Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Эволюция развития трансграничного договора форфейтинга в международной торговле 14
1.1. Эволюция института финансирования под уступку денежного требования в трансграничных отношениях 14
1.2. Эволюция договора форфейтинга, как профессионального механизма кредитования трансграничной торговли 26
1.3. Становление и развитие правовых основ договора форфейтинга в российском праве 44
Глава 2. Особенности правового режима трансграничного договора форфейтинга как инструмента финансирования трансграничной торговли 65
2.1. Нормативная основа трансграничного договора форфейтинга в РФ. (Правовая природа трансграничных договоров форфейтинга) 65
2.2. Гармонизирующая основа трансграничного договора форфейтинга 80
2.3. Отличие трансграничного договора форфейтинга от иных трансграничных механизмов финансирования задолженности 95
2.4. Коллизионно-правовое регулирование трансграничных договоров форфейтинга 101
Глава 3. Унификация правового регулирования отношений, связанных с трансграничным договором форфейтинга 114
3.1. Конвенция УНИДРУА по международным факторинговым операциям 1988 г. и трансграничный договор форфейтинга 114
3.2. Правовое регулирование финансирования дебиторской задолженности как предмета договора форфейтинга в Конвенции ООН об уступке дебиторской задолженности 2001 г 137
3.3. Трансграничный договор форфейтинга и Конвенция о международных гарантиях в отношении подвижного оборудования 2001 г 156
3.4. Международно-правовые основы векселей и их роль в регулировании трансграничных форфейтинговых отношений 165
Заключение 180
Библиография
- Эволюция договора форфейтинга, как профессионального механизма кредитования трансграничной торговли
- Гармонизирующая основа трансграничного договора форфейтинга
- Правовое регулирование финансирования дебиторской задолженности как предмета договора форфейтинга в Конвенции ООН об уступке дебиторской задолженности 2001 г
- Трансграничный договор форфейтинга и Конвенция о международных гарантиях в отношении подвижного оборудования 2001 г
Введение к работе
Актуальность проблематики опосредована и внешней схожестью договора форфейтинга с известным международному частному праву договором факторинга, регулирование которого , в св ою очередь осуществляется специальными международными нормами, закрепленными в Конвенции УНИДРУА по международным факторинговым операциям от 28 мая 1988 года, которая вступила в силу в РФ с 1 марта 2015 г.
Форфейтинговые отношения возникают в результате образования задолженности в совершенно различных сферах международной торговли. Однако наиболее распространенные первоначальные для форфейтинга международные торговые правоотношения связаны преимущественно с куплей-продажей машин, судов, железнодорожных составов и иного транспорта, оборудования, используемого в бизнесе. В свою очередь проблемы, связанные с трансграничной куплей-продажей обозначенных выше объектов, часто осложненные лизинговыми отношениями, привели к
отдельной регламентации на международно-правовом уровне правил о международных гарантиях подвижного оборудования, а также об уступке дебиторской задолженности в международной торговле (Кейптаунская и Нью-Йоркская конвенции), что также предопределяет актуальность исследования ввиду необходимости рассмотрения вопроса о возможности распространения обозначенных норм на трансграничные договоры форфейтинга.
Российским законодательством непосредственно договор
форфейтинга не предусмотрен. Определение отдельных понятий форфетирования, форфейтинговых операций отсутствует, имеются лишь стыковые с форфейтингом правовые институты.
В то же время договор ф орфейтинга, не нашедший
непосредственного терминологического закрепления в российском
законодательстве, оценивается российскими участниками рынка финансовых услуг, а также субъектами трансграничной торговли, как реальный механизм оптимизации трансграничной торговли и гарантирования платежей, в частности. Ф орфейтинг ограниченно признается и применяется в России в силу отсутствия прямого запрета и наличия стыкового законодательства (договор финансирования под уступку денежного требования). В частности, сдерживающим форфейтинг в РФ фактором представляется и российское вексельное законодательство, ввиду того , что вексель как платежный инструмент широко используется в трансграничных форфейтинговых отношениях как простой и эффективный механизм оплаты задолженности. Особую актуальность теме исследования придает традиционный для договора форфейтинга трансграничный характер отношений, так как форфейтинг преимущественно направлен на поддержание экспортно-импортных отношений, что в свою очередь порождает проблемы, связанные с коллизиями законов, выбором применимого права, особенно в условиях отсутствия специального международно-правового регулирования трансграничных форфейтинговых отношений.
Объектом диссертационного исследования являются общественные отношения, возникающие при заключении и исполнении трансграничных договоров форфейтинга, включая положения о передаче (уступке) прав требований платежа, финансировании задолженности, использовании оборотных инструментов при таком финансировании, определении применимого права к отношениям сторон такого договора. Также объектом исследования являются отношения, складывающиеся между сторонами трансграничных торгово-финансовых отношений на первичном и вторичном рынке форфейтинга.
Предметом диссертационного исследования являются механизмы правового регулирования трансграничного договора форфейтинга в международной торговле, учитывая требования международно-правовых норм, положений российского законодательства, а также актов негосударственного регулирования. Немногочисленные нормы зарубежного законодательства в сфере форфейтинга рассматриваются через призму сравнительного правоведения и анализа фундаментальных подходов к системе финансирования задолженности, вытекающей из трансграничных торговых контрактов, под уступку денежного требования.
Степень изученности проблемы в юридической литературе.
В отечественной и зарубежной науке международного частного права и
гражданского права несмотря на обозначенную тенденцию развития
трансграничных форфейтинговых отношений, все более широкое
использование трансграничных договоров форфейтинга, как действенного
механизма финансирования и поддержки субъектов международной
торговли, форфейтингу практически не уделяется внимания.
Форфейтинговые отношения становятся объектом исследования в
экономической доктрине. Форфейтинг как финансовая операция,
используемая кредитными организациями и иными финансовыми
институтами обращает на себя внимание представителей экономической науки и рассматривается через призму финансовых инструментов с
соответствующим экономическими обоснованием. В юридической доктрине имеется небольшое количество исследований, затрагивающих особенности договоров форфейтинга преимущественно в сравнительно-правовом аспекте с договором факторинга. Научные исследования посвящаются преимущественно договору факторинга или договору финансирования под уступку денежного требования.
Так, отдельные аспекты темы диссертационного исследования были затронуты в работах Бирюкова В .Г., Додон Д .П., Морозовой А.С., Огнева Д .В., Очирова А .Г., Прокофьева А.С., Рудых С.Н., Хачпанова Г.В., Шакировой Э.Р.
Автором диссертационной работы исследована зарубежная юридическая научная литература следующих авторов: Alexander M.R., Begr Von Karl Blomeyer, Cervantes I.H., Garcimartin E., Kuttner К., Sigman H.C., Smith D.
При этом лишь научно-практические труды Дональда Смита1 посвящены непосредственно форфейтингу, ввиду того, что он является Президентом Международного Совета по торговле, главой рабочей группы по разработке унифицированных правил по форфейтингу Международной торговой палаты.
Цели и основные задачи исследования.
Целями диссертационного исследования являются:
1) выработка рекомендаций по совершенствованию источников правового регулирования и унификации понятийного аппарата, выявление направлений дальнейшего совершенствования института «трансграничного договора форфейтинга»;
1 gfmag.com; Donald Smith. Interview by Paula L. Green. Trade & Supply Chain Finance 2011: Forfaiting. 2011 <> (Последнее посещение – 4 марта 2015 г.).
2) установление направлений совершенствования российского
законодательства на основе анализа положений международных договоров,
законодательства и доктрины различных государств;
3) определение возможности распространения положений российского
законодательства о договорах финансирования под уступку денежного
требования на трансграничные договоры форфейтинга;
-
формулирование понятия трансграничного договора форфейтинга, как механизма финансирования трансграничной торговли;
-
предложение э ффективных правовых механизмов регулирования трансграничных форфейтинговых отношений, которые удовлетворяли бы интересы сторон трансграничных договоров форфейтинга.
Для достижения вышеуказанных целей в работе ставятся следующие задачи:
- изучение рассматриваемых правовых институтов (цессии, уступки,
финансирования задолженности), их правового регулирования.
- анализ на основе международных договоров, национального
законодательства РФ и доктрины проблем правового регулирования
трансграничных форфейтинговых отношений;
- выявление особенностей отношений, опосредуемых трансграничными
договорами форфейтинга;
- установление основных отличий трансграничных договоров
форфейтинга от иных договорных способов финансирования трансграничной
задолженности;
- рассмотрение существующего материального и коллизионно-
правового регулирования, затрагивающего трансграничные отношения в
сфере уступки задолженности, вытекающей из договоров международной
купли-продажи товаров, а также отношения по финансированию
трансграничной задолженности.
Методологическую основу диссертационного исследования
составляют общенаучные и частнонаучные методы, применяемые при
изучении регулирования общественных отношений в международном частном и гражданском праве.
В работе были использованы такие методы исследования, как диалектический, исторический, системный, логический, сравнительный. Кроме того, применялись частно-научные методы: формально-юридический, метод сравнительного правоведения, анализ и обобщение научных, нормативных и практических материалов, правовое прогнозирование.
Теоретическая основа диссертационного исследования.
В диссертационном исследовании используются доктринальные теоретические разработки по общей теории права, гражданскому праву, международному частному праву.
Теоретической основой работы стали публикации следующих отечественных исследователей:
Бабичева С.Н., Бирюкова В .Г., Богуславского М.М., Васильева Е.А., Додон Д .П., Ерпылевой Н.Ю., Ефимовой Л.Г., Маковского А.Л., Марышевой Н.И., Морозовой А.С., Новоселовой Л .А., Огнева Д .В., Очирова А .Г., Покровского И.А., Прокофьева А .С., Рудых С.Н., Хачпанова Г.В., Хлестовой И .О., Шакировой Э.Р., Шамраева А.В., Шургановой Н.П. и других авторов.
В работе использованы зарубежные исследования рассматриваемого вопроса таких авторов, как Alexander M.R., Begr Von Karl Blomeyer, Cervantes I.H., Garcimartin E., Kuttner К., Sigman H.C., Smith D. и других авторов.
Нормативная основа исследования. Нормативной основой исследования является Гражданский кодекс РФ.
Международной нормативно-правовой основой исследования выступили следующие международные договоры: Конвенция УНИДРУА по международным факторинговым операциям 1988 г., Конвенция об уступке дебиторской задолженности в международной торговле 2001 г., Конвенция о международных гарантиях в отношении подвижного оборудования 2001 г ., Конвенция о Единообразном законе о переводном и простом векселе 1930 г.,
Конвенция о разрешении некоторых коллизий законодательств о переводных и пр остых векселях 1930 г ., Конвенция о гербовом сборе в отношении переводных и простых векселей.
В качестве актов негосударственного регулирования особое значение в целях исследования имеют Унифицированные правила по форфейтингу (URF - 800) 2013 г., разработанные совместно Международной ассоциацией торговли и форфейтинга (ITFA) и Международной торговой палатой (Публикация МТП № 800E).
Научная новизна исследования. В настоящем диссертационном
исследовании впервые комплексно исследованы вопросы правового
регулирования трансграничного договора форфейтинга, сформулировано его
понятие, выработаны предложения по коллизионно-правовому
регулированию трансграничных форфейтинговых отношений, проведен
анализ международных договоров, действующих в сфере финансирования
трансграничной задолженности, а также в сфере уступки дебиторской
задолженности с выводом о возможности распространения обозначенных
международно-правовых норм на трансграничные форфейтинговые
отношения.
Основные выводы, конкретизирующие научную новизну исследования, отражены в следующих положениях, выносимых на защиту:
1. Трансграничный договор форфейтинга представляется целесообразным определить как осложненный иностранным элементом договор, по которому одна сторона - продавец (экспортер) продает оборотный документ, в котором выражено право денежного требования от покупателя (импортера) по первоначальной внешнеторговой сделке другой стороне - форфейтеру, а форфейтер обязуется уплатить задолженность покупателя продавцу в полном объеме за вычетом вознаграждения, отдельно оговоренного сторонами. В случае неоплаты платежа покупателем форфейтеру, форфейтер не имеет право требовать такой оплаты от продавца.
2. Под трансграничным форфейтинговым правоотношением предлагается понимать комплексное трехстороннее правоотношение, характеризуемое продажей экспортером (продавцом) форфейтеру оборотного документа, в котором выражено право денежного требования от импортера (покупателя) по первоначальной внешнеторговой сделке в обмен на обязательство форфейтера уплатить задолженность импортера экспортеру в полном объеме за вычетом вознаграждения, отдельно оговоренного сторонами, при условии осложнения такого правоотношения иностранным элементом.
-
Иностранный элемент в трансграничном договоре форфейтинга (в трансграничных форфейтинговых правоотношениях) выражается в субъекте первоначальной внешнеторговой сделки (экспортер, импортер). Дополнительно иностранный элемент может быть выражен и в субъекте отношений по продаже оборотного документа (форфейтинговые отношения с участием иностранного для продавца форфейтера). Иностранным элементом могут быть осложнены и оборотные документы, традиционно используемые в договорах форфейтинга (например, вексель, выпущенный на территории государства, иностранного для экспортера по первоначальной сделке).
-
Рекомендация об указании в договорах форфейтинга положения о применимом праве, содержащаяся в ст. 5 Унифицированных правил по форфейтингу (URF 800), позволяет сделать вывод о преимущественно трансграничном характере договора форфейтинга и реализованной в Правилах идеи регламентации именно трансграничных договоров форфейтинга.
-
Отношения сторон трансграничного договора форфейтинга при отсутствии выбора сторонами применимого права регулируются правом страны, где имеет основное место деятельности экспортер (продавец). Правом страны форфейтера при отсутствии выбора сторонами применимого права должны регулироваться отношения между форфейтером и импортером (покупателем по первоначальному договору), т.к. это правило будет совпадать с общепринятым правилом lex venditoris (право страны продавца),
которое применимо и в отношении первоначального договора между экспортером и импортером.
6. Форфейтинг признается и применяется в международной практике и в России в силу отсутствия прямого запрета и наличия стыкового законодательства (в частности, в РФ – это нормы договора финансирования под уступку денежного требования, как правовая основа договора форфейтинга), однако необходимость принятия отдельных нормативных актов как на национальном, так и на м еждународно-правовом уровне (несмотря на наличие стыковых международно-правовых норм , регулирующих факторинг и уступку дебиторской задолженности), которые регламентировали бы саму финансовую операцию, а также права и обязанности сторон договора форфейтинга, предложили бы единую терминологическую основу для регламентации форфейтинговых отношений представляется очевидной ввиду возрастающих запросов субъектов международной торговли, которые сводятся, главным образом, к необходимости формирования стабильного финансового поля международной торговли.
Теоретическая и практическая значимость диссертационного
исследования заключается в том, что его основные положения и выводы
могут служить базой для дальнейшего исследования проблемных вопросов,
возникающих в процессе применения трансграничных договоров
форфейтинга в практике международной торговли.
Предложенные автором результаты исследования могут быть применены для совершенствования действующих норм российского и зарубежного международного частного и гражданского права, а также для разработки и принятия новых правовых норм. Положения данной работы могут быть полезны для судебных органов, арбитражных институтов и практикующих юристов в процессе определения ими применимого права при рассмотрении споров, вытекающих из трансграничных договоров форфейтинга.
Основные выводы и предложения д иссертации могут найти применение в учебно-педагогической практике, в частности в процессе преподавания и изучения курсов международного частного права, гражданского права и сравнительного правоведения, предпринимательского права, а также спецкурсов «Право международной торговли» в юридических вузах.
Апробация результатов исследования нашла отражение в публикациях автора, затрагивающих некоторые аспекты исследуемой проблематики, таких как «Эволюция института финансирования под уступку денежного требования в трансграничных отношениях», «Эволюция договора форфейтинга, как механизма кредитования трансграничной торговли», «Становление и развитие правовых основ договора трансграничного форфейтинга в российском праве и доктрине».
Структура работы построена в соответствии с целями и задачами
исследования и состоит из введения, трех глав, заключения,
библиографического списка источников и литературы, использованных при написании диссертационного исследования.
Эволюция договора форфейтинга, как профессионального механизма кредитования трансграничной торговли
Задолго до появления цессии в римском праве появился институт перевода долга, произошедший из стипуляции, хорошо известной из такого важного в римском праве документа, как Дигесты Юстиниана (книга 45, титул 1.1 529-534 гг. до н.э.). При этом третье лицо лишь заявляло, что готово взять на себя обязательства (удовлетворить требования кредитора) вместо должника. Однако заменить должника можно было только с согласия кредитора.
Римскому праву был знаком и институт обязательств с множественностью лиц. Так, в случае, если делился предмет обязательств, то обязательство дробилось между несколькими участниками. Обязательства с множественностью лиц делились на два вида: общедолевое обязательство долг (право требования), которое делилось на доли каждого должника (кредитора). Обязательство с множественностью лиц является долевым по общему правилу. Вторым видом выступало корреальное (солидарное) обязательство. Солидарное обязательство, в свою очередь, могло быть только пассивным. Это означало, что один должник рассчитывался по долгам за всех, а затем уже с ним расплачивались остальные должники. Отличительной особенностью такого вида обязательств являлось то, что отказ в удовлетворении требований кредитора в отношении одного должника лишал его права требования и в отношении остальных, что можно наблюдать и в современном правовом режиме форфейтинга в контексте отсутствия возможности кредитора предъявлять регрессные требования.
Дальнейшее развитие института цессии связано с развитием гражданского права в романо-германской системе права. Так во Франции и Германии стали появляться нормы о договорах передачи прав требования. Но акцент делался на индивидуальную связь сторон обязательств, которую отстаивали Доннелус во Франции и Мюленбрух5 в Германии, указывая на то, что цессионарию может быть уступлено лишь осуществление права, но не само право и что цессионарий может при обращении в суд отстаивать лишь чужое требование6. В 19 веке этой доктрине следовали, как отмечает Вавин7, такие корифеи юридической науки, как Савиньи, Пухта, Кунце.
Во французской доктрине XVI века идея римского права о непередаваемости гражданско-правового обязательства была воспринята буквально. Допускалась возможность уступить не само право требования, а лишь уполномочить другое лицо на предъявление соответствующего иска в суде8. В то же время во французских кутюмах цессия рассматривалась как передача непосредственно права требования, а не просто права на иск. Сложившиеся в кутюмах подходы также находили поддержку в доктрине того времени. В последствии развитие торгового оборота привело к тому, что перемена лиц в обязательстве стала обычным явлением, нашедшим отражение в правовом регулировании. Возможность перемены лиц в обязательстве и уступки прав требования была закреплена во французском Гражданском кодексе (далее - ФГК) 1804 г., известном также как Кодекс Наполеона, а в результате его рецепции и в законодательстве других стран9.
В англо-саксонской системе права становление института цессии связано прежде всего с правом справедливости. Согласно нормам общего права цессия (помимо передачи оборотных документов) как правовой институт не признавалась. Суды общего права допускали лишь, чтобы третье лицо, имея полномочия от кредитора, осуществляло право требования от имени кредитора, включая предъявление иска в суде, в судах защиту получала только цессия требований, охраняемых на основе права справедливости (например, связанных с доверительной собственностью, легатом и др.). В настоящее время как в Англии, так и в США передача права требования признается как судами, так и законом (см., например, английский закон о собственности 1925 г.; ст. 9-102, 9-106, абз. 2 ст. 2-210 ЕТК США)10.
Эволюция цессии в уступку денежного требования в профессиональных договорных конструкциях, опосредующих профессиональные механизмы финансирования задолженностей под уступку требований в трансграничных отношениях не сразу привела к формированию трансграничного договора форфейтинга. Исторически первой договорной формой профессиональных механизмов финансирования задолженностей под уступку требований был все же договор факторинга, который являл собой прообраз современных договоров форфейтинга (принципиально отличаясь от последнего) и в силу собственных эволюционных процессов стимулировал появление форфейтинга как профессиональной и зачастую более эффективной формы финансирования задолженности под уступку требования, присущей трансграничным финансово-торговым отношениям и широко используемой в международной торговле. Обозначенное позволяет заключить о необходимости анализа эволюции договора факторинга в целях уяснения особенностей профессиональных механизмов финансирования под уступку денежных требований, особенностей договоров форфейтинга в сравнительном с договором факторинга контексте, исторических предпосылок зарождения форфейтинговых операций, дальнейшего разграничения обозначенных договоров, роли форфейтинговых договоров в трансграничной торговле, а также особенностей коллизионно-правового регулирования трансграничного договора форфейтинга. Термин «финансирование под уступку денежного требования» в целях исследования будет использоваться в настоящей работе в значении юридической основы договора форфейтинга. В контексте анализа российского законодательства о форфейтинге, обозначенный термин будет использован и для указания на одноименный договор, как на договорную основу для форфейтинговых операций в России.
Отдельные механизмы современных факторинговых операций, именно как профессионального инструмента кредитования задолженности (т.е. такого инструмента, который предполагает особый статус финансовой организации, финансирующей задолженность, особые, детализированные условия уступки, а также права и обязанности, вытекающие из такой уступки) использовались в Великобритании уже в XVII веке при торговле между подданными колоний, что свидетельствовало о необходимости детального регулирования уступки прав требования за денежное вознаграждение первоначально в трансграничных отношениях. В XVIII в. развитие трансграничной торговли, а именно экспорт товаров, британскими производителями в Северную Америку, обеспечивался американскими торговыми посредниками и агентами (факторами), которые наряду с дистрибьютерской функцией, связанной с распространением товаров британских производителей и представительством интересов последних параллельно оказывали различные финансовые услуги (бухгалтерский учет оплачиваемых фактором счетов, инкассация платежей, досрочная оплата реализуемых товаров и т.п.). Отказ таких посредников от роли торговых агентов и посреднической, именно дистрибьютерской функции, сводящейся к продвижению товаров британских производителей на американском рынке, и переход к исключительно финансовому обслуживанию соответствующих операций (в частности, финансирование производителей за счет уступки последними прав требований к приобретателям товаров)
Гармонизирующая основа трансграничного договора форфейтинга
В основе как факторинга, так и форфейтинга заложена именно финансовая составляющая, характеризующая обозначенные механизмы, как финансовые операции между посредниками (финансовыми агентами) экспортером и импортером по оптимизации расчетов и финансовых отношений в целом в международной торговле. Все эти элементы факторинговых и форфейтинговых операций составляют, в свою очередь, основу современной системы финансирования преимущественно трансграничной торговли, которая сводится к комплексу взаимосвязанных финансовых услуг.
Таким образом, российские законодатели после распада СССР, безусловно, анализировали мировой опыт правового регулирования инструментов финансирования задолженности. С.Н. Рудых, в свою очередь, отмечает, что в мировой практике договор факторинга (как прообраз договора форфейтинга) применялся довольно долго и активно, в силу чего самый передовой опыт зарубежных стран был использован и законодательно закреплен при составлении Гражданского кодекса РФ58. Действительно, сравнительный анализ юридических понятий факторинга и финансирования под уступку денежного требования показывает схожесть этих институтов. В то же время наличие своего собственного наименования ставшего уже традиционным для международной торговли на момент принятия части второй ГК РФ в 1996 г. договора факторинга свидетельствует все-таки о самобытности российского подхода. Особого внимания в обозначенном контексте заслуживает и тот факт, что Россия долгое время не подписывала и не участвовала в основополагающем международном договоре, регулирующем международный факторинг, - Оттавской конвенции о международном факторинге 1988 г.59, принятой Международным институтом унификации частного права (УНИДРУА), несмотря на то, что ряд положений конвенции были имплементированы в главу 43 ГК РФ, регулирующей договор финансирования под уступку денежного требования. В Конвенции были определены основные критерии факторинга: осуществление кредитования в форме предварительной оплаты деловых требований; ведение бухгалтерского учета поставщика, в том числе учета реализации продукции, работ, услуг; инкассирование задолженности поставщика; страхование поставщика от кредитного риска. Формально Конвенция не получала широкого распространения, так как была ратифицирована лишь небольшим числом стран, такими, как Италия, Франция, Германия, Украина, Нигерия, Венгрия, Латвия. В то же время ее значение, как основополагающего документа, гармонизирующего правила о факторинге и, что крайне важно, содержащего единые терминологические основы, сложно переоценить, т.к. большое количество государств заимствовали положения Конвенции в своем национальном законодательстве. В то же время, Российские законодатели, терминологически решили пойти своим путем, раскрыв в названии суть договора, не смотря на то, что с 5 мая 2014 г. РФ присоединилась к Конвенции.
Л.А. Новоселова60 подчеркивает, что данный акт «не охватывает целый ряд операций, обычно определяемых, как факторинговые. Однако представляется логичным, что в контексте даты принятия Оттавской конвенции 1988 года и с учетом форсировано развивающихся в те годы финансовых инструментов и необходимости своевременной гибкой регламентации последних задача распространять действие Оттавской конвенции на всеобъемлющую сферу факторинговых отношений и не ставилась УНИДРУА.
В то же время, как отмечает С.Д. Людвиг, юридическая сущность договора финансирования под уступку денежного требования, воспринятого российской правовой системой, соответствует общепринятому в международном частном праве пониманию сущности отношений, возникающих при осуществлении факторинга61. Однако представляется важным отметить, что общепринятое понимание, о котором говорил С.Д. Людвиг, предполагает факторинг в широком смысле слова и не учитывало отдельных от факторинга механизмов финансирования под уступку денежного требования, к коим и относится договор форфейтинга. Таким, образом, отождествляя договор факторинга с договором финансирования под уступку денежного требования, закрепленным в российском законодательстве, необходимо понимать, что делать это следует условно и принимая во внимание используемые в международной практике финансовыми институтами иные механизмы финансирования задолженности, в частности форфейтинг. Так, в российской доктрине высказывалась точка зрения, согласно которой финансирование под уступку денежного требования, как правовой механизм шире, чем факторинг. Так Л.Г. Ефимова отмечает, что финансирование под уступку денежного требования (дебиторской задолженности) не ограничивается факторингом, а включает различные договорные отношения, подразумевающие цессию, в том числе форфейтинг, проектное финансирование, рефинансирование, секьюритизацию
Условность отождествления и соотношение финансирования под уступку денежного требования и непосредственно договора форфейтинга вытекает как из экономических, так и юридических основ обозначенных инструментов и конечно связана с рассмотренными выше подходами к отождествлению и соотношению понятий финансирования под уступку денежного требования и факторинга.
Правовое регулирование финансирования дебиторской задолженности как предмета договора форфейтинга в Конвенции ООН об уступке дебиторской задолженности 2001 г
Как видим финансирование задолженности не является единственной обязанностью фактора, что в совокупности с иными возможными обязанностями фактора, указанными выше, свидетельствует о комплексном характере факторинга, представляющегося проектным инструментом обеспечения и стимулирования трансграничных торговых отношений. Кроме того, отсутствуют как в определении, так и в дальнейших положениях Конвенции какие-либо ограничения по финансированию задолженности через ценные бумаги, - расчеты между сторонами не регулируются положениями Конвенции, отсутствуют также и положения о регрессных требованиях (когда фактор, в случае неоплаты дебитором, обращает требование поставщику). Обозначенное свидетельствует о фундаментальном, общем для финансирования под уступку прав требования действии Конвенции и позволяет сделать вывод о распространении положений Конвенции и на договор форфейтинга. Важным положением Конвенции, благодаря которому также представляется возможным обосновать распространение ее действия и на договор форфейтинга, является норма о том, что вопросы, относящиеся к предмету регулирования Конвенции, которые прямо в ней не рассматриваются, подлежат разрешению в соответствии с общими принципами, на которых она основана, а при отсутствии таких принципов – в соответствии с правом, применимым в силу норм международного частного права (коллизионных норм) (ч. 2 ст. 4). Кроме того, при толковании положений Конвенции должны приниматься во внимание ее предмет и цели, сформулированные в преамбуле и сводящиеся к необходимости поддержания баланса интересов между различными сторонами, вовлеченными в факторинговые операции и развитию международной торговли, должен учитываться ее международный характер и необходимость развивать единообразие в ее применении, а также необходимость соблюдения принципа добросовестности в международной торговле (ч.1 ст. 4), что также свидетельствует об особом унифицирующем и обобщающем значении Конвенции.
В доктрине высказывается позиция, согласно которой, в связи с исполнением договора факторинга возникает вопрос, вправе ли фактор предъявить требования к продавцу, если дебитор (покупатель) не уплатит цену за товар, а по условиям договора между ними достигнуто соглашение о финансировании на безоборотной основе (т.е. на условиях, исключающих обратное требование фактора к продавцу при неоплате уступленного обязательства должником), отвечая на который, автор отмечает, что согласно Конвенции фактор, которому уступается право требовать покупную цену, несет «кредитные риски» и не имеет права на возмещение убытков, вызванных невыполнением покупателем своего обязательства137. Такая позиция лишь усиливает и подтверждает вывод о том, что Конвенция ориентирована и на договоры форфейтинга, т.к. именно безрегрессный характер договора форфейтинга является одним из его существенных признаков, отличающих договор форфейтинга от договора факторинга. В то же время данный вывод представляется спорным ввиду того, что Конвенция прямо не запрещает регрессные требования фактора к поставщику в случае неисполнения обязательств со стороны дебитора и судя по всему, оставляет этот вопрос на усмотрение государствам-участникам Конвенции в своем национальном законодательстве.
Существенным условием договора факторинга является необходимость уведомления дебиторов об уступке права требования, дебиторской задолженности (п. в ч. 2 ст. 1 Конвенции). Конвенция отдельно не конкретизирует, какая именно сторона договора факторинга должна уведомить дебитора о состоявшейся уступке права требования дебиторской задолженности, в силу чего можно заключить, что обязанность по уведомлению дебитора лежит на любой из сторон договора факторинга, как поставщике, так и факторе138. В то же время Конвенция конкретизировала положения по форме уведомления, установив (в. ч. 4 ст. 2) правила о том, что письменное уведомление необязательно должно быть подписано, но в нем должно указываться, кем или от имени кого оно составлено; "письменное уведомление" включает телеграммы, телексные сообщения, а также другие средства передачи сообщений, которые могут быть воспроизведены на материальном носителе, но не ограничивается ими; письменное уведомление считается предоставленным с момента его получения адресатом. Отсутствие требования о подписании уведомления, т.е. соблюдения классической письменной формы свидетельствует, не смотря на год принятия о современности Конвенции, ее гибкости и практическом характере. Российской судебной практике известны случаи четкого применения рассмотренных выше правил, корреспондирующих ст. 830 ГК РФ, а также конкретизирующих условия исполнения обязательств как при уведомлении об уступке, так и при уведомлении об отзыве такого уведомления. Так, в Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 февраля 2012 г. N 13253/11 указано, что при наличии двух уведомлений (об уступке и об отзыве уведомления) от клиента и отсутствии каких-либо уведомлений от финансового агента должник должен считаться неуведомленным об уступке прав требования финансовому агенту. В таком случае исполнение должником обязательства первоначальному кредитору (клиенту) признается исполнением надлежащему кредитору и прекращает обязательство должника. При этом новый кредитор (финансовый агент) вправе требовать неосновательно полученное от прежнего кредитора (клиента).
Обязательный характер уведомления также подтверждается Постановлением Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 4 октября 2011 г. N 5339/11, согласно которому суд отменил постановление суда кассационной инстанции и оставил в силе апелляционное постановление, которым отказано в удовлетворении иска о взыскании долга за поставленный товар и процентов за пользование чужими денежными средствами, поскольку ответчик не был надлежаще уведомлен об уступке денежного требования, как этого требует гражданское законодательство и, следовательно, обоснованно не производил платежей факторинговой компании.
Таким образом, Конвенция регулирует так называемый раскрытый факторинг, при котором должник в обязательном порядке уведомляется в письменной форме об уступке права требования. В международной практике применяется также «нераскрытый» факторинг, при котором договоренность об уступке не раскрывается должнику (покупателю), при этом продавец получает от него покупную цену за товар как доверительный собственник фактора. Полученные суммы зачисляются продавцом на отдельный счет, указанный данным фактором.
Немаловажным аспектом сферы действия Конвенции является ее распространение лишь на отношения, вытекающие из коммерческих договоров международной купли-продажи товаров между поставщиком и его клиентами (дебиторами), - хозяйствующими субъектами. Из сферы действия Конвенции исключаются договоры международной купли-продажи товаров для личного, семейного или домашнего использования (что следует из п. «а» ч.2 ст. 1 Конвенции).
Трансграничный договор форфейтинга и Конвенция о международных гарантиях в отношении подвижного оборудования 2001 г
Кейптаунская конвенция вступила в силу 1 марта 2006 года190 и насчитывает более 50 участников, в их числе Бразилия, Европейский Союз, Индия, Китай, Мексика, Нидерланды, Норвегия, США, из числа государств -участников СНГ - Беларусь, Казахстан, Таджикистан. Российская Федерация присоединилась к Конвенции с заявлениями191. Конвенция вступила в силу для России с 1 сентября 2011 года.
Одновременно с принятием Кейптаунской конвенции 16 ноября 2001 года в г. Кейптауне был подписан и Протокол по авиационному оборудованию к Конвенции о международных гарантиях в отношении подвижного оборудования (Далее - Протокол). Согласование и принятие названного Протокола, как отмечено в преамбуле к документу, было вызвано необходимостью адаптации Кейптаунской конвенции к специфическим требованиям авиационного финансирования и расширения сферы применения Кейптаунской конвенции за счет включения в нее договоров купли-продажи авиационного оборудования. Участником Авиационного протокола могут стать только государства или региональные организации экономической интеграции, являющиеся одновременно участниками Кейптаунской конвенции. При этом Конвенция и Протокол получают общее название "Конвенция о международных гарантиях в отношении подвижного оборудования применительно к авиационным объектам" и заменяют для государств-участников: а) Конвенцию о международном признании прав на воздушные суда (Женева, 1948) в части, касающейся воздушных судов, как они определены в Протоколе, и авиационных объектов; б) Конвенцию для унификации некоторых правил, касающихся предупредительного ареста воздушных судов (Рим, 1933) в части, касающейся воздушных судов, как они определены в Протоколе; в) Конвенцию УНИДРУА о международном финансовом лизинге (Оттава, 1988) в части, касающейся авиационных объектов192. Обозначенное с учетом распространенного использования форфейтинговых отношений именно в сфере купли-продажи отдельных видов оборудования, используемого при производстве и эксплуатации транспорта, самих транспортных средств свидетельствует о высоком значении регламентации рынка подвижного оборудования в контексте обеспечения стабильности международной торговли.
Развитие международной торговли, сопряженное с ростом оборота обязательственных требований и корреспондирующих им задолженностей, обусловили унификацию правового регулирования института цессии, в процессе которой учитывались и тенденции использования цессии в международной торговой практике в качестве способа обеспечения обязательств (что в свою очередь приводит к расширению возможностей для удешевления международных кредитов)193. Именно в таком формате цессия воспринята и в положениях Кейптаунской конвенции, а также Протокола, в которых для ее применения установлены специальные правила (глава IX Конвенции).
Говоря о комплексе мер по международно-правовой регламентации обеспечительной основы различных аспектов финансирования задолженностей, следует отметить особую роль УНИДРУА, в рамках которого были достигнуты серьезные успехи в унификации правовых норм, направленных на единообразное регулирование обеспечительных сделок. Результатом обозначенной системной деятельности УНИДРУА стали, в свою очередь, Оттавские конвенции 1988 г. по международным факторинговым операциям и о международном финансовом лизинге, а впоследствии и рассматриваемая Кейптаунская конвенция о международных гарантиях в отношении подвижного оборудования и Протокол по авиационному оборудованию к Конвенции 2001 г.
Действие норм Кейптаунской конвенции и Протокола к ней не могло быть эффективным в отношении договоров форфейтинга без регулирования положений о ее соотношении с ранее принятыми международными договорами в сфере уступки задолженности, рассмотренными выше, что, в свою очередь, было сделано в ряде содержащихся в ней положений.
Так, в конвенции была закреплена ее связь с рассмотренной выше Конвенцией ООН об уступке дебиторской задолженности в международной торговле 2001 г. При этом отмечается "преимущественная сила" Кейптаунской конвенции перед Конвенцией ООН об уступке дебиторской задолженности в той ее части, которая касается уступки дебиторской задолженности, «имеющей отношение в качестве связанных с объектом прав к международным гарантиям на авиационные объекты, железнодорожный подвижной состав и космические средства» (ст. 45 bis). А в Протоколе установлены нормы о приоритетной силе и «заменяющем характере» конвенции над остальными специальными конвенциями, в частности над конвенцией о международном финансовом лизинге (гл. 5 Протокола).
Таким образом, Кейптаунская конвенция в вопросах, касающихся обозначенного выше оборудования, заменила все известные конвенции, в рассматриваемой сфере правоотношений в части стыковых вопросов, что обусловлено особым характером содержащихся в ней норм, позволяющим рассматривать ее в качестве своего рода правового акта "специального регулирования" (lex specialis)194. Это подтверждается и рядом ее специфических положений.
Так, согласно ч. 2 и ч. 3 ст. 2 конвенция распространяется на особую сферу отношений, - а именно отношения, связанные с вещными правами на дорогостоящее «однозначно идентифицируемое» оборудование, постоянно перемещаемое из одной страны в другую («подвижное оборудование»), к которому относится планеры воздушных судов, авиационные двигатели и вертолеты; железнодорожный подвижной состав; космические средства, что, безусловно, влечет повышенные финансовые риски и требует дополнительных затрат и предоставления гарантий и специальных средств защиты.
Как отмечается в доктрине, конвенция не распространяется на область отношений в сфере обеспечительных сделок, связанных с финансированием, и многие вопросы остаются за ее пределами и подлежат регулированию согласно национальному законодательству либо на основании решения по согласованию сторон195. К перечню таких вопросов конвенция в установленных пределах относит такие важные вопросы, как средства защиты, вопросы юрисдикции и т.д. Так, например, ст. 12 «Дополнительные способы защиты прав» предоставляет сторонам право использовать любые дополнительные способы защиты прав, допустимые согласно применимому праву, включая любые способы защиты прав, согласованные между сторонами, в той мере, в какой они не вступают в противоречие с императивными положениями соответствующего раздела Конвенции. Сложно однозначно согласиться с приведенной позицией, т.к. обозначенное вовсе не означает то, что положениями конвенции не регулируются, например, форфейтинговые отношения, т.к. вне сферы действия остаются