Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. История изучения украшений рук V–XV вв. с территории Пермского Предуралья 19
1.1. История изучения средневековых украшений рук со средневековых памятников Пермского Предуралья 19
1.2. Источники исследования 40
Глава 2. Классификация украшений рук 55
2.1. Классификация перстней 59
2.2. Классификация браслетов 104
Глава 3. Хронологические группы комплексов с украшениями рук 142
3.1. Хронологические группы перстней 144
3.2. Хронологические группы браслетов 156
Глава 4. Техника изготовления 170
4.1. Состав металла украшений рук 170
4.2. Поверхностное (визуальное) изучение особенностей изготовления украшений рук 182
4.3. Металлографический анализ средневековых украшений рук 192
4.4. Возможность существования бронзолитейного и ювелирного ремесла на территории Пермского Предуралья 206
Глава 5. Этнокультурные контакты населения Пермского Предуралья в эпоху средневековья на примере украшений рук 226
Глава 6. Функции и способы ношения украшения рук 240
Заключение 251
Список источников и литературы 261
Список сокращений 293
Словарь терминов 294
Список иллюстраций 297
Список таблиц 315
- История изучения средневековых украшений рук со средневековых памятников Пермского Предуралья
- Классификация браслетов
- Поверхностное (визуальное) изучение особенностей изготовления украшений рук
- Функции и способы ношения украшения рук
История изучения средневековых украшений рук со средневековых памятников Пермского Предуралья
Костюм занимает особое место в материальной культуре древнего населения. Он формируется у каждого этноса на протяжении длительного времени и отражает особенности природно-географической среды, социально-экономическое развитие и мировоззренческие представления. [Крыласова, 2001. С. 3–4]. Костюм — это более широкое понятие, чем одежда, и под ним подразумевается «определенная образно-художественная система частей одежды и обуви, характеризующая индивидуальность человека или общественную группу людей». Костюм включает в себя прическу, головной убор, одежду, обувь, украшения, перчатки, грим и татуировки. Этот набор позволяет рассматривать его как некий «ритуал, объект выражения большинства, акт узнавания, знакомства» [Козлова, 1988. С. 10]. Уже с первого взгляда можно получить предварительную информацию о человеке: о его социальном статусе, семейном положении (у девушек), этническом происхождении и др. К тому же костюм обладает «эмоциональной и эстетической выразительностью» [Козлова, 1988. С. 12], что разделяет его на повседневный, ритуальный и праздничный.
Украшения в целом комплексе или их отдельные категории являются наиболее информативным источником при реконструкции костюма, поскольку, во-первых, выступают как социальный и этнический маркер, дают возможность проследить этнокультурные контакты, во-вторых, имеет лучшую сохранность, чем одежда. Их детальное изучение является особенно актуальным для тех территорий, где органический материал имеет плохую сохранность и других источников для реконструкции костюма не имеется (например, письменных или изобразительных).
Ювелирные украшения можно разделить на несколько категорий: головные, шейно-нагрудные, поясные, украшения рук.
Первая попытка систематизировать украшения была сделана А.А. Спицыным в работе «Древности Камской чуди по коллекции Теплоуховых». Изделия были разделены на хронологические группы с VIII по XIV вв. В качестве основного атрибутивного признака выступает техника изготовления с учетом датировки аналогичных изделий из Древней Руси, Волжской Булгарии, Поволжья. А.А. Спицын отметил, что для VIII–IX вв. наиболее характерны украшения с зооформорфными изображениями. С IX в. начинает применяться техника зерни и скани, получившая широкое распространение в X в. В XI в. популярным становится орнамент в виде елочки, образованный из двух перевитых веревочек; на смену ему в конце XI–XII вв. пришла перевитая проволока в сочетании с зернью.
А.А. Спицын обращал внимание на то, что среди обнаруженных изделий можно выделить импортные вещи. Так, в VIII–IX вв. попадали вещи из южных степей, в X–XII вв. отмечалось влияние Волжской Булгарии (преимущественно это лунницы, перстни, серьги), в XI–XIV вв. получили распространение древнерусские изделия, в XIII–XIV вв. — еще и мордовские [Спицын, 1902. С. 28–44]. Вероятно, говоря о мордовских вещах, А.А. Спицын имел в виду золотоордынские вещи, поскольку территория, занимаемая мордвой, входила в состав Золотой Орды и, соответственно, находилась под ее влиянием.
Следующим исследователем, обратившимся к изучению украшений и техники их изготовления, стал М.В. Талицкий. В 1951 г. посмертно вышла его статья «Верхнее Прикамье в X–XIV вв.», в которой опубликованы в том числе материалы раскопок опорного средневекового памятника Пермского Предуралья — Роданова городища. М.В. Талицкий выделил характерные украшения для этого периода: пронизки со вздутиями, поясной набор, арочные, якорьковые, биякорьковые, коньковые, умбоновидные и колесовидные подвески. Среди анализируемых материалов отсутствуют украшения рук. Возможно, автор, ввиду их немногочисленности, решил не рассматривать данную категорию изделий, или, поскольку статья была опубликована посмертно, работа носила незаконченный характер.
Исследователь обращал внимание на технику изготовления и предполагал возможность существования местного бронзолитейного центра. К основной технике изготовления он отнес литье, наряду с которым в XII–XIII вв. получила распространение техника филиграни. Отдельные детали изделия (проволока, зернь и др.) спаивались, а затем заливались оловом, что придавало украшению вид «монолитности». Подтверждают местное изготовление части украшений находки литейных форм, тиглей, ложек-льячек. М.В. Талицкий отмечал и присутствие импортных изделий на территории Пермского Предуралья, которые преимущественно попадали из Волжской Булгарии. Автор статьи не исключал возможности изготовления местными мастерами однотипных вещей в подражание булгарским [Талицкий, 1951. С. 51–58].
В 1952 г. вышла монография А.П. Смирнова «Очерки древней и средневековой истории народов Среднего Поволжья и Прикамья», где рассматриваются в том числе прикамские украшения X–XIV вв. Особое внимание автор уделил внешнему влиянию на территорию Прикамья, которое проявляется в появлении импортных украшений. В X–XII вв., как писал А.П. Смирнов, отмечается «сильная болгаризация края». В это же время появились древнерусские вещи (замкнутые лунницы, створчатые браслеты), которые в последующем стали копироваться местным населением [Смирнов, 1952. С. 209–212].
В.А. Оборин в кандидатской диссертации «Коми-пермяки в IX–XIV вв. (родановская культура)» и в последующих статьях выделял характерные украшения для этого периода: медальоны-коробочки, пряжки с головой медведя, умбоновидные, биякорьковые и якорьковые подвески. На основе анализа ювелирных изделий и других предметов материальной культуры В.А. Оборин сделал вывод о преемственности ломоватовской и родановской культур [Оборин, 1970. С. 20–23].
Долгое время вне поля зрения исследователей оставались раннесредневековые украшения. Большой вклад в их изучение внесла Р.Д. Голдина, результаты исследования которой были обобщены в монографии «Ломоватовская культура в Верхнем Прикамье». Ею предложена классификация височных украшений, гривен, бус, подвесок, пронизок, поясного набора, украшений рук, основанная в первую очередь на морфологических признаках. Все украшения, за исключением перстней и браслетов, были разделены на 4 хронологические группы: первая — V– VI вв., вторая — конец VI–VII вв., третья — конец VII–VIII вв., четвертая — конец VIII–IX вв. В результате прослеживается эволюция поясной гарнитуры и шумящих украшений, которые становятся весьма вариативными на последнем этапе ломоватовской культуры [Голдина, 1985. С. 34–55].
В 1989 г. вышла совместная работа Р.Д. Голдиной и В.А. Кананина «Средневековые памятники верховьев Камы». В исследовании представлена узкая датировка по векам для наиболее типичных украшений памятников верховья Камы VI–XIV вв. [Голдина, Кананина, 1989. Рис. 67–73].
Следующее фундаментальное исследование — монография А.М. Белавина «Камский торговый путь», в которой украшения рассматриваются в свете этнокультурных контактов населения Пермского Предуралья с соседними территориями. Автор исследования пришел к выводу о том, что в VII–IX вв. установились контакты с южными степями, Востоком, при этом сохранялась связь с Зауральем. Уже в этот период в Пермское Предуралье начало проникать сасанидское серебро. В X–XIII вв. основным торговым партнером населения рассматриваемой территории стала Волжская Булгария, и со временем Предуралье попало под ее влияние. По мнению А.М. Белавина, украшения из серебра, найденные на памятниках Пермского Предуралья, относятся к булгарским товарам, которые поступали в обмен на пушнину. После падения Волжской Булгарии в Пермское Предуралье в XIII–XIV вв. начали в большом количестве поступать древнерусские изделия и вещи поволжско-прибалтийско-финского типа. Из Руси привозились бронзовые и оловянно-свинцовые украшения массового производства [Белавин, 2000. С. 182–187].
Особое место в историографии пермских средневековых украшений занимает исследование Н.Б. Крыласовой «История прикамского костюма». Впервые изучены комплексы украшений в целом и выделены типичные наборы украшений мужского и женского костюма в разные периоды, также рассмотрен возможный вариант одежды. В работе представлена классификация украшений головы и волос, шейно-нагрудных, поясного набора. Наиболее распространенный тип женского костюма (тип 1) формируется к концу VII в. и выходит из употребления лишь в X–XI вв., когда в костюме начинают появляться украшения «булгарского типа». Основными женскими украшениями были шейно-нагрудные и накосники. Мужской костюм не претерпевает со временем каких-то особых изменений, и неотъемлемой его частью выступает поясная гарнитура. Мужской костюм населения Пермского Предуралья, в отличие от женского, весьма универсальный и мало чем отличается от соседних финно-угорских и тюркских [Крыласова, 2001. С. 203].
Классификация браслетов
В предлагаемую классификацию вошло 311 браслетов, найденных на средневековых памятниках Пермского Предуралья (рис. 83).
Браслеты были разделены на три отдела по общей форме изделия (по продольному сечению).
Отдел А. Дротовые
Всего 173 экземпляра: 142 экз. в удовлетворительном и 31 экз. во фрагментированном состоянии.
Браслеты по технологии изготовления представлены одним типом — литые, подтипы разделены по форме обруча (по поперечному сечению), варианты — по декору и дополнительным элементам на обруче.
Браслеты в основном отливались по восковой модели — орнаментированные или неорнаментированные, с уплощением на концах. При визуальном осмотре создается впечатление, что орнамент наносился при помощи специального орнаментира на мягкую заготовку, уплощения на концах вырезались ножом на восковой модели. После отливки изделия при предварительном нагреве сгибались в обруч. На месте сгиба заметны следы растяжения. Исключение составляют браслеты треугольного сечения, которые отливались в односторонней форме.
Подтип 1. Овальные в сечении (121 экз., рис. 84–87).
Вариант а: простые (63 экз., рис. 84/1-2; 85/1; Приложение Г, № 4, 5, 7, 13, 18, 30, 38, 39, 47, 51, 64, 66, 71, 77, 84, 88, 93, 105, 111, 120, 126, 137, 140, 141, 147, 169–171, 182, 185, 203–205, 207, 214, 215, 221–224, 228–232, 234–237, 239, 240, 247–255, 259, 260, 278).
Изделие представляет собой неорнаментированный овальный в сечении обруч с прямыми несходящимися или заходящими (детские браслеты) концами. Некоторые браслеты слегка приплюснуты. Основной материал — бронза.
Диаметр браслета варьируется от 39 до 65 мм, диаметр обруча — 3– 5 мм.
Браслеты обнаружены на Аверинском II, Агафоновском I, Агафоновском II, Баяновском, Деменковском, Запосельском, Каневском, Мало-Аниковском, Огурдинском, Плесинском, Пыштайнском, Рождественском, Степаново Плотбище, Телячий Брод, Урьинском могильниках, Анюшкар, Рождественском городищах.
Аналогичные изделия встречаются (рис. 86) на Бирском могильнике и Хусаиновских курганах Южного Урала [Мажитов, 1968, Табл. 14/2; Мажитов, 1981. Рис. 24/7], на раннебулгарских памятниках [Казаков, 1992. Рис. 62/6], в неволинской культуре [Голдина, 2012. С. 43], в Удмуртском Предуралье на Благодатском I городище, на Варнинском могильнике, Качкашурском I могильнике, Солдырском могильнике [Голдина, 1999. Рис. 135/16; Семенов, 1980. С. 33; Иванов, 1990. Рис. 5/42; Иванова, Куликов, 2000. Рис. 166–168], на Ликинском могильнике в Зауралье [Викторова, 2008. Рис. 47/а], у мордвы на Кошебеевском и Борковском могильниках [Альбом, 1941. Табл. VII/4, XXIII/3], у печенегов [Иванов, Крыласова, 2006. С. 28–29], на Белоозере [Голубева, 1973. Рис. 49/5], у волынян, радимичей [Седов, 1982. Табл. XXVI/4, XLVI/28], вятичей [Зайцева, Сарычева, 2011. С. 221], в Новгороде [Седова, 1981. С. 94].
Е.П. Казаков отмечает, что такие браслеты имеют широкое распространение в Европейской части России и широкую датировку [Казаков, 1992. С. 174], что обусловлено простотой их формы и техники изготовления.
На территории Пермского Предуралья такие браслеты датируются VIII–XI вв. (по дискриминантному анализу; первоначальная датировка — VIII–XIV вв.).
Вариант б: с уплощением на концах (19 экз., рис. 84/3; 85/2; Приложение Г, № 1–3, 8, 11, 12, 14, 15, 37, 46, 49, 75, 83, 174, 175, 183, 189, 208, 225).
Изделие представляет овальный в сечении обруч с уплощением на концах. Браслет имеет несходящиеся концы. На одном изделии на концах нанесены насечки. Основной материал — бронза.
Диаметр браслета варьируется от 50 до 68 мм, диаметр обруча — 3– 6 мм.
Браслеты обнаружены на Агафоновском II, Баяновском, Деменковском, Редикорском, Рождественском могильниках, Анюшкар, Рождественском городищах.
Аналогичные изделия встречаются (рис. 87) в Удмуртском Предуралье на Варнинском могильнике (в погребениях кон. VIII–X вв.) [Семенов, 1980. Табл. II/26], на Бирском могильнике Южного Урала (в поздней части) [Мажитов, 1968. Табл. 14/13], на раннебулгарских памятниках [Казаков, 1992. Рис. 62/8], у мордвы на Кузьминском и Борковском могильниках [Альбом, 1941. Табл. XXIII/7].
Браслеты датируются концом VIII–XI вв.
Вариант в: с кружковым орнаментом (13 экз., рис. 84/4; 85/3; Приложение Г, № 20, 21, 35, 62, 70, 73, 95, 133, 173, 219, 263, 266, 270, 271).
Изделие представляет собой овальный в сечении обруч, имеющий по всей площади кружковый орнамент, который образует три ряда. Браслет имеет несходящиеся концы. Основной материал – бронза.
Диаметр браслета варьируется от 55 до 68 мм, диаметр обруча — 5– 7 мм.
Браслеты обнаружены на Баяновском, Запосельском, Плесинском, Рождественском, Степаново Плотбище, Телячий Брод могильниках.
Аналогичные изделия встречаются (рис. 87) в Лагеревских курганах IX–X в. Южного Урала [Мажитов, 1981. Рис. 44/8].
Браслеты могут быть датированы X в.
Вариант г: с кружковым орнаментом и уплощением на концах (5 экз., рис. 84/5; 85/4; Приложение Г, № 55, 233, 288, 297, 299).
Изделие представляет собой овальный в сечении обруч с уплощением на концах, украшенный по всей площади кружковым орнаментом в три ряда. Браслет имеет несходящиеся концы. Основной материал — бронза.
Диаметр браслета варьируется от 57 до 60 мм, диаметр обруча — 4 мм.
Браслеты обнаружены на Агафоновском II, Баяновском могильниках (рис. 87) и могут быть датированы X в.
Вариант д: с отогнутыми концами (2 экз., рис. 84/6; 85/5; Приложение Г, № 107, 142).
Изделие является овальным в сечении обручем с отогнутыми во внешнюю сторону концами. Браслет может иметь несходящиеся или заходящие концы. Основной материал – бронза.
Диаметр браслета варьируется от 35 до 45 мм, диаметр обруча — 3 мм.
Браслеты обнаружены на Каневском, Пыштайнском могильниках.
Подобные изделия встречаются (рис. 87) в Новгороде в слое XI – нач. XII в. Но браслеты из Пермского Предуралья имеют более раннюю датировку — IX–X вв., исходя из датировки памятников.
Вариант е: с приостренными концами (9 экз., рис. 84/7; 85/6; Приложение Г, № 6, 72, 91, 99, 172, 199, 226, 227, 264).
Изделие представляет собой овальный в сечении обруч с приостренными концами. Браслет имеет несходящиеся концы. Основной материал — бронза.
Диаметр браслета варьируется от 49 до 67 мм, диаметр обруча — 3– 4 мм.
Браслеты обнаружены на Агафоновском II, Баяновском, Рождественском, Степаново Плотбище могильниках, Дойкарском, Саламатовском I городищах, происходят из коллекции Теплоуховых (Горт-Кушет).
Аналогичные изделия встречаются (рис. 87) на раннебулгарских памятниках [Казаков, 1992. Рис. 62/12], в Удмуртском Предуралье на Варнинском могильнике, на памятниках бассейна р. Чепцы IX-XIII в. [Семенов, 1980. С. 33], в Зауралье на Ликинском могильнике [Викторова, 2008. Рис. 47/б], на памятниках кинтусовского типа, в Прииртышье на памятниках усть-ишимской культуры [Финно-угры и балты, 1987. Табл. LXXXII/30, XCI/20], в Новгороде в слое X–XIV вв. [Седова, 1981. С. 94].
Браслеты из Пермского Предуралья могут датироваться по аналогиям и сопутствующему материалу X–XI вв.
Поверхностное (визуальное) изучение особенностей изготовления украшений рук
Поверхностный (визуальный) осмотр ювелирных украшений предполагает изучение следов воздействия, дефектов, недоработки, качества изделий, то есть особенности поверхности изделия. В целом данный метод позволяет наметить технику изготовления рассматриваемых украшений [Дегтярева, 2006. С. 117].
Под техникой понимается «совокупность приемов, способов, методов, инструментов, оборудования, культуры труда, применяемых в каком-то деле, передаваемых из рук в руки от поколения к поколению». Термин «технология» не подходит для археологического материала, так как он подразумевает «последовательные действия с соблюдением точной рецептуры приготовления, применения и обработки материалов» [Минасян, 2014. С. 43].
В ходе исследования визуальное изучение поверхности изделий проводилось на 503 украшениях рук: 243 перстнях и 260 браслетах. Техника изготовления остальных изделий (96 экз.) была определена по однотипным вещам или по описанию в публикациях или отчетах. Украшения не были осмотрены ввиду их недоступности.
В ювелирном деле техники изготовления изделий делятся на формообразующие и декоративные. К формообразующим техникам, которые применяли при изготовлении украшений рук, можно отнести литье, ковку, вырезание по шаблону, волочение, витье, торсирование и тордирование.
Наиболее часто применялась техника литья. Существует несколько способов литья: в одно- или двустороннюю форму, по восковой модели, «навыплеск». Первыми двумя способами изготавливались украшения рук.
Восковая модель могла применяться не только как выплавляемая, но и как матрица для создания двусторонних глиняных форм. Воск более пластичен и удобен для вырезания мелких деталей. После того как модель была готова, она отпечатывалась в мокрой глине, которую затем высушивали и обжигали [Bhler, 2006. С. 176].
Признаки литых изделий, полученных разными способами, были выделены Б.А. Рыбаковым:
— изделия, отлитые в жесткую форму: следы литейных швов, преимущественно плоская форма предмета, плавный переход от основной части к орнаменту, выступающие рельефные части в поперечном сечении толще в основании и к концу, газовые пороки при литье в одностороннюю форму;
— изделия, изготовленные по глиняному оттиску: нечеткость орнамента, наличие бугорков на поверхности, западины на оборотной стороне при больших выпуклостях на орнаменте;
— изделия, отлитые по восковой модели: высокое качество изделия и орнамента на нем, могут быть заметны следы пальцев мастера, которые остались на восковой модели. По такой технике преимущественно изготавливались объемные изделия [Рыбаков, 1948. С. 157–158].
Изделие после отливки подвергалось косметической обработке, направленной на удаление литников, дефектов литья, при помощи зубил, чеканов и напильников. Для получения равномерных матовых поверхностей могли использовать шлифовку мелкозернистым песком [Флеров, 1981. С. 133–134].
Техника литья изделий из цветного металла жителями Пермского Предуралья была освоена еще в V в. до н.э. – III в. н.э., когда стали изготавливать из бронзы и меди топоры, стрелы, ножи, крючки, украшения и др. О местном производстве свидетельствуют находки медистого песчаника, тиглей и льячек. Начиная со II в. до н.э. встречаются изделия культовой пластики — пермский звериный стиль, который достигает своего расцвета в VII–XI вв. [Бадер, Оборин, 1958. С. 101–102, 125]. Культовые предметы представлены как объемными изделиями, так и в виде плакеток. Первые изготавливались по восковой модели, вторые — путем литья в мягкую (деревянную или земляную) форму. Предметы II в. до н. э. – III в. н. э. практически не подвергались косметической обработке: лицевая поверхность не полировалась, заметны литниковые швы, орнамент размытый.
В VII–XI вв. для изготовления украшений (в первую очередь подвесок, привесок, зооморфных пронизок, пряжек) применялось литье по восковой модели. Для изготовления однотипных изделий (трубчатых пронизок, поясных накладок в VIII–XI вв., колечек-нашивок, привесок-лапок, привесок-шариков, поясных накладок в XI–XV вв.) и плоских подвесок VII–IX вв. использовались одно- или двусторонние литейные формы. С конца XI в. в Пермском Предуралье, как и в целом в финно-угорском мире, для изготовления шумящих украшений начали использовать наборную технику литья, когда отдельные части изделия и его декоративные элементы изготавливаются из отдельных восковых деталей. Детали после отливки укладывались на восковую пластину-основу и заливались металлом, что позволяло скрепить части изделия и вытопить лишний воск. Еще одна новая техника, однако не пользующаяся спросом, — отливка изделия по готовому оттиску. По такой технике иногда изготавливали основы биякорьковых, прямоугольных, арочных и круглых подвесок. По-прежнему сохраняло свою роль литье по восковой модели, которое использовали для изготовления полых объемных привесок [Вострокнутов, 2016. С. 160–167] и украшений рук.
Перстни из средневековых памятников Пермского Предуралья в большинстве своем изготавливались путем литья по восковой модели (рис. 20, 21). В местном производстве для такого типа украшений не использовались литейные формы, на что указывает отсутствие литниковых швов, полностью идентичных изделий (у однотипных вариантов имеются различия в нанесении декора, во внутреннем диаметре украшения, толщине шинки). Ввиду этого для рассматриваемой территории характерна неразъемная форма (щиток и шинка представляют цельное изделие) литых перстней.
Браслеты изготавливались по восковой модели, редко — в литейной форме (рис. 91) [Моряхина, 2015а; Моряхина, 2015б]. На памятниках Пермского Предуралья пока не обнаружено форм для браслетов, но по визуальным признакам на изделиях можно говорить о применении такого способа литья. Пластинчатые браслеты с округлым расширением на концах имеют впалую центральную часть, что бывает при литье в одностороннюю форму. Но данные изделия опять же неидентичные и, возможно, отливались в мягкой форме, которая при извлечении предмета повреждалась и была непригодна для дальнейшего использования. Вероятно, формы могли применяться для изготовления простых изделий — дротовых овальных в сечении и пластинчатых неорнаментированных браслетов.
Для изготовления украшений техника ковки начинает применяться пермскими мастерами с VII в.: для изготовления пластинчатых браслетов VII–XIII вв., калачевидных височных колец VIII–XI вв., подвесок-медальонов X–XI вв., перстней IX–XIII вв. В погребальном обряде ломоватовцев в VIII– XI вв. получают распространение погребальные маски, которые также изготавливались при помощи ковки [Белавин, Крыласова, 2008а. С. 47–51]. Кованые изделия были из сплава на основе меди, чаще из серебра.
Отличительная особенность формующей ковки – неравномерная толщина изделия на разных участках и наличие отпечатков на лицевой стороне от бойка молотка (хорошо заметны под увеличением) [Минасян, 2014. С. 249–250]. Так, например, у перстней различается толщина щитка и шинки, последние — толще. Для придания окончательной формы украшениям рук концы готового изделия загибались по форме руки или пальца.
При применении ковки изготавливались перстни с плоским щитком (преимущественно серебряные), пластинчатые браслеты с орнаментом и без.
Как отмечает К.А. Руденко по материалам Волжской Булгарии, для изготовления перстней использовались двусторонние молоточки с боем плоским-шаровидным или втянутым-уплощенным. За основу для изготовления перстня бралась тонкая пластина или дрот прямоугольного сечения [Руденко, 2015а. С. 60]. Таким способом изготавливались перстни, выполненные в подражание булгарским.
Функции и способы ношения украшения рук
Украшения являются неотъемлемой частью костюма и несут в себе те же функции, что и весь комплекс костюма – утилитарную, магическую, дифференцирующую, эстетическую [Моряхина, 2015е].
Выделить утилитарное назначение украшений рук практически невозможно. Можно лишь предположить, что в случае когда браслет был надет поверх рукава рубахи [Оборин, 1957. С. 234], то он придерживал рукав, позволяя его подтянуть при необходимости [Никитина, 2014. С. 30].
Средневековое население Пермского Предуралья обладало мифологизированным сознанием, люди верили в магические свойства окружающих предметов, в том числе украшений. Магическими функциями наделялись не только сами предметы, но и материал, из которого они были изготовлены. Средневековые украшения рук Пермского Предуралья были сделаны из металла, в частности из бронзы. В древности медь, а затем бронза, обеспечивала преимущество и служила гарантом превосходства над тем, кто ею не обладал [Бауло, 2004. С. 88].
Этнографические материалов дают представления о смысловой нагрузке украшений рук. Но мы можем только отталкиваться от этих данных, не перенося их на средневековое мировоззрение, поскольку в разные исторические периоды изделия могут наделять разными «смыслами».
Сама форма перстня — круг, замкнутое отверстие — несла в себе особые свойства: защиту от вредных, сверхъестественных существ, предотвращение порчи и болезни, способствовала зрению невидимых духов, отражала события будущего [Сидоров, 1997. С. 212].
С другой стороны, у многих народов женщина считалась нечистым существом, способным навредить окружающим, поэтому необходимо было оберегать не только саму женщину, но и от нее, например, скот. А.С. Сидоров отмечал, что у коми медное кольцо (здесь был важен и материал) женщины носили в качестве амулета: «рекомендуется доить корову, надевая на свой палец кольцо, чтобы корова не испортилась от дурного слова или дурной мысли» [Сидоров, 1997. С. 211]. У таджиков каждая женщина должна была обязательно носить кольцо, так как считалась, что у нее грязные руки, и пища, приготовленная женщиной, не носящей кольца, была «поганой» [Крыласова, Подосенова, 2008. С. 136].
У удмуртов охранительная функция перстней возрастала во время свадебного обряда, считалось, что особенно необходимо огородить молодых от злых сил [Русаева, 2012. С. 191–192].
Помимо этого, перстни применялись в обрядовой практике. Они использовались при гадании (гадания на суженого, предсказывание будущего, вызывали духов), в заговорах, так как считалось, что кольцо имеет очищающие свойства [Сидоров, 1997. С. 211; Шутова, 2001. С. 70; Пропп, 2000. С. 165]. Перстни надевали при совершении обрядовых действий на святилищах. В таких случаях мужчинам полагалась носить кольцо на указательном пальце правой руки, а женщинам – на среднем пальце левой руки [Шутова, 2001. С. 170–171].
В русских сказках перстень играет роль путеводителя, способствует перемещению в пространстве или же перевоплощению главного героя: «Только что Иван … надел перстень на руку, как тотчас обратился конем» [Пропп, 2000. С. 139–140]; «Из кольца появляются молодцы и уносят Ивана в иное царство», «Чудовище дает с собой перстень, и как только она его надевает, она оказывается в волшебном саду» [Пропп, 2000а. С. 108, 250]. Тем самым в сказках подчеркиваются магические свойства перстней.
Особую роль играли шумящие перстни и украшения рук с зооморфными изображениями. Металлический звон защищал от злых духов, болезней и других напастей. У удмуртов шумящие украшения использовались в сакрально-заклинательной практике в качестве талисманов, служили оберегами [Шутова, 2001. С. 160]. У современных буйских удмуртов Пермского края сохранились в традиционном костюме шумящие перстни с привесками в виде монеток [«Буйские удмурты» (Камва– экспедиция, 2008)].
В Пермском Предуралье встречаются браслеты с изображением головы медведя или змеи и перстни с изображением змей [Приложение Г, № 241, 256; Приложение В, № 97, 101, 190, 243, 256]. Эти животные в финно-угорской мифологии являются, соответственно, представителями среднего (мир животных и человека) и нижнего (подземный мир) яруса. Ношение этих образов имело определенную магическую цель. У обских угров ношение медвежьего образа обеспечивало удачу охотника. «На Вахе считали, что медведь «посылает» охотнику остальных зверей» [Бауло, 2004. С. 82].
А.В. Бауло отмечает, что у хантов некоторые существа подземного мира относились к священным животным (змеи, ящерицы, ящеры, черви). «Их боялись, старались не брать в руки, тем более не убивать. Поскольку они свободно проникали в землю в мир мертвых, то могли принести в дом несчастье. Уберечь жилище старались с помощью оберегов с изображением данных чудовищ» [Бауло, 2004. С. 84]. Таким образом, человек, надевший перстень с изображением змеи, мог огородить свое тело от проникновения злых духов.
Особый интерес представляет разломанный на несколько частей браслет, обнаруженный в столбовой яме конструкции жилища на Рождественском городище [Приложение Г, № 283]. Возможно, браслет был заложен с какой-то защитной, магической функцией, чтобы дом стоял долго и было благополучие у его жителей.
Стоит обратить внимание на орнамент, который наносился на украшения. Очень часто браслеты, иногда и перстни, украшались кружковым или циркульным орнаментом. Подобный орнамент получил широкое территориальное и хронологическое распространение и использовался для декорирования не только украшений, но и предметов быта, предметов гигиены. Семантика кружкового орнамента уходит глубоко в древность: в письменности Древнего Египта и Китая этот символ означал «солнце», в некоторых случаях «день». То же значение мы находим у народов Сибири по этнографическим данным [Грач, 1966. С. 28–32].
Дифференцирующая функция украшений позволяла определить социальный статус, этническую принадлежность, половозрастные группы.
Социальная дифференциация не предполагает имущественную дифференциацию, поэтому количество инвентаря в погребении не свидетельствует о социальном расслоении [Сидоров, 1993. С. 17–18]. Необходимо рассматривать в комплексе погребальный инвентарь и роль артефактов в средневековом мире.
В данном случае мы рассматриваем не в целом социальную дифференциацию, а ценность одной категории вещей — украшений рук. Поэтому следует обратиться к понятию «социальная вещь» и ее критериям.
«Социальная вещь — это вещь или предмет, приобретаемый не в целях хозяйственных, бытовых и жизненно важных нужд, а чтобы подчеркнуть благосостояние, социальное положение владельца. Человек в определенной мере зависим от таких вещей, ему необходимо их преобразовывать для своего утверждения в обществе». Ф. С. Татауровым были выделены критерии статусности:
— необходимость для поддержания статуса, имеет опосредованное хозяйственное значение;
— вещи изготовлены из драгоценных материалов;
— отношение к вещи общества или государства, когда в определенный период времени под влиянием моды или политики государства тот или иной предмет приобретает особое значение [Татауров, 2014. С. 666–668.]
В раннесредневековых могильниках украшения рук, как правило, встречаются в погребениях с наибольшим количеством инвентаря. Возможно, в то время в целом украшения рук считались атрибутами высокого положения.