Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Источники правового регулирования и правовая природа акционерных соглашений 15
1. Значение и признание акционерных соглашений в доктрине и законодательстве России и зарубежных стран 15
2. Понятие и правовая природа акционерных соглашений 32
3 Соотношение устава и акционерного соглашения. Пределы осуществления прав акционеров 70
Глава 2. Акционерное соглашение как гражданско-правовой договор 91
1 Предмет акционерного соглашения 91
2. Форма, порядок заключения и условия акционерного соглашения 116
3. Способы обеспечения исполнения обязательств по акционерному соглашению 144
4 Особенности гражданско-правовой ответственности участников акционерных соглашений 159
Заключение 169
Библиография
- Понятие и правовая природа акционерных соглашений
- Соотношение устава и акционерного соглашения. Пределы осуществления прав акционеров
- Форма, порядок заключения и условия акционерного соглашения
- Особенности гражданско-правовой ответственности участников акционерных соглашений
Понятие и правовая природа акционерных соглашений
В большинстве современных исследований проблематики акционерных соглашений почти единогласно формулируется тезис о разработанности с теоретической, нормативно-правовой и практической точек зрения конструкции акционерных соглашений в опыте зарубежных стран. Такое утверждение в значительной степени неверно и делается в отрыве от анализа опыта конкретных государств или группы государств. Правомерность данного утверждения состоятельна лишь в контексте норм законодательства об акционерных соглашениях в США. Сказанное отнюдь не означает, что, например, в странах континентальной Европы не существует правового регулирования, которое бы обеспечивало решение практических задач по заключению, исполнению, а также изменению и расторжению акционерных соглашений. По справедливому замечанию учёного из Германии М. Симса, в большинстве стран акционерные соглашения существуют, главным образом, на догматическом и практическом уровнях28.
Анализ практики зарубежных государств, а также национальных законодательств и специальной литературы стран Западной Европы показывает, что акционерные соглашения как инструмент индивидуально-правового регулирования отношений акционеров с целью оптимизации их интересов, обеспечения дополнительной защиты прав акционеров, совершенствования существующих в конкретных условиях механизмов корпоративного управления признаются во многих правопорядках. При этом, однако, до настоящего времени ни в одной из стран не появились универсальные механизмы правового регулирования акционерных соглашений. В большинстве стран Западной Европы специальное правовое регулирование акционерных соглашений вовсе отсутствует. Акционерные соглашения подчиняются общему режиму сделок и договоров, а с точки зрения содержания и структуры определяются сложившейся практикой, главным образом, судебной и общей практикой заключения такого рода соглашений. Специальные нормы, посвящённые регулированию акционерных отношений, отсутствуют в законодательстве таких стран, как Германия, Франция, Швейцария и других.
Существование акционерных соглашений с континентально-европейской точки зрения является скорее фактом, а не сложившейся и нормативно урегулированной юридической конструкцией. Отсюда и анализ акционерных соглашений носит казуистический характер, опираясь на догматические и практические данные.
Анализируя германскую, французскую и итальянскую специальную литературу по вопросам развития институциональных основ соглашений между участниками хозяйственных обществ в каждом случае можно видеть, что появление такого рода соглашений является результатом формирования (во многом путём преодоления ранее существовавшего отношения и нормативных положений) доктринальных основ допустимости и правомерности регулирования соглашений между участниками хозяйственных обществ. В основном это касалось такого аспекта корпоративных отношений, как вопросы голосования в сопоставлении с требованием о свободе осуществления прав по своему собственному усмотрению.
Учёный из Германии Р. Фишер ещё в 1953 г. в одной из своих статей писал об определённом триумфе идеи допустимости отказа и ограничения своей воли и в своём интересе прав, вытекающих из участия в хозяйственном обществе. Так, в частности, он отмечал, что «результирующая из такого рода соглашения (имеется ввиду соглашение об обязательствах по голосованию определённым образом – доб. нами) связанность члена общества при голосовании не рассматривается более, как ранее, в противоречии по отношению к его свободе голосовать тем или иным образом, а, напротив, даже как выражение такой свободы»29. В других источниках, а также в ряде судебных решений отмечалось, что «свобода включает в себя возможность самоограничения»30.
Уже в ряде судебных решений, принятых Имперским судом Германии в начале второй четверти ХХ века была высказана позиция о признании правомерности соглашений участников хозяйственных обществ относительно обязательств по голосованию определённым образом, где было указано на правомерность такого самоограничения лишь в том случае, когда участник общества принял соответствующие обязательства лишь в рамках заключенного соглашения, а не в силу действия иных обстоятельств, вынудивших его голосовать определённым образом31. Следует отметить, что соглашения между акционерами по вопросам голосования вообще являются историческим прототипом современных акционерных соглашений.
Германия относится к числу стран, которые до настоящего времени не выработали единого законодательного решения в отношении регулирования акционерных соглашений. В гражданском законодательстве Германии отсутствуют специальные нормы, обеспечивающие индивидуальное (договорное) регулирование отношений между акционерами. В ряде законодательных актов в сфере акционерных отношений и рынка ценных бумаг содержатся некоторые косвенные указания на общую допустимость соглашений между акционерами, главным образом, по вопросам голосования. Изучая опыт законодательного регулирования и практики акционерных отношений в Германии, можно отметить, что основным предметом научных исследований с 30-ых гг. ХХ века в части допущения и пределов индивидуального (договорного) регулирования отношений между акционерами являлись интересы акционеров по осуществлению консолидированной политики при голосовании по вопросам, отнесённым к компетенции общего собрания акционеров. Такие соглашения по поводу обязательств голосовать определённым образом получили название в немецкой литературе и судебной практике «Stimmbindungsvertrge», которое не является общим наименованием акционерных соглашений в Германии, как утверждается в некоторых исследованиях российских авторов, проводимых без детального анализа германской специальной литературы, законодательства, соответствующего исследуемой проблематике, а также судебной практики32. В действительности соглашения между акционерами по вопросам голосования являются лишь видом акционерных соглашений, принятых в германской корпоративной практике, или чаще всего такие договорённости между акционерами по вопросам голосования на общем собрании являются одним из пунктов содержания акционерных соглашений.
Соотношение устава и акционерного соглашения. Пределы осуществления прав акционеров
Таким образом, сравнительный анализ договора простого товарищества и акционерного соглашения приводит к выводу о том, что отсутствие имущественных отношений, связанных с внесением вкладов, специфика субъектного состава, а также специфика цели, которой желают достичь стороны, позволяет признать акционерное соглашение отдельным видом договора о совместной деятельности без образования юридического лица.
Одной из наиболее сложных проблем при анализе юридической квалификации акционерных соглашений в сравнительно-правовом аспекте является квалификация акционерных соглашений в качестве гражданско-правовых или корпоративных договоров. Для стран, в которых частное право устроено по принципу дуализма, т.е. с разделением на гражданское право и торговое (сохраняя его историческое название) право, характерно чёткое и последовательное отграничение гражданско-правового договора как юридической конструкции от торгового договора, включая так называемые корпоративные договоры.
В российской цивилистике в последнее время особенно актуализировалась тенденция к рассмотрению акционерных соглашений в качестве корпоративных договоров. Особенность этой тенденции проявляется в том, что в отличие от стран, частное право которых построено по дуалистическому принципу, разделение корпоративных и гражданско-правовых договоров с точки зрения российского законодательства не столь существенно, поскольку акционерное законодательство является частью гражданского законодательства. В последнее время данный вопрос рассматривается с точки зрения Федерального закона от 05.05.2014 №99-ФЗ «О внесении изменений в главу 4 части первой
Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации", согласно которому в текст ГК РФ была включена ст. 67.2 под названием «Корпоративный договор». Согласно ч. 1 ст. 67.2 ГК РФ под корпоративным договором понимается договор между участниками хозяйственного общества или некоторых из них об осуществлении своих корпоративных (членских) прав (корпоративный договор), в соответствии с которым они обязуются осуществлять эти права определенным образом или воздерживаться от их осуществления, в том числе голосовать определенным образом на общем собрании участников общества, согласованно осуществлять иные действия по управлению обществом, приобретать или отчуждать доли в его уставном капитале (акции) по определенной цене и (или) при наступлении определенных обстоятельств либо воздерживаться от отчуждения доли (акций) до наступления определенных обстоятельств. Соответственно данному определению акционерные соглашения могут квалифицироваться как разновидность корпоративных договоров.
Исключительно доктринальные понятия (заимствованные из англоамериканской правовой доктрины), как то «корпорация», «корпоративный договор», «корпоративные права» были введены в текст Гражданского кодекса РФ и стали нормативными (легальными) понятиями. До внесения соответствующих поправок в Гражданский кодекс термин «корпорация» употреблялся в гражданском законодательстве в особом (узком) значении, обозначая вид некоммерческих организаций – «государственная корпорация», предусмотренная ст. 7.1 Федерального закона от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях», где говорится, что государственной корпорацией признается не имеющая членства некоммерческая организация, учрежденная Российской Федерацией. Акционерное законодательство РФ не использует понятие «корпоративный», в том числе при описании прав акционеров. В этой связи, регулирование статуса и деятельности юридических лиц, включая специальные федеральные законы о статусе хозяйственных обществ должны последовательно развивать использование термина «корпорация» для сохранения единства правовой терминологии, в частности, в акционерном законодательстве должны также быть адаптированы нормы к использованию легальных правовых понятий, как то «корпорация», «корпоративные права» и другие.
Анализируя опыт законодательного регулирования акционерных соглашений в Германии, Швейцарии, Франции, можно сделать вывод о том, что, во-первых, в этих странах не используются легальные понятия - «корпоративный договор» или «корпоративные права». Ни одна из стран континентальной Европы не использует в своём законодательстве правовую терминологию зарубежных стран, включая законодательство об акционерных обществах (исключение составляют латинские термины и названия некоторых правовых институтов, которые очень специфичны для какой-то одной страны или группы стран, как например, понятие «траст»). Англицизмы, к которым относится современное прилагательное «корпоративный», могут использоваться лишь как доктринальные понятия. Национальный законодатель и соответствующая доктрина анализируют, сравнивают и заимствуют юридические конструкции, используемые в опыте других стран – это естественный процесс межнационального и межгосударственного правового общения. Однако, при этом, стремятся использовать, правовые понятия, сложившиеся или новообразованные, из своего национального языка. Так, в статье 2341 бис ГК Италии используется термин «Patti parasociali», который переводится на русский язык буквально, как «соглашение, относящееся к обществу». При этом итальянский законодатель не использует прилагательного «корпоративный» («corporativo»), поскольку уже само слово «корпорация» используется в достаточно узком значении, как правило, для обозначения объединений, основанных на членстве, иногда без создания юридического лица, как например, профсоюзы. Во- вторых, в европейском континентальном праве общепризнана обязательственно – правовая, а не корпоративная природа акционерных соглашений87.
Однако, в России наряду с понятием «корпоративный договор» в Гражданский Кодекс РФ было введено легальное понятие «корпорация» или «корпоративные юридические лица», обозначающее вид юридических лиц, учредители (участники) которых обладают правом участия (членства) и формируют их высший орган (ст. 65.1 ГК РФ). К таким юридическим лицам относятся, кроме прочего, хозяйственные товарищества и общества, в том числе акционерные общества и общества с ограниченной ответственностью. В связи с этим, терминология законодателя представляется логичной, то есть «корпоративный договор» - это договор, заключаемый в рамках корпорации. Однако, корпоративный договор может быть заключен участниками не любой корпорации, а именно участниками хозяйственного общества (п.1 ст. 67.2 ГК РФ). К хозяйственным обществам в соответствии с п.4 ст.66 ГК РФ относятся акционерные общества (публичные или непубличные), а также общества с ограниченной ответственностью. В связи с этим, представляется, что понятие «корпоративный договор» является общим понятием, включающим в себя такие понятия как акционерное соглашение и договор об осуществлении прав участников, предусмотренный п.3 ст. 9 ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью.
Форма, порядок заключения и условия акционерного соглашения
По утверждению В.Н. Гурьева, «интерес корпорации как предел осуществления прав участников этих отношений определяет иерархию корпоративных интересов, в которой непротиворечивое сочетание интересов акционеров (групп акционеров) и акционерного общества возможно в том случае, если интерес акционеров и корпорации соответствуют друг другу» 110 . С первой частью данного утверждения можно согласиться, поскольку, действительно, интересы акционерного общества как единой юридической личности являются доминирующими, в случае заключения акционерного соглашения противоречащего интересам самого акционерного общества, такое соглашение должно признаваться недействительным. Например, К. Дитерт, Х. Вебер и ряд других авторов из Германии рассматривают проблему соотношения обязательств акционера, возникающих, соответственно, из устава и акционерного соглашения, в контексте недопустимости включения в акционерное соглашение условий, которые по своей сути направлены в ущерб обществу, что является основанием для признания таких соглашений нарушающими основы нравственности, и с формально-юридической точки зрения такие акционерные соглашения признаются согласно немецкому законодательству ничтожными111.
Вторая часть приведённого выше утверждения В.Н. Гурьева о том, что непротиворечивое сочетание интересов акционеров (групп акционеров) и акционерного общества возможно в том случае, если интерес акционеров и корпорации соответствуют друг другу, выглядит несколько нелогично, поскольку, очевидно, что непротиворечивое сочетание интересов акционеров и общества не предполагает обязательно их одновременного соответствия друг другу, так как непротиворечивое соотношение интересов отнюдь не означает, что эти интересы будут отождествляться или совпадать. Акционерное соглашение как раз и предполагает возможность оптимизации или обеспечения защиты акционерами своих индивидуальных интересов и, главным образом, на это и направлено.
В некоторых специальных исследованиях обосновывается установление различных типов соотношения устава акционерного общества и акционерного соглашения: - акционерные соглашения могут уточнять (разъяснять) нормы и правила, обозначенные в уставе общества; - акционерные соглашения могут заключаться по поводу вопросов, не рассмотренных в уставе общества (в некоторых случаях и в законодательстве, таким образом, компенсируя недостатки институциональной среды); - акционерное соглашение может использоваться вместо устава общества (т.е. быть, в том числе гибридной формой управления контрактными отношениями для создания совместного предприятия); - в обществе могут действовать и устав, и акционерное соглашение, но в виду того, что создание и изменение условий акционерного соглашения связано с меньшими издержками, оно де-факто служит основным документом, который регламентирует деятельность компании112.
С точки зрения практики заключения акционерных соглашений в различных странах (США, Германии, Франции, Италии, Великобритании) существование указных четырёх типов соотношения устава акционерного общества и акционерного соглашения следует признать обоснованным. Однако, как следует из обобщающего утверждения Х. Вебера, отношения, регулируемые уставом в большинстве случаев приоритетны, даже если иной вариант распределения интересов предусматривается акционерным соглашением. В данном случае приведённые положения о соотношении регулирующего действия устава и акционерного соглашения показывают, что роль акционерных соглашений состоит как раз в обеспечении акционерам надлежащей свободы в осуществлении своих прав и повышения эффективности корпоративного управления. В одних случаях соглашение выполняет компенсаторную функцию, особенно учитывая большую императивность требований устава и его определённую инертность. В других случаях речь идёт о том, что устав как основной документ общества, определяющий порядок его организации и деятельности, не справляется с возлагаемой на него нагрузкой, учитывая, прежде всего, его не всегда полное соответствие реальным потребностям корпоративной практики.
По мнению Ю.А. Доронина при сравнении устава и акционерного соглашения последнее является незаменимым инструментом регулирования корпоративных отношений. Так, в частности, он отмечает, что «в отличие от устава договор между участниками общества является уникальным инструментом согласования воли и интересов его сторон в динамике»113. Другой автор – А.И. Масляев также характеризует акционерное соглашение как «уникальный инструмент, направленный на решение особых коммерческих целей его сторон»114. Обсуждая проблемы и перспективы акционерных соглашений А.Б. Костырко пишет, что «потребность в использовании акционерных соглашений связана с объективной невозможностью урегулирования многих отношений, складывающихся между акционерами, посредством учредительных документов общества»115.
В большинстве современных исследований по проблематике акционерных соглашений проводится мысль о том, что акционерное соглашение по своей сути выполняет дополнительную, компенсирующую функцию, что в частности, подтверждается приведёнными выше суждениями. Но при этом возникает закономерный вопрос о роли устава в современной корпоративной практике и, в особенности, о том, что устав, выполняя свойственные ему функции, всё же не охватывает, да и не должен по своей сути охватывать отношения «горизонтального» характера, т.е. отношения между акционерами. Основная функция устава – обеспечение прочного каркаса общества, определение его организационного функциональных параметров, выстраивание фундамента отношений акционерного общества и его акционеров, в результате чего акционерное общество только и может выступать как единая юридическая личность со всеми свойственными ей атрибутами. Развитие внутрикорпоративных отношений не может быть ограничено совершением лишь предписанных действий. Напротив, реальные хозяйственные потребности как общества при осуществлении его деятельности, так и отдельных акционеров или их групп требуют предоставления им свободы выбора средств и способов регулирования своих отношений, их дополнения, осуществления согласованной политики по тем или иным вопросам деятельности общества и осуществления ими своих прав на акции и прав, вытекающих из акций.
Особенности гражданско-правовой ответственности участников акционерных соглашений
Непосредственно в тексте ГК РФ используются понятие «предмет договора» и «объект договора», которые, по сути, терминологически направлены на словесное выражение разных аспектов правового явления, которым выступает в данном случае гражданско-правовой договор. В доктринальном плане существует трихотомия природы гражданско-правового договора, который рассматривается как сделка, правоотношение и документ. При этом, если понятие «предмет договора» используется, главным образом, для идентификации гражданско-правового договора как сделки, то в случае, если под гражданско-правовым договором понимается непосредственно порождаемое договором правоотношение, то речь идёт уже не о «предмете», а об «объекте» договора, поскольку, с точки зрения теории правоотношений, то, по поводу чего возникает правоотношение, именуется объектом.
Так, по мнению С.С. Алексеева объектом правоотношения выступают «те явления (предметы) окружающего нас мира, на которые направлены субъективные юридические права и обязанности. Обобщенно говоря, это разнообразные материальные и нематериальные блага, способные удовлетворять потребности субъектов, то есть интерес управомоченного» 133 . Аналогичным образом определяется объект правоотношения В.В. Лазаревым и С.В. Липень, которые, называя в качестве обязательного элемента структуры правоотношения категорию объекта, понимают под ним «реальное благо, на достижение, использование или охрану которого направлена реализация субъективных прав и обязанностей участников правоотношения» С.А. Комаров и А.В. Малько рассматривают объект правоотношения, как «то, на что направлены права и обязанности субъектов правоотношений, по поводу чего они вступают в юридические связи» 135 . В.К. Бабаев даёт ещё более краткое определение объекта правоотношения, а именно, как «то, на что направлены субъективные права и юридические обязанности субъектов»136.
В теории правоотношений отмечается многообразие явлений, на которые могут быть направлены права и обязанности субъектов. Иными словами, «явления (предметы) окружающего нас мира» (С.С. Алексеев), «реальное благо» (В.В. Лазарев и С.В. Липень) в обобщённом виде проявляются в следующих видах: материальные и нематериальные блага; поведение; результаты поведения участников правоотношений. Последняя группа – результаты поведения – выделяется, в частности, В.К. Бабаевым, наряду с поведением137.
В цивилистике широко распространено понимание объекта гражданских правоотношений именно как поведения их участников. А материальные и нематериальные блага рассматриваются в качестве объектов субъективных гражданских прав. Так, по мнению А.П. Сергеева и Ю.К. Толстого, «в качестве объекта гражданского правоотношения выступает поведение его субъектов, направленное на различного рода материальные и нематериальные блага» 138 . Понимание объекта правоотношения как действий обязанных лиц обосновывается также в работах О.С. Иоффе139 и других авторов.
В работах по корпоративному и акционерному праву встречаются различные трактовки понятия «объект правоотношения». Так, в частности, И.С. Шиткина, следуя трактовкам объекта гражданского правоотношения как поведения обязанных лиц, пишет, что «объектом правоотношения следует признать деятельность субъектов, направленную на получение материальных благ, а не сами материальные блага»140. Другие авторы, напротив, утверждают, что объектом, например, акционерного правоотношения является «имущество акционерного общества в целом».
В случае, когда под объектом гражданского правоотношения понимаются материальные или нематериальные блага, по поводу которых возникают гражданские права и обязанности, это ведёт к отождествлению понятий «объект гражданских прав» и «объект гражданского правоотношения». Очевидно, что данные понятие не совпадают и, по нашему мнению, недопустимо смешивать данные понятия, так как это противоречит сущности понятий «объект гражданских прав» и «объект гражданских правоотношений». Гражданское законодательство оказывает влияние именно на поведение участников соответствующих правоотношений, в то время как для непосредственно материальных и нематериальных благ действие норм гражданского законодательства в силу естественных причин оказывается безразличным. Материальным (либо нематериальным) объектом поведения (непосредственных действий или бездействия участников) являются соответственно определённые материальные и нематериальные блага. Отсюда в цивилистике различаются материальный объект договора, юридический объект договора и волевой объект договора (О.С. Иоффе).