Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Обзор литературы 12
1.1. Интерфейсы мозг-компьютер в нейрореабилитации 12
1.2. Эффекты мысленных тренировок с парадигмой представления движений на различных уровнях центральной нервной системы 14
1.3. Опросники и шкалы для оценки способности к представлению движений 23
1.4. Предикторы успешности управления интерфейса мозг-компьютер 28
1.5. Условия повышения эффективности мысленных тренировок с парадигмой представления движений 31
Глава 2. Материалы, методология и методы исследования 37
2.1. Характеристика участников исследования и клиническая оценка 37
2.2. Клиническое обследование пациентов 42
2.3. Оценка способности к представлению движений с помощью специальных опросников и тестов 43
2.4. Нейропсихологическое обследование пациентов 46
2.5. Мысленные тренировки представления движений под контролем интерфейса мозг-компьютер с экзоскелетом кисти 53
2.6. Нейрофизиологическое обследование 59
2.7. Статистическая обработка результатов 63
Глава 3. Результаты исследования 65
3.1. Нейропсихологическое обследование пациентов с постинсультным парезом руки 65
3.2. Оценка эффективности обучения произвольному контролю электрической активности головного мозга под контролем ИМК 73
3.3. Корреляции между параметрами нейропсихологического обследования и показателями успешности управления ИМК 77
3.4. Шкалы для оценки способности к эксплицитному и имплицитному ПД - связь с показателями успешности управления ИМК в ходе ментальных тренировок 78
3.5. Наблюдение за движением в качестве прайминга мысленных тренировок с парадигмой представления движений 81
3.5.1. Влияние включения прайминга на клиническую эффективность методики ИМК в комплексном лечении пациентов с постинсультным парезом кисти 81
3.5.2. Сравнительный анализ качества управления ИМК в группах 84
3.6. Электрофизиологическая активность мозга при управлении ИМК у здоровых испытуемых и пациентов с постинсультным парезом руки 85
3.6.1. Компоненты, наиболее регулярно выделяемые методом AMICA 85
3.6.2. Сравнение характеристик выявляемых компонент у здоровых испытуемых и пациентов c постинсультным парезом руки 86
3.6.3. Локализация источников ЭЭГ 89
Глава 4. Обсуждение полученных результатов 90
Заключение 106
Выводы 107
Практические рекомендации 107
Список сокращений и условных обозначений 109
Список литературы 111
Приложения 133
- Эффекты мысленных тренировок с парадигмой представления движений на различных уровнях центральной нервной системы
- Условия повышения эффективности мысленных тренировок с парадигмой представления движений
- Нейропсихологическое обследование пациентов с постинсультным парезом руки
- Сравнение характеристик выявляемых компонент у здоровых испытуемых и пациентов c постинсультным парезом руки
Эффекты мысленных тренировок с парадигмой представления движений на различных уровнях центральной нервной системы
Ранее был продемонстрирован ряд эффектов ПД на нейрофизиологические показатели на различных уровнях двигательной системы. Одним из наиболее стабильных эффектов является повышение кортикоспинальной возбудимости при ПД в целом: эти данные были подтверждены целым рядом работ с применением ТМС [77, 98, 160, 161, 175, 198]. Он выражается в снижении пассивного моторного порога (МП), отражающего плотность кортикоспинальных проекций и являющегося маркером возбудимости мембран нейронов [162], и увеличении амплитуды вызванного моторного ответа (ВМО), который является следствием возбуждения нейронов двигательной коры и передачи импульса по волокнам кортикоспинального тракта (КСТ), во время ПД по сравнению с состоянием покоя. Более того, Patuzzo и соавторы [150] продемонстрировали также уменьшение значений феномена короткоинтервального внутрикоркового торможения (short-interval intracortical inhibition, SICI), отражающего процесс торможения пирамидных клеток за счет активации тормозных интернейронов через ГАМКА рецепторы [101], без изменения параметра внутрикоркового облегчения (intracortical facilitation, ICF), обусловленного активацией глутаматергической синаптической передачи через NMDA-рецепторы [162]. В работе [180] было показано статистически значимое увеличение ВМО наряду со снижением значений феномена SICI на пике РД СМР при ПД в запястье доминантной руки.
Таким образом, был сделан вывод о том, что РД СМР также связана с повышением возбудимости M1, обусловленным снижением влияния тормозных интернейронов. Стоит, однако, отметить, что у всех участников (здоровые добровольцы) РД СМР была хорошо выражена, что обусловило в частности связь между изучаемыми параметрами, при этом контраргументом может быть тот факт, что оценивались два состояния ПД с разной степенью выраженности РД у одного испытуемого (5 и 15%), и показатели корковой возбудимости подвергались большим изменениям при увеличении выраженности РД СМР. Результатам данных исследований соответствует базовая гипотеза о природе СМР, краткое содержание которой приведено ниже. Нейронная сеть, отвечающая за ритмический характер ЭЭГ активности, состоит из четырех элементов: нейроны ретикулярного ядра таламуса (thalamic reticular nucleus, TRN), тормозные интернейроны таламуса, таламокортикальные, или релейные, нейроны специфических ядер таламуса (thalamocortical relay, TCR) и кортикоталамические нейроны [107]. В частности, нейроны ретикулярного ядра таламуса, экспрессирующие ГАМКА рецепторы [194], играют ключевую роль в формировании ритмов биоэлектрической активности головного мозга млекопитающих [173]. Мю (иначе СМР) и бета ритмы ЭЭГ над сенсомоторными областями коры отражают «затишье» двигательной активности и работу таламокортикальных связей в условно «тормозном» режиме [174]. Движение или его представление вызывают уменьшение амплитуды и мощности этих ритмов, что и принято называть реакцией десинхронизации. Таким образом, РД СМР - это ЭЭГ паттерн, связанный с двигательной активностью, который является результатом фазических изменений в синхронной работе популяций нейронов [151]. Основываясь на этом концепте, Pfurtsheller и Lopes da Silva [152] создали модель РД СМР, включающую взаимодействие нейроны ретикулярного ядра и релейных нейронов вентрального ядра таламуса, а также холинергических проекций из ствола мозга. Suffczynski [178] дополнил теорию с помощью математической модели таламокортикальных взаимодействий, утверждая, что индукция РД СМР происходит при повышении модулирующего влияния холинергических проекций ствола мозга, повышении возбудимости релейных нейронов вентрального ядра и снижении таковой в нейронах ретикулярного ядра таламуса, то есть в условиях уменьшения ГАМКА нейротрансмиссии. Возможный механизм генерации РД СМР в ответ на ПД, например, в кисти, изображен схематически на рисунке 1. Нейроны вентрального ядра возбуждают нейроны ретикулярного ядра и первичной моторной коры, при этом получают возбуждающие импульсы через холинергические проекции ствола мозга.
Нейроны TRN в свою очередь имеют ингибирующие проекции на нейроны TCR, таким образом формируя петлю отрицательной обратной связи, которая является регулятором базовых ритмов ЭЭГ в состоянии покоя. Когда испытуемый выполняет движение или представляет его, активируются восходящие проекции из ствола мозга, возбуждая клетки TCR и, как следствие, происходит возбуждение нейронов М1, результирующее в РД СМР на скальповой ЭЭГ. Так же как магнитный стимул вызывает опосредованное возбуждение пирамидных нейронов через корковые интернейроны, продуцирующие непрямые нисходящие волны (I волны, от англ. - indirect) [115], есть предположение, что РД СМР дезингибирует эту популяцию интернейронов, повышая таким образом возбудимость пирамидных клеток. Тем не менее, стоит учитывать, что при ПД активируются дополнительная моторная и премоторная зоны коры [74], проецирующиеся в M1 наряду с соматосенсорной корой [110]. Возможно именно эти проекции являются доминирующими в процессе повышения возбудимости первичной моторной коры опосредованно через РД СМР. В работе [82] воплощена идея об ингибировании определенного моторного акта в соответствующем контексте как активном состоянии двигательной системы – на корковом уровне это проявляется синхронизацией, то есть повышением мощности альфа-ритма, а на уровне спинного мозга и мышцы - снижением амплитуды ВМО. В данном случае мы наблюдаем тенденцию: реакция синхронизации отражает ингибирование.
Недостаток ингибиторного контроля двигательных актов на нейрофизиологическом уровне выражается снижением синхронизации ритмов в двигательных областях коры и отсутствием изменений на уровне ВМО. На поведенческом уровне это выражается в большем числе ошибок при заучивании, например, последовательности движений, а также необходимости затрачивать больше времени для усвоения новой моторной задачи. Таким образом, моторная система оперирует процессами возбуждения и ингибирования в зависимости от поставленной задачи, и контекст может приводить к локальным изменениям ее возбудимости, и модуляция ЭЭГ активности – своеобразный маркер такой динамики. Также интересным наблюдением является и то, что ингибирование двигательного паттерна, заученного ранее, не позволяло запуститься процессу ПД данной последовательности, несмотря на тот же визуальный стимул, что и в группе с командой «к действию». В качестве выделения роли ингибирования во время ПД, приведем результаты исследования [49], в котором были выделены различия в сетях, активирующихся во время ПД и их выполнения. При представлении активация наблюдалась в нижней теменной области коры, передней части дополнительной моторной коры, передней поясной извилине, премоторной и дорсолатеральной префронтальной коре; в экспериментальном задании, в котором испытуемый представлял, а затем фактически выполнял движение, дополнительно активировались контралатеральная сенсомоторная кора и мозжечок, более того, было зафиксировано снижение активности в нижней области префронтальной коры, на основе чего выдвигалось предположении о том, что именно эта область отвечает за ингибирование двигательного акта при ПД.
Аналогичные результаты были получены при применении ПД-ИМК: Pichiorri и соавт. в исследовании на здоровых испытуемых, прошедших курс тренировок ПД-ИМК с помощью ТМС выявили увеличение возбудимости двигательной коры и амплитуды моторных ответов в целевых мышцах [154]. Схожие данные были получены при изучении эффектов ПД-ИМК с помощью навигационной ТМС: было показано значимое снижение пассивного моторного порога при стимуляции моторной коры во время ПД, а также увеличение амплитуды вызванных моторных ответов у тренированных участников в отличие от группы контроля [130]. В статье Каплана и соавторов [95] была показана сильная корреляция между точностью классификации и выраженностью реакции десинхронизации СМР, что не коррелировало с приростом возбудимости двигательной коры. С учетом факта о высокой вариабельности представленности СМР и степени его супрессии у здоровых индивидов [71], противоречия не возникает: увеличение возбудимости двигательной коры может быть выражено существенно больше по сравнению со способностью к модуляции СМР.
Условия повышения эффективности мысленных тренировок с парадигмой представления движений
Поиск предикторов развивался параллельно с поиском эффективных подходов к тренировочному процессу. В рамках систематического обзора [166] была проведена компиляция и анализ результатов 133 исследований из области спорта, искусства, образования, психологии и медицины, предметом изучения которых были мысленные тренировки, включавшие двигательные виды заданий, то есть вариации ПД. Средняя длительность исследований достигала 34 дней, продолжительность одной тренировочной сессии составила 17 минут, включавшая 34 подхода ПД, общее время ПД - 178 минут. Таким образом, рекомендованная частота - не более 2 мысленных движений в минуту. За основу для качественного анализа был взят принцип PETTLEP [80], являющейся аббревиатурой семи компонентов мысленной тренировки ПД: physical - положение субъекта, environment - среда, в которой разворачивается представляемое движение, timing -время, за которое выполняется движение, learning - аспекты обучения, подачи инструкции, emotion - эмоции, возникающие во время выполнения движения, perspective - ракурс, из которого субъект осуществляет мысленное движение. Частотный анализ интервенций с положительным исходом показал ряд ключевых черт, присущих дизайну "успешной" идеаторной тренировки с парадигмой ПД: воздействие добавлено к физической тренировке, а не встроено в неё и не заменяет её; индивидуальный режим мысленной тренировки; супервизия специалиста во время сессии ПД, но не жесткий контроль; детализированная устная инструкция, которую дает специалист, а не аудио-запись; выполнение мысленного движения от первого лица в кинестетической модальности; глаза субъекта во время ПД закрыты. Накоплены литературные данные о механизмах, обеспечивающих более высокую эффективность мысленных тренировок от первого лица. Считается, что ПД от первого лица основывается на кинестетической составляющей образа действия и таким образом симулирует движения собственного тела, тогда как ПД от третьего лица больше относится к зрительному представлению двигательного акта [87]. Учитывая такие феноменологические различия двух процессов, было показано и различие на уровне репрезентаций в исследовании [163]: при представлении от третьего лица происходила активация правой нижней теменной дольки в теменно-височно-затылочной зоне, при ПД от первого лица наблюдалось усиление активации в нижней теменной коре, задней части островка и постцентральной извилине левого полушария. Было продемонстрировано, что положение тела испытуемого имеет значение только в случае выполнения мысленного движения от первого лица [47]. То есть входящая проприоцептивная информация более релевантна при ПД от первого лица, что было косвенно подтверждено в исследовании [119]: при исходном положении руки, соответствующем представляемому движению, происходило усиление активации в нижней теменной доле и островке, что не наблюдалось ПД от третьего лица; также было выявлено преобладание активации левого полушария при ПД от первого лица. Ранее также сообщалось о критичном значении именно левого полушария при выполнении заданий, требующих субъективной самоидентификации [30, 186]. Эти данные свидетельствуют в пользу более "телесной" сути такой перспективы, строящейся на основе репрезентации собственного тела в головном мозге [63]. Сравнение областей активации при наблюдении изображений конечностей от первого и третьего лица [165] показало две области, которые активировались только в положении от первого лица: левая постцентральная извилина, что является подтверждением визуально-тактильной интеграции, происходящей в данной области, а также правая дорсолатеральная префронтальная кора, при поражении которой наблюдается непроизвольная имитация наблюдаемых действий (эхопраксии) [48].
Еще одним из таких подходов является создание условий для как можно более точного выполнения пациентом парадигмы ПД. Mattar и Gribble в своей работе [127] показали, что предварительное наблюдение за выполнением движения третьим лицом улучшало результаты испытуемого, который вслед за тем выполнял аналогичное задание. Mulder в своем обзоре [132] описывает ряд феноменов, в основе которых лежит наблюдение за действием (action observation, AO). Ключевую роль в этих феноменах играет система зеркальных нейронов, которая активирует группы клеток непосредственно в двигательной коре, ответственных за выполнение наблюдаемого моторного акта, выступая в качестве «словаря» потенциально возможных моторных актов. Причем сходная активация происходит как при рассматривании объекта или действия с ним, так и при наблюдении выполнения действия с этим предметом третьим лицом [55, 158, 159, 165].
Авторы подчеркивают, что функция зеркальных нейронов состоит не просто в имитации, а в понимании значений «моторных событий», то есть действий, производимых другими. Эти работы послужили фундаментом для применения идеи активации зеркальных нейронов в клинической практике не только для терапии фантомных болей, но и для восстановления утраченных двигательных функций. В настоящее время имеется ограниченное число работ, освещающих данный принцип в качестве реабилитационной методики после повреждения центральной нервной системы. Так, первыми были Buccino и соавторы [32]: в работе с детьми, страдающими детским церебральным параличом и имеющими разную степень неврологического дефицита, показали эффективность регулярных тренировок на основе просмотра видеофрагментов с функционально значимыми действиями (игра с мячом, конструктором «Лего», письмо ручкой, поедание мороженого и т.п.), осуществляемыми третьим лицом. Всего было 15 видеофрагментов длительностью от 9 до 12 минут каждый, в контрольной группе видеоролики с моторными навыками были заменены на равные по длительности фрагменты развлекательного характера. Было получено уменьшение степени пареза по двигательным шкалам по сравнению с группой контроля. В исследовании Franceschini и соавторов [58] в качестве экспериментального вмешательства применялись видео-ролики 20 разных бытовых действий с участием одной или обеих рук (питье воды из стакана, открывание коробки и др.), снятых от первого лица. Пациенту ежедневно в течение 20 дней перед занятием лечебной физкультурой демонстрировался один ролик с одним из 20 действий длительностью 9 минут, поделенный на 3 отрезка по 3 минуты с постепенным увеличением сложности. После каждого отрезка выделялось две минуты для попытки выполнения продемонстрированного действия, таким образом длительность сессии достигала 15 минут, сессия проводилась двукратно в течение дня под супервизией эрготерапевта. Все действия были предметными и целеориентированными. По результатам теста "коробка и кубики" степень пареза уменьшилась как в основной, так и контрольной группе, без статистически значимой разницы между группами. Однако было показано, что динамика улучшения до статистически значимых значений была значительно выше в основной (экспериментальной) группе. В работе [102] практика наблюдения за движением была включена в реабилитационную программу пациентов, перенесших инсульт, в объеме 5 30-минутных сессий в течение четырехнедельного периода. Во второй экспериментальной группе были включены мысленные тренировки ПД в том же объеме. В обеих экспериментальных группах наблюдалось улучшение показателей двигательных шкал по сравнению с контрольной группой без преимущества одного из методов. В 2016 году Kim и соавторы показали сопоставимые результаты по улучшению двигательной функции руки у пациентов с постинсультным парезом в контрольной группе и основной группе, где в основную реабилитационную программу была включена методика ИМК-ФЭС, дополненная практикой наблюдения за движением руки [104]. В одну тренировочную сессию было включено 18 бытовых предметных действий в формате видео-роликов с последующим мысленным воспроизведением просмотренных манипуляций под контролем ИМК, всего 12 сессий по 30 минут. Исследований, в которых бы сочетались ИМК с экзоскелетом кисти и практика наблюдения за движением, ранее не проводилось. Очевидно, что такой подход требует выделения большого объема времени в рамках восстановительного лечения, что трудно достижимо в реалиях текущего положения вещей. Однако если рассмотреть данный тип интервенции с точки зрения феномена прайминга, концепта, который пришел из когнитивной психологии [16], то меньший объем вмешательства может быть достаточным, если применяется не изолированно, а, например, для фасилитации мысленных тренировок. Прайминг (от англ. - to prime - инструктировать заранее, натаскивать, давать установку и т.п.). подразумевает активацию имплицитной (непроизвольной) памяти, которая позволяет выполнять последующую задачу (перцептивную, мыслительную, мнемическую) точнее, с большей скоростью и т.п. При этом содержание предшествующего воздействия (так называемого прайма) не подразумевает совпадения с основным стимулом, а влияние его в глобальном понимании может быть не только позитивным, но и негативным, так как напрямую не отслеживается субъектом и относится к разряду непроизвольных. Таким образом, можно предположить. что наблюдаемое движение гипотетически может выступить в качестве подготовки, своеобразной матрицы для последующего процесса представления движений.
Нейропсихологическое обследование пациентов с постинсультным парезом руки
C целью изучения структуры когнитивного дефицита в исследуемой группе пациентов были проанализированы результаты использованных нейропсихологических методик в аспекте качественных ошибок (негативных симптомов), а также количественной оценки отдельных доменов и функций.
Первым этапом был произведен подсчет частоты встречаемости всех ошибок в каждой из методик, включенных в нейропсихологическое обследование. Затем ошибки были сгруппированы согласно концепции А.Р.Лурия о трех структурно-функциональных блоках мозга [11]: нейродинамические (I блок), зрительно-пространственные (II блок), регуляторные (III блок) - таблица 5.
Также негативные симптомы оценивались по степени выраженности следующим образом: 0 - нет нарушений, 1 - легкие, умеренные нарушения либо наблюдаемые компенсаторные приемы, 2 - выраженные нарушения. Затем суммировались, значение суммы делилось на общее число ошибок этого типа, и вычислялось среднее. Показатель доли ошибок данного типа соответственно принимал значения от 0 до 2. Такая необходимость унификации показателя была обусловлена разным числом негативных симптомов в группах (для I блока – 15 ошибок в разных пробах, II блока - 13, III блока - 28).
Выраженность негативных симптомов не зависела от пола пациентов, типа инсульта, пораженного полушария (при сравнении соответствующих подгрупп значимость критерия Манна-Уитни p 0,05), локализации постинсультного очага (значимость критерия Краскала-Уоллиса p 0,05).
Между величинами доли регуляторных ошибок и ошибок в зрительно-пространственной сфере была выявлена достоверная положительная корреляция умеренной силы (Rs=0,694, p 0,0001) - Рисунок 14.
Между величинами доли ошибок, относящихся к регуляторному блоку и зрительно-пространственной сфере, и баллом по МоСА тесту была выявлена достоверная отрицательная корреляция умеренной силы (Rs=-0,613, p=0,001 и Rs=-0,641, p 0,0001 соответственно).
Величины долей ошибок были сопоставлены с данными индекса Бартел и шкалы Рэнкина, отражающими степень инвалидизации и ограничение повседневной активности. Связь между выраженностью регуляторных и зрительно-пространственных нарушений со степенью инвалидизации пациентов достигла статистической значимости (таблица 7). При сравнении групп по величине долей ошибок было получено статистически значимое различие в регуляторной сфере: в группе прайминга данный вид ошибок встречался реже (критерий Манна-Уитни, p=0,029) – рисунок 15. Статистически значимых различий по выраженности зрительно-пространственных и нейродинамических нарушений в двух группах выявлено не было (критерий Манна-Уитни, p=0,260 и 0,507 соответственно) – рисунок 16 и 17.
Таким образом, наиболее часто (более чем у половины пациентов) встречались:
I. нейродинамические нарушения в виде микрографий, низкой эффективности заучивания, потери деталей при общей сохранности смысла запоминаемого рассказа;
II. структурно-топологические, метрические и проекционные ошибки в зрительно-пространственной сфере;
III. регуляторные нарушения в виде трудностей формирования и удержания программы, нарушения избирательности и снижения контроля при выполнении методик. Высокую чувствительность к выявлению микрографий продемонстрировала методика самостоятельного рисунка стола и куба. Структурно-топологические ошибки одинаково часто встречались в методиках фигура Тейлора и пять фигур, метрические ошибки с высокой частотой выявлялись с помощью методики немые часы, трудности формирования программы - в решении арифметических задач, трудности удержания программы - в пробе кулак-ребро-ладонь, такой параметр, как снижение контроля, проявлял себя в решении арифметических задач.
Регуляторная дисфункция пропорциональна нарушениям в зрительно-пространственной сфере, оба вида нарушений влияют на степень инвалидизации и зависимости от других людей в повседневной жизни. В группе ИМК регуляторные нарушения выражены больше, чем в группе прайминга. При подсчете общего балла по каждой методике (таблица 6) было выявлено, что в группе прайминга значение медианы выше в большинстве методик за исключением немых часов и пробы на кинетический праксис (кулак-ребро-ладонь), при этом различия достигали статистически значимого уровня только в реакции выбора (проба на регуляторный праксис) - критерий Манна-Уитни, p=0,023.
Сравнение характеристик выявляемых компонент у здоровых испытуемых и пациентов c постинсультным парезом руки
Основные характеристики значимых компонент приведены в таблице 15. У пациентов частота выделения компонент была ниже, чем у здоровых испытуемых.
Наиболее регулярно по всем сессиям выделялись компоненты 1 и 2. У здоровых испытуемых для этих компонент была характерна выраженная реакция десинхронизации, то есть подавление, сенсомоторного ритма при представлении контралатеральной руки. Степень подавления оценивалась отношением R1= Shand/Srest, где Shand и Srest - мощности ЭЭГ сигнала в альфа-диапазоне (8-13 Гц) при ПД и в покое соответственно. В гомологичной области ипсилатерального полушария при этом также наблюдалось подавление, но значительно менее выраженное. У пациентов характер изменений в соматосенсорных областях соответствовал таковым у здоровых, тем не менее степень реакции десинхронизации была меньше. В компонентах 3 и 4 у здоровых испытуемых наблюдалось небольшое подавление ритма, выраженное в равной степени при представлении обеих рук. У пациентов, напротив, происходила синхронизация ритмической активности в этих областях. Для компоненты 5 было характерно смещение плотности ритма в сторону бета-диапазона, а также отсутствие изменений в виде реакции подавления при выполнении ментальных команд у всех участников.
Проводилась оценка еще одного параметра – пика спектральной плотности. Выраженность пика оценивалась по отношению R2 = Sp/Sa-p, где Sp и Sa-p -спектральная мощность пика и спектральная мощность сигнала в альфа-диапазоне без пика соответственно. В таблице 15 приведены значения R2, усредненные по всем сессиям отдельно для здоровых испытуемых и пациентов. Компоненты 1-4 демонстрировали выраженный пик спектральной плотности в состоянии покоя, а при ПД уменьшалась как его выраженность, так и пиковая частота. Компонента 5 отличалась наименьшей выраженностью данного показателя у всех испытуемых. В среднем выраженность пика была наибольшей для компонент 1, 2 и 3 у здоровых испытуемых, уменьшалась при большем подавлении мю-ритма. У пациентов выраженность пиков значительно меньше коррелировала с выполняемой ментальной задачей. В таблице 15 также приведены значения частот, соответствующих среднему значению максимальной спектральной плотности в альфа-диапазоне по всем сессиям отдельно для здоровых и пациентов. В целом, преобладали частоты, относящиеся к низкочастотному альфа-диапазону (менее 10 Гц). Высокочастотный альфа-диапазон наблюдался только в состоянии покоя у здоровых участников, при ПД смещался в сторону меньших частот [202].