обоснована свобода их оценки и во всяком случае возможность альтернативной квалификации. Сегодняшняя
же законодательная база о деятельности бюро технической инвентаризации не дает возможности для оспаривания выводов экспертов (техников) по существу.
В-третьих, так как по общему правилу сложная вещь стоит дороже, чем совокупность ее компонентов, то правильное определение принципов организации сложных вещей весьма важно для повышения экономической эффективности оборота данного вида объектов и его правового регулирования.
Наконец, в-четвертых, анализ литературы показывает, что, несмотря на то, что норма о сложных вещах уже десять лет существует в отечественном гражданском законодательстве, ее толкование далеко от согласованного; нередко встречаются диаметрально противоположные точки зрения на законодательные формулировки (например, о виде связи у частей сложной вещи; об общей презумпции о судьбе сложной вещи: делимость или неделимость - и т.д.). Данное обстоятельство требует если не решения возникших противоречий, то хотя бы корректной постановки вопросов.
Таким образом, актуальность темы исследования обусловлена: недостаточной теоретической разработкой алгоритмов квалификации сложных вещей и, как следствие, необходимостью дополнительного осмысления предложенной законодателем конструкции сложных вещей, а также изменений, которые готовятся в соответствии с Концепцией развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе.
Предмет исследования - комплекс вопросов, связанных с понятием сложных вещей, местом, занимаемым сложными вещами в системе объектов гражданских прав, и их правовым режимом.
Цель диссертационного исследования - на основании юридической, философской, экономической литературы, путем анализа судебной практики изучить недостаточно разработанные проблемы сложных вещей как разновидности объектов гражданских прав и специфики их правового режима для конкретизации теоретических положений и предложения практических рекомендаций. Эта цель предопределила постановку следующих задач:
дать философскую и историко-правовую характеристику сложных вещей;
выявить общие и особенные признаки сложных вещей;
обнаружить юридически значимые разновидности сложных вещей; соотнести последние со смежными правовыми категориями;
сформулировать необходимость и общий механизм обозначения сложных вещей как объектов гражданских прав;
5) исследовать конкретные способы обозначения сложных вещей, отметить
достоинства и недостатки каждого из них;
разработать понятие и дать общую характеристику правового режима сложных вещей;
определить основания неделимости сложных вещей;
выявить существо и сферу применения понятия комплектности сложных вещей;
тезисно охарактеризовать санкции за нарушение правового режима сложных вещей.
В то же время в рамки исследования не вошел ряд частных вопросов: оборотного единства земельных участков и находящихся на них объектов недвижимости, а также участков недр; зданий, в том числе помещений в них, и сооружений, а также объектов незавершенного строительства; имущественных комплексов (предприятий и кондоминиумов); тары и упаковки. Объем диссертационной работы не позволяет проанализировать данные понятия с той тщательностью, которой они заслуживают как предмет отдельных исследований. Для сохранения равномерной структуры диссертационной работы по указанным вопросам приведены лишь общие сведения.
Методология и правовая база исследования. В процессе подготовки работы нами применялись логический, системный (синергетический), диалектический, сравнительно- и историко-правовой методы исследования. Учтены современные достижения российской науки в области теории права, а также синергетики - науки о природе и способах управления сложными системами. При этом автор стремился использовать не узкоспециализированный арсенал научных понятий и теорий, а их эвристический потенциал.
Правовую базу диссертации составили Конституция Российской Федерации, Гражданский кодекс Российской Федерации и другие федеральные законы, а также многочисленные подзаконные нормативные акты; Концепция развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе. В работе также использованы разъяснения законодательства, содержащиеся в постановлениях Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Судов Российской Федерации.
В теоретическом плане работа основана на трудах классических философов (Аристотеля, Канта, Кара, Локка), а также некоторых современных мыслителей: Н.Т. Абрамовой, В.Г. Афанасьева, Р.Г. Баранцева, Б.В. Бирюкова, И.В. Блауберга, В.А.
Ганзена, А.А. Зиновьева, Е.Н. Князевой, СП. Курдюмова, И.Б. Новика, И. Пригожи-на, B.C. Тюхтина, Б.Г. Юдина.
Некоторые проблемы режима вещей затрагивались в работах, так или иначе посвященных объектам гражданских прав (С.С. Алексеев, М. Бартошек, М.И. Брагинский, И.Л. Брауде, А. Бутырин, А.В. Венедиктов, В.В. Витрянский, К.А. Граве, И. Гу-маров, Д.В. Дождев, В.А. Дозорцев, И.А. Дроздов, Н.Д. Егоров, А.А. Завьялов, А.А. Иванов, О.С. Иоффе, В.П. Камышанский, Е. Киндеева, А.Р. Кирсанов, С. Киселев, Я.Н. Ковалерчук, М.И. Козырь, О.М. Козырь, П.В. Крашенинников, А.В. Малько, Д.В. Мурзин, В.Ф. Попондопуло, О.С. Родионов, О.Н. Садиков, А.П. Сергеев, О.Ю. Скворцов, К.И. Скловский, Е.А. Суханов, B.C. Толстой, Ю.К. Толстой, В.В. Устюко-ва, P.O. Халфина, В.П. Шахматов, Л.В. Щенникова, В.Н. Эзафович, B.C. Якушев).
В исследовании учтены достижения русской дореволюционной правовой мысли (К. Анненков, Г.Ф. Дормидонтов, Д.И. Мейер, К.П. Победоносцев, В.И. Синайский, Е.Н. Трубецкой, В.М. Хвостов, Г.Ф. Шершеневич). Некоторые предложения по сформулированным проблемам можно найти в трудах иностранных цивилистов: Ю. Барона, М. Венкштерна, Г.И. Дорнбергера, У. Маттеи, Л.Ж. Морандьера, Н. Ненов-ски, М. Поленак-Акимовской, И. Пухана, Р. Саватье, Л. Эннекцеруса.
В то же время нельзя не отметить, что в современных монографических работах отсутствуют комплексные исследования вопросов, касающихся правового режима сложных вещей. Да и в ранее опубликованных трудах акцент делается на понятии вещей как таковых, в лучшем случае - на особенностях их классификации. Между тем давно назрела необходимость в дальнейшей детализации проблемы, и, хотя это в последнее время успешно осуществляется (М.М. Валеев, В.А. Лапач, М.Г. Пискунова, Д. Пятков, В.В. Ровный, Б.Л. Хаскельберг), правовой режим сложных вещей нуждается в осмыслении и уточнении. В работе предпринята попытка восполнить этот пробел.
Эмпирическую базу исследования составили данные, полученные в результате обобщения свыше пятисот гражданских дел, рассмотренных на территории Российской Федерации (в основном, постановлений федеральных арбитражных судов Московского, Северо-Западного, Северо-Кавказского и Центрального округов, а также Верховного и Высшего Арбитражного Судов Российской Федерации). Проведенный анализ свидетельствует об отсутствии на практике унифицированных критериев сложных вещей. Применение законодательства о сложных вещах весьма противоре-
чиво и казуистично: нередко отсутствует понимание самого смысла существования категории сложных вещей. Это также указывает на необходимость совершенствования отдельных положений гражданского законодательства.
Научная новизна исследования определяется тем, что диссертация является одной из первых попыток в современной цивилистической литературе комплексного (синергетического и юридического) исследования проблемы сложных вещей. В ней выдвигаются и обосновываются положения, ставшие результатом решения сформулированных выше задач. К наиболее важным из них, выносимым на защиту, относятся следующие:
Сложная вещь - это определенное множество материальных предметов, используемых по общему назначению ввиду интегральной (функциональной и/или физической) связи между ними. Важнейший особенный признак сложных вещей - их интегральность (целостность), под которой понимается возникновение у комплекса новых качеств, не присущих его компонентам. Именно интегральность является условием правообъектности сложных вещей - способности признаваться по закону самостоятельным (оригинальным) объектом права.
Общим с иными вещами признаком сложных вещей следует назвать их материальность - физическую осязаемость, предметность. Противоположное мнение, состоящее в том, что вещами можно признавать и некоторые нематериальные предметы, «бестелесные вещи» (имущественные права), нивелирует существенную разницу между вещами и иными объектами гражданских прав в вопросе обозначения монополии права на них.
Классификация сложных вещей призвана выявить особенности в их правовом режиме. Критерием классификации выступает соотношение физической и функциональной связи. Предлагается различать: совокупности компонентов, связанных безвозвратно, но могущих по закону быть самостоятельными объектами прав, - единые сложные вещи; совокупности компонентов, связанные физически (но возвратно) и функционально, - составные сложные вещи; совокупности компонентов, связанные только функционально, если функциональная связь координационная, - собирательные сложные вещи, а если функциональная связь субординационная, - главные вещи и принадлежности.
Конфликты по поводу передачи сложной вещи в основном возникают из-за ее нетождественного обозначения сторонами. Поэтому на практике следует более от-
ветственно относиться к способам обозначения сложных вещей, среди которых можно выделить демонстрацию, номинацию, инвентаризацию и государственный учет. Суть демонстрации состоит в том, что совокупность фактически, в пространстве, обособляется как целостный комплекс. Номинация отличается от демонстрации своим вербальным характером: вещь идентифицируется не через фактическое пространственное обособление, а через название. Инвентаризация - это такое описательное обозначение состава и признаков вещи, в результате которого она получает характеристики, которые позволяют однозначно выделить ее из других объектов имущества. Государственный учет основан на ведении кадастра публично значимых вещей, где каждая из них имеет индивидуальное описание, выполненное по единому алгоритму и с использованием унифицированной терминологии (объекты недвижимости). Хотя собственник сложной вещи в очерченных законом рамках самостоятельно выбирает конкретный способ ее обозначения, сам это выбор обычно предопределяется спецификой обозначаемой сложной вещи и характером взаимоотношений сторон.
В целях обеспечения прав и законных интересов участников оборота недвижимости следует демонополизировать инвентаризационную (экспертную, описательную) функцию, обеспечить в этой сфере коммерческую конкуренцию и, наоборот, монополизировать учетную функцию (по ведению кадастра объектов недвижимости) в компетенции одного государственного органа. Только в этом случае возможно одновременно учесть и интересы собственника по формированию сложной недвижимой вещи, и требования законодательства в сфере государственной регистрации прав на недвижимое имущество и налогообложения этого имущества. В свете сказанного диссертант не разделяет сомнений разработчиков Концепции развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе в правомерности демонополизации инвентаризационной функции.
Правовой режим сложных вещей целесообразно описывать через понятие «неделимость», так как его сущность заключается в том, чтобы считать сложную вещь «как бы простой вещью» - вещью, имеющей единую судьбу. Неделимость сложных вещей - это, прежде всего, невозможность установления отдельных прав на части в период их вхождения в состав целого.
Для квалификации неделимости сложных вещей по существу необходимо выяснить, является ли спорная совокупность сложной вещью и нет ли в ее отношении обратной оговорки о делимости, допускаемой по ст. 134, 135 ГК. Таким образом, оп-
ределение юридической судьбы любой вещной совокупности должно проходить в два этапа. На первом этапе, при квалификации самой сложной вещи, необходимо исходить из фактической презумпции отсутствия у совокупности признаков сложной вещи. На втором этапе, если признаки сложной вещи подтвердились, место фактической занимает противоположная по направленности юридическая презумпция неделимости сложных вещей.
Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в том, что выводы и предложения, содержащиеся в диссертации, могут быть использованы: в дальнейшем, более глубоком, изучении различных институтов гражданского права, в том числе в теоретических разработках правового режима вещей; в правотворческой деятельности, а также в судебной и иной правоприменительной практике; при проведении занятий по курсу гражданского права, а также специальному курсу, посвященному проблемам правового оформления сделок с недвижимостью.
Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена на кафедре гражданского права юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета с последующим проведением там же ее обсуждения. Основные положения, выводы и рекомендации, содержащиеся в диссертации, опубликованы в пяти научных статьях. Отдельные идеи диссертации излагались на научно-практических конференциях.
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, объединяющих шестнадцать параграфов, и заключения. Имеются приложение в виде списка использованной литературы, четыре схемы по тексту работы, иллюстрирующие соотношение наиболее спорных понятий.
Философская и историко-правовая характеристика сложных вещей
Философское и бытовое понятие сложности. В ст. 134 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК) содержатся следующие нормы, посвященные сложным вещам: «Если разнородные вещи образуют единое целое, предполагающее использование их по общему назначению, они рассматриваются как одна вещь (сложная вещь). Действие сделки, заключенной по поводу сложной вещи, распространяется на все ее составные части, если договором не предусмотрено иное». Словосочетание «сложная вещь» состоит из двух слов: «сложная» и «вещь». Уяснение смысла каждого из этих слов одинаково обязательно для нашей работы. Только договорившись о дефинициях, определив «систему координат», можно ответственно оперировать выработанными понятиями и предлагать практические рекомендации. Начнем с понятия сложности.
По мнению философов, сложность характерна для всего нынешнего времени1. Это понятие, принадлежащее нашему каждодневному словарю. С детства мы использовали его в самых разнообразных контекстах, хотя непременно существовало «инстинктивное ощущение, что сложность представляет собой нечто, относящееся к разнообразным проявлениям жизни»2. Эмпирическая ступень познания сложного связана с изучением внешних, наблюдаемых процессов. Мир, в котором живет человек, предметен в своей основе. Предметами, выделенными из среды, являются объекты живой и неживой природы, продукты труда человека. «Эти предметы, взаимодействуя между собой, объединяются в ансамбли, комплексы, системы, образуя новые, более сложные целостные объекты» .
Свойство сложности - одно из наиболее изучаемых в современной науке: от физики, химии и биологии до экономики и социологии1. Проблемой управления сложными системами специально занимается кибернетика (от греч. «кормчий») -наука о множестве простых элементов, взаимосвязанных и взаимодействующих. Подобные системы элементов постоянно встречаются в производственной деятельности, в естествознании и обществе2. При этом математическое описание сложных объектов, характерное для кибернетики, является лишь составной частью возможного многоуровневого описания.
За последние тридцать лет от кибернетики отпочковалось научное направление, специализирующееся на исследовании уже не столько методов управления сложными системами, сколько сущности самих этих систем. Имя этой новой межотраслевой науке - синергетика, или теория самоорганизации. Термин «синергетика» в переводе с греческого означает «совместное действие». Вводя его, Г. Хакен - родоначальник науки - имел в виду необходимость изучения феномена возникновения но-вых свойств у целого, состоящего из взаимодействующих объектов (ср. с гипотезой ст. 134 ГК, посвященной сложным вещам: «Если разнородные вещи образуют единое целое...»). Данная наука призвана обеспечить только общие рамки исследования, эвристический подход к анализу сложного («Синергетика как наука о сложном» - так назывался один из «круглых столов», проведенных в рамках Московского Синергети-ческого Форума в январе 1996 г.4). Конкретные же приложения синергетических моделей к сложным системам предполагают отраслевые научные исследования. Например, в цивилистике уже по определению синергетический метод применим к исследованию сложных вещей как объектов гражданских прав.
По каким же принципам строится сложная структура из простых элементов, а целое из частей? Как происходит сборка сложного в этом мире? Специалисты в области синергетики, пожалуй, не прошли еще и половины пути в поисках ответов на эти вопросы. Понятие сложности, подсознательно ясное в рамках повседневного опыта, становится неопределенным и отказывается «работать», как только возникает задача изучать сложные системы1. Это особенно остро ощущается в самом начале исследования сложных вещей. Тем не менее, синергетика исходит из того, что все разновидности сложных вещей подчиняются единым законам и могут быть поняты, по крайней мере, в основных аспектах, на основе единой объяснительной модели .
Если речь идет о законах, то можно сделать вывод о наличии объективного основания различения простого и сложного. Трудность же заключается в том, что это основание латентно, неочевидно. Весьма проблематично отыскать теоретические методы и технические возможности, которые бы обеспечили адекватное описание сложной системы. Недаром, по замечанию Б.В. Бирюкова и B.C. Тюхтина, «особенностью понятия сложности является как раз то, что в нем особенно явно выступает «субъективная» сторона»3. Множественность вариантов оценки одного предмета порождает возможность различных к нему подходов. То, что один считает простым, другому представляется необычайно сложным.
С другой стороны, не менее очевидно, что все сложное построено в мире чрезвычайно избирательно, что «эволюционный коридор в сложное очень узок»4. Сложность не проявляется без необходимости. Например, в технике и биологии важность сложных систем вполне понятна: они предназначены для выполнения определенных функций, и, как показывает анализ, эти функции могут быть выполнены только сложной системой, состоящей из согласованно действующих частей . Причем, сравнивая даже самый сложный искусственный механизм с простейшим естественным организмом, мы всегда обнаружим, что последний как система гораздо сложнее.
Необходимость и сущность обозначения сложных вещей
Предварительные замечания. В главе I мы говорили о содержании понятия «сложная вещь». Здесь же нас будет интересовать его форма, то есть сам процесс юридического ограничения вещи - обозначение. Ст. 134 ГК определяет правила оборота сложных вещей, но не конкретизирует способы корректного обозначения данного вида объектов в правоотношениях. Между тем, познание любого сложного объекта неизбежно опирается на интуитивное представление о нем как о некотором целом, выделенном из окружения. «Если же в ходе исследования выявляется неудовлетворительность этого представления, - отмечали И.В. Блауберг и Б.Г. Юдин, - приходится снова возвратиться к исходному пункту, переопределить объект исследования, с тем, чтобы он опять-таки мыслился как целое»1. Другими словами, проблема корректности обозначения сложных вещей не менее актуальна, чем проблема выявления их внутренних признаков.
Темой этой главы можно назвать соотношение воли и волеизъявления. Попробуем ответить на вопрос, как понять, что в спорной ситуации для целей передачи сторонами подразумевалась именно сложная вещь, а не ее часть. Конечно, оптимальным является тот вариант, когда участники правоотношения, договариваясь о передаче сложной вещи, имеют в виду одно и то же. В этом случае их воля и волеизъявление совпадают, предмет сделки отождествлен. Объектом передачи становится тот комплекс, который одно лицо рассчитывало отдать, а другое - приобрести. Однако нередко у одной из сторон формируется искаженное представление об обозначенном предмете передачи. Конфликты по поводу передачи сложной вещи в основном возникают из-за ее нетождественного обозначения сторонами. При этом в ходе разрешения спора обе стороны, естественно, упрекают друг друга в неадекватной интерпретации предмета сделки.
Данная проблема возникает не только в обязательственных правоотношениях, как это может показаться на первый взгляд. Собственник не может эффективно истребовать сложную вещь из чужого незаконного владения, а также защитить свои права от нарушений, хотя бы эти нарушения и не были соединены с лишением владения, без предварительного точного обозначения объекта права собственности. Особую актуальность этот вопрос приобретает при приватизации государственного и муниципального имущества, разграничении собственности на сложные, инфраструктурные, объекты транспорта, промышленности, связи. Эти процессы должны осуществляться с сохранением целостности вещей производственного и гражданского назначения.
Философы давно задаются вопросом: в каких случаях объект, который, в свою очередь, сам состоит из множества вещных элементов, может быть обозначен в качестве единого, без распада на составные части? Каковы условия выделения конкретной сложной вещи из всего материального мира, сплошного по своей сути? В науке нет единства мнений в вопросе о том, на основании каких критериев происходит искусственное обособление вещи. Природа принимаемого субъектом решения о том, что в каждом конкретном случае считать вещью, продолжает дебатироваться. Вызван ли такой выбор исключительно субъективными факторами или имеет еще и объективную детерминацию? Попробуем дать оценку сложившимся субъективному и объективному подходам к процессу обозначения сложных вещей на фоне остального материального мира.
Субъективная концепция обозначения сложных вещей. Объяснение субъективной природы обозначения, как правило, основывается на психологической теории восприятия. Главной целью восприятия считается формирование образов в окружающей среде. Распознавание образов в видимых объектах составляет значительную часть повседневной деятельности большинства людей и зависит от индивидуальных качеств каждого из них. Н.Л. Меликадзе указывает: «Персональное видение конкретной реальности каждым вовлеченным в нее участником скрепляет объекты внешнего мира множеством трудно объективируемых уникальных связей, порожденных индивидуальным к ним отношением» . В.А. Ганзен также полагает, что при изучении проблемы восприятия целостных объектов необходимо рассматривать индивидуальные особенности субъекта: возрастные, культурные и т.д.1 Некоторые авторы склонны связывать качество вещного восприятия с имеющимся опытом субъекта: «Если человек уже знает, что есть структура в наблюдаемой хаотической конфигурации элементов, то он видит эту структуру быстро и отчетливо»2. При этом предметность восприятия настолько привычна, что иное трудно себе представить.
С некоторой долей условности можно найти сторонников субъективного объяснения «опредмечивания» и в гражданском праве. Так, У. Маттеи неоднократно подчеркивает диспозитивность принимаемого решения о границах вещи, в частности о ее составных частях и принадлежностях . Б.Л. Хаскельберг и В.В. Ровный полагают, что, «поскольку в гражданском обороте вещь может признаваться индивидуальной не по каким-то легально установленным признакам, а согласно намерению сторон, нельзя дать и общего определения индивидуальной вещи»4.
Таким образом, представители субъективной концепции обозначения полагают, что рождение вещей как таковых связано с формированием в сознании субъекта представления о них. Недостаток данной концепции, на наш взгляд, состоит в гиперболизации индивидуального начала. В психологии, изучающей все с позиций индивида, такая точка зрения как раз оправданна. Однако в гражданском праве, где необходимо постоянное соотнесение множества интересов, такой подход создал бы патовую ситуацию, при которой все вместе и каждый в отдельности были бы «одинаково правы» в вопросе о том, что можно назвать единой вещью, а что - нельзя.
Понятие и общая характеристика правового режима сложных вещей
Определение понятия правового режима. Понятие правового режима довольно часто употребляется в современном юридическом лексиконе. Но вопрос о том, в чем заключается ее значение, остается дискуссионным. Вместе с тем, раскрытие данного понятия является необходимой предпосылкой для корректного исследования положения той или иной разновидности объектов.
На наш взгляд, исследователь, анализируя правовой режим того или иного объекта, должен иметь определенное представление о целях его конституирования. Правовой режим во всех случаях призван обеспечить наступление желаемого социального эффекта, состояния, показывая путь к подобному результату и способ, ведущий к нему1. Любой претендующий на целесообразность правовой режим вещей должен быть обоснованным и отражать их объективные свойства. Те или иные качества вещей могут обусловливать правовое регулирование общественных отношений по их поводу. Практическое значение классификации вещей в цивилистике состоит как раз в том, что в зависимости от их места в данной классификации устанавливается их правовой режим.
Поэтому правовой режим может быть охарактеризован следующими признаками. Во-первых, правовой режим - это характеристика объектов права, вытекающая из особенностей их природы2. Во-вторых, он всегда устанавливается для достижения требуемого социального эффекта применительно к конкретному объекту, то есть имеет определенную цель. В-третьих, содержание правового режима выражается в условиях, то есть правилах, совокупность которых должна обеспечить достижение требуемой цели. В-четвертых, это именно правовые условия, то есть правила поведения общего характера, рассчитанные на многократное применение, установленные или санкционируемые государством и имеющие общеобязательную силу, то есть оформленные в виде норм права. В-пятых, указанные условия должны быть сформулированы системно, то есть необходимо и достаточно для достижения требуемого социального эффекта, что и позволяет говорить о правовом режиме как о комплексном результате правового регулирования. Суммируя сказанное, можно определить правовой режим как комплекс условий, с необходимостью и достаточностью сформулированных в нормах права для достижения требуемого социального эффекта применительно к тому или иному объекту прав.
Нередко в литературе правовой режим отождествляется с правовым статусом, правовым положением и правовым регулированием. Однако, на наш взгляд, значения данных понятий нельзя считать совпадающими. Словосочетание «правовой статус», в отличие от термина «правовой режим», употребляется, как правило, для характеристики субъектов, а не объектов права. Правовой статус - это комплекс социально-экономических, политических, культурных и других прав, свобод и обязанностей1. Хотя встречаются случаи как применения термина «правовой статус» к объектам , так и понятия «правовой режим» - к субъектам3. Некоторые авторы соотносят данные понятия не по принципу «субъект - объект», а по другим критериям. Так, по мнению В.И. Сенчищева, правовой статус является элементом правового режима, содержащим лишь императивные правовые нормы и не зависящим, следовательно, от усмотрения субъектов4. Употребление термина «статус» в значении, предложенном В.И. Сенчищевым, можно признать оправданным в той мере, в какой автор ограничил сферу его применения своим исследованием. В иных случаях следует иметь в виду, что слово «статус» (от лат. status - положение, состояние) не имеет строгой семантической связи с признаком императивности. Правовое положение является русскоязычной калькой правового статуса, поэтому разграничение этих терминов между собой непринципиально. Соотношение же правового режима и правового положения идентично соотношению правового режима и правового статуса. Разница между правовым режимом и правовым регулированием нередко обнаруживается через родовидовое соотношение: 1) правовое регулирование применяется не только к объектам права, но и к субъектам, а также процессам (например, правовое регулирование внешнеэкономической деятельности, оборота драгоценных камней); 2) правовой режим - это всегда система, комплекс правовых норм, а правовое регулирование - их простая совокупность1. Однако, по нашему мнению, корректней говорить о соотношении регулирования и режима как процесса и результата. В ходе правового регулирования создаются условия поведения, комплекс которых и является правовым режимом определенного объекта. Конечно, это еще не окончательный социальный итог, ради которого производится правовое регулирование (правовой режим - не самоцель!), но все-таки уже некоторый промежуточный результат, выражающийся в созданном алгоритме достижения нужного социального эффекта.