Содержание к диссертации
Введение
1. Симметрия андроновских орнаментов 26
1.1. Элементы и типы симметрии 26
1.2. Симметрометрия орнаментальных комплексов 32
2. Двумерные континуумы в андроновскои орнаментике 47
2.1. Типология орнаментальных континуумов 47
2.2. К-метрия орнаментальных комплексов
3. Динамика орнаментов как культуроразделяющий признак 71
4. Об одном инварианте зонирования андроновских орнаментов 84
5. Явление латентносте в орнаментике . 96
Заключение 105
Источники 115
Литература
- Элементы и типы симметрии
- Симметрометрия орнаментальных комплексов
- К-метрия орнаментальных комплексов
- Явление латентносте в орнаментике
Элементы и типы симметрии
При подсчете процентов содержания типов симметрии бралась вся совокупность бордюров в комплексе, то есть учитывались бордюры с сосудов всех форм (горшков, горшечно-баночных, банок и других более редких форм). Выдерживая этот принцип, мы столкнулись, однако, с одной тонкостью. Дело в том, что в алакульских композициях из памятников западных регионов (в нашем случае это тобольские памятники) существует (правда, только на горшках) пробел, неорнаментированная полоса (см. главу 4). Для сравнения, на алакульских горшках Центрального Казахстана соответствующая зона заполнена бордюром. Следовательно, западные орнаментальные композиции менее насыщенны бордюрами . Тем не менее, симметрограммы обоих регионов одинаковы. Это значит, что типы симметрии на западе распределяются в тех же пропорциях, но в меньшем пространстве реализации. Это наводит на мысль, что такое сложное понятие как симметрия, на определенном уровне осмысления, но, тем не менее, в законченном виде, было известно андроновцам. Более того, определенная пропорциональность использования типов симметрии была каким-то образом конституирована по всей огромной алакульской территории (?!). Можно, конечно, возразить, что наблюдаемый эффект может быть отражением чисто биологического фактора - особенностей физиологии восприятия. Но в этом случае, подобная пропорциональность была бы присуща всем человеческим группам, а тот факт, что федоровцы использовали совершенно иной, но не менее стабильный канон, заставляет думать, что мы все же имеем дело с этнокультурным феноменом.
Надо сказать , что статистика по семи симметрическим таксонам первоначально была проведена по традиционной турнирной схеме с вычислением суммарного процентного сходства между всеми анализируемыми орнаментальными комплексами, включая и алакульские, и федоровские. Полученные результаты отчасти были удовлетворительными, но в целом, если не обескураживающими, то, по крайней мере, парадоксальными. Так например, сопоставление лисаковского и майтанского комплексов дало 47,9 % сходства и это можно было бы считать допустимым, учитывая, что первый находится на р.Тобол ,а второй в Центральном Казахстане. Но совершенно странным показался тот факт , что сходство между алакульским комплексом того же лисаковского могильника и федоровским из могильника Подтурино составило 48,3 %, что естественно, вызвало сомнение относительно не только эффективности, но и работоспособности в целом симметрической таксономии. Однако найденный метод визуализации данных в виде симметрограмм , давших возможность сравнивать не усредненные числа , а особенности форм, снял вопрос о неэффективности симметрических таксонов : «похожие» комплексы были логично разведены по своим нишам).
Несхожесть алакульских и федоровских орнаментальных комплексов на уровне симметрических структур может быть не столь очевидной, если предположить единство этих орнаментик в некоем гомологическом ряде, когда полярность крайних оппозиций нивелируется через постепенные метаморфозы, то есть путем эволюции. Для решения этой проблемы потребовались построения особого рода.
В уже стандартной системе координат выстраивались симметрограммы: одна вобрала в себя только максимальные показатели, а другая - только минимальные. Эта процедура была осуществлена отдельно для алакульских комплексов (Рис. 10) и отдельно для федоровских (Рис. 11). В результате были получены визуализированные двумерные пространства допустимых вариаций значений в алакульских и федоровских симметрограммах.
Наложение этих пространств друг на друга должно было выявить степень их сопряженности, а точнее некое общее пространство, в котором теоретически могли бы помещаться симметрограммы промежуточных, алакульско-федоровских комплексов. Результаты наложения оказались следующими.
По первому типу бордюрной симметрии процент совпадения равен 19%, по второму - 10%, по третьему - 86%, по четвертому - 4,5%, по пятому - 44%, по шестому - 4,7%), по седьмому - 13%.
Полученные интервалы совпадений позволили построить некое третье пространство вариаций (Рис. 12). Теоретически можно предположить, что в нем действительно могут помещаться симметрограммы - мезоморфы алакульско-федоровского облика, но это допущение можно считать чисто виртуальным, так как любая переходная фаза характерна множеством флюктуации и нестабильностью, что, естественно, предполагает гораздо более широкое пространство для вариаций, чем фазы устойчивых состояний. У нас же получилось пространство вариаций с чрезвычайно узкими возможностями и оно более напоминает мертвую зону между алакульскими и федоровскими комплексами, для которой каких-либо реальных соответствий вообще не существует.
Несмотря па все вышеизложенное, необходимо, все же, обратить внимание на орнаментальный комплекс могильника Амангельды, часто трактуемый как смешанный или, точнее говоря, синтетический алакульско-федоровский (амангельдинский тип)1. Симметрограмма этого комплекса (Рис. 8) несмотря на, в целом, алакульскую форму все же выглядит достаточно "напряженной" за счет чрезвычайно высокого показателя по пятому типу. И этот показатель даже более высок, чем в федоровских комплексах (20,5%). Однако, этот высокий процент образовался за счет очень высокой доли в амангельдинском комплексе так называемой "качалки". Бордюры этого типа, хотя и являются, бесспорно, воплощением пятого типа симметрии, тем не менее, не являются характерными не только для федоровской орнаментики , но и для андроновской орнаментальной традиции в целом. Если этот фактор удалить из общих подсчетов в ала-кульских комплексах, то по пятому типу бордюрной симметрии между пространствами вариаций алакуля и Федорова вообще не будет корреляции. Другими словами, симметрометрия не подтверждает смешанность амангель-динского комплекса.
Симметрометрия орнаментальных комплексов
Во втором возражении мы просто еще раз отметим, что сетчатость моделей континуумов не кажется абсолютно удачной. Надо все же помнить, что сетчатость основы восстанавливается только после нанесения орнамента, а не пребывает изначально. Не отмечено ни одного случая первоначальной разметки сосуда перед нанесением на него орнамента. Умозрительно андроновский художник четко представлял себе только общие векторы. Из этого следует, что так называемые "сетки" - это одни из возможных моделей орнаментального континуума — двумерного пространства с некими заданными свойствами .
Свойства андроновских орнаментальных континуумов, в принципе, определены: прямолинейность векторов плюс конечное число их направленностей. В целом можно говорить о существовании четырех типов андроновских континуумов и некоторого числа их подтипов, определяемых по ряду дополнительных индивидуальных признаков.
Первый и наиболее простой орнаментальный континуум (1К) представляет собой один недифференцированный плоский поток направленности. В этом пространстве могут существовать только орнаменты, составленные из одномерных однонаправленных линий. Этот тип состоит из трех подтипов (Рис. 15). Первый (1Ка) - это плоский поток направленности перпендикулярный горизонту. В этом пространстве возможны только орнаменты в виде горизонтальных рядов перпендикулярных отрезков.
Второй подтип (1Кб) отличается от первого скошенностью плоского потока. Здесь возможны орнаменты только в виде горизонтальных рядов
Третий подтип (1KB) - это плоский поток направленности ориентированный параллельно горизонту. Маркируют этот континуум орнаменты в виде замкнутых по окружности сосудов прямых одномерных линий, каннелюр или валиков.
Континуум второго типа (2К) является вариантом схемы СВ. Зотовой и состоит из двух взаимопересекающихся плоских потоков направленностей. Зона их пересечения и является собственно континуумом. При значительном разнообразии фигур, обусловленных этим пространством, все они могут быть расчленены на две группы прямых линий (из которых построены фигуры), параллельные двум потокам направленностей.
В этом типе (2К) реальное значение имеют четыре подтипа1 (Рис. 15).
Первый подтип (2Ка) образуется двумя взаимопересекающимеся потоками направленностей - горизонтальным и вертикальным. В зоне пересечения (собственно континуума) все орнаментальные фигуры в точках излома образуют прямые углы относительно горизонта и перпендикуляров.
Второй подтип (2Кб) образуется на пересечении горизонтального и наклонного потоков направленностей. В этом пространстве все образуемые в нем фигуры (аналогичные в 2Ка) приобретают горизонтально скошенный вид.
Третий подтип (2KB) морфологически аналогичен либо 2Ка, либо 2Кб, но развернут в пространстве таким образом, что линии орнаментов, построенные в данном континууме, образуют или равнобедренные конструкции, или орнаменты, основанные на этих конструкциях.
Четвертый подтип (2Кг) образован двумя плоскими потоками, пересекающимися под разными углами относительно горизонтали. В этом
Фактически их больше, но орнаментов, на них построенных, исчезакшіе мало и, кроме того, нет уверенности, что они существовали как осознанная «директива». Рис. 15. Модели двумерных континуумов и соответствующие им орнаментальные реплики. континууме возможны только горизонтальные асимметричные зигзаги либо в виде одномерной ломаной, либо в виде ломаной ленты.
Третий тип из двумерных континуумов, несмотря на очевидную большую сложность по сравнению с предыдущими, дает основания для изображения почти исключительно треугольников. Он состоит из трех взаимопересекающихся плоских потоков направленностей (ЗК). Монотонный репертуар фигур, изображаемых в этом пространстве, разнообразится за счет большой гомологической изменчивости самих треугольников. В принципе тот или иной вид треугольника представляет собой модель континуума в чистом виде, то есть любой треугольник — конфигурация пространства ЗК. Всего в данном континууме для андроновскои орнаментики значимы четыре подтипа (Рис. 15).
Первый подтип (ЗКа) выражен через равнобедренный треугольник (с вершиной равной или не равной 90). Второй подтип (3Кб) выражен через треугольник, одна из сторон которого параллельна линии горизонта, а одна из оставшихся двух либо перпендикулярна горизонту, либо наклонена от оставшейся третьей. Третий подтип (ЗКв) выражается через разносторонний треугольник, бедра которого наклонены друг к друг) под острым или тупым углами. Четвертый подтип (ЗКг) моделируется через равнобедренный треугольник, основание которого перпендикулярно горизонту.
Четвертый и последний тип двумерного орнаментального континуума можно еще назвать поликонтинуумом - в противовес одноконтинууму, двуконтинууму и триконтинууму. Дело в том, что в андроновскои орнаментике случаются орнаменты, которые построены при помощи не одного, а двух и даже более континуумов. Подобные, очень редкие "полимпсесты" зрительно очень выбиваются на фоне общей системности. Зачастую какой-нибудь четырех-, пяти-, или шестиконтинуум представляется единственной фигурой. Поэтому резонно было отнести все редкие континуумы, следующие за ЗК к одному ассоциированному поликонтинууму (ПК) без разделения его на подтипы.
Так же, как и бордюрные симметрии, двумерные континуумы характеризуют не орнаментальную композицию в целом, а ее отдельные структурные единицы - бордюры. То есть композиция в целом представляет собой комбинацию из некоторого числа типов бордюрной симметрии и некоторого числа типов и подтипов двумерных континуумов.
Статистика использования в андроновской орнаментике двумерных континуумов осуществлялась по той же схеме, что и статистика по типам симметрии. Источниковая база здесь и далее использовалась та же, что и в первой главе. Задача заключалась в выявлении закономерностей использования континуумов в алакульской и федоровской орнаментиках и сопоставлении этих закономерностей между собой.
На первом этапе была составлена таблица, в которую заносились проценты содержания подтипов (1Ка, 1Кб, 1KB, 2Ка, 2Кб, 2KB, 2КГ, ЗКа, 3Кб, ЗКв, ЗКг и ПК) по отношению к общему числу бордюров в орнаментальных сериях отдельных памятников (Рис. 16).
Для визуализации полученных результатов была выбрана та же методика, что и при построении симметрограмм. К-граммы выстраивались в системе координат, где на горизонтальной оси отмечались подтипы двумерных континуумов, а на вертикальной - проценты содержания этих подтипов в орнаментальном комплексе.
К-метрия орнаментальных комплексов
Приняв во внимание эти допуски, мы выстраиваем схемы видов зонирования в виде черных горизонтальных полос, символизирующих бордюры, нанесенных на контур условного горшка. Таких моделей (по терминологии А.В. Матвеева) видов зонирования выделено шестнадцать (Рис. 26). Нельзя сказать, что это число окончательное, но можно утверждать - любое из вновь открытых "недостающих звеньев" этого ряда количественно будет исчезающе мало.
Такая основа для классификации по видам зонирования может и представляет безусловный интерес для исследования андроновских орнаментальных комплексов. Однако может встать вопрос: являются ли эти виды собственно андроновскими, ведь многие из них характерны и для других культур. Другими словами, встает проблема возможности определения на основе выделенных видов собственно андроновского типа - инварианта.
Ключевой здесь стала отмеченная еще на заре исследований андроновских древностей одна весьма любопытная деталь.
Поначалу признак пустой зоны трактовался как алакульский и даже собственно алакульский (надо заметить, что и поныне эта точка зрения достаточно расхожа), однако в дальнейшем выяснилось, особенно после нахождения огромного количества алакульских памятников вплоть до Иртыша, что этот признак как будто не столь универсален. Сегодня можно уверенно заявлять, что в алакульских орнаментальных комплексах Центрального Казахстана, Прииртышья и значительной части Южного Казахстана и Средней Азии признак "пустой зоны" , как регулярное явление, отсутствует. Единичные находки здесь керамики с этим признаком (мог. Сангру - II, Акмола, Майган и нек. др.) только усиливают ощущение его чужеродности на этих территориях и могут рассматриваться только как редкий импорт (Табл. 28, 1 - 4).
Таким образом, рассматриваемый признак может считаться характерным для алакульскои орнаментики только на достаточно компактной территории Южного Зауралья (Южный Урал, р. Тобол, район Тургая и водораздел Тобола и Ишима) (Рис. 27).
Среднее Приишимье выделяется своей эклектичностью. В алакульских памятниках этого района (мог. Амангельды, Семипалатное, Аксайман, пос. Новоникольское - І) в достаточно больших долях представлены орнаментальные композиции как с пустой зоной {западный тип зонирования) , так и без таковой (восточный тип зонирования . Географическое расположение этого района придает ему характер мембраны между алакульскими популяциями Южного
К этому надо добавить, что существующая версия о продвижении алакульцев на восток (в том числе и в Центральный Казахстан) должна иметь иную базу доказательств, нежели чем недоказуемый факт эволюции "традиционной" ала-кульской орнаментики на новых территориях. Во всяком случае, относительно рассматриваемого признака можно сказать следующее. Рассуждая линейно, абсолютная значимость "пустой зоны" для западных алакульцев в новых условиях если и стала терять смысл, то, вероятно, это должно было происходить достаточно постепенно, но археологические исследования однозначно свидетельствуют, что орнаментальные композиции даже на раннеалакульском этапе (мог. Сатан , Нуртай2, Есенгельды, Шет - II, Шет - III3) выполнены исключительно по восточному типу зонирования.
Скорее всего, формирование композиционного канона в алакуль-ской орнаментике происходило уже после обособления ранних андроновцев еще на петровском этапе, о чем может свидетельствовать тот факт, что композиционный строй петровских орнаментов достаточно неустойчив.
Если смешанность алакульских памятников в Приишимье может быть объяснена достаточно обоснованно (географическая ситуация, конкретные ар 1 Чиндин А.Ю. Относительная хронология могильников эпохи развитой бронзы // Вопросы периодизации ар хеологических памятников Центрального и Северного Казахстана. Караганда, 1987.-С.39, рис. 1,1,2.
Карта районирования андроновских орнаментальных композиций (1 - по признаку "пустой зоны", 2 - по отсутствию таковой, 3 - районы смешения). хеологические наблюдения), то подобная эклектика в Семиречье, где регулярно встречаются композиции как "восточного", так и "западного" типа зонирования (мог. Арпа, Таутары)1 объяснений пока не находит. Этот географический район мог заселяться и заселялся алакульцами Центрального Казахстана (мог. Бийли-куль) , но путь проникновения сюда южноуральского канона можно вычертить только гипотетически. Если подобное проникновение действительно осуществлялось, то происходить оно могло, в принципе, только одним маршрутом: Южный Урал - Тургай - р. Сарысу - р. Чу - Семиречье, Южный Казахстан. Но археологических свидетельств подобного марша мы пока не имеем.
Итак, можно констатировать, что из шестнадцати видов зонирования ан-дроновских орнаментов можно сформировать два массива, маркируемые "западным" признаком - наличием пустой зоны в нижней части шейки и "восточным" - отсутствием подобной зоны. Поскольку речь идет не о любой части сосуда, а о совершенно определенной, можно утверждать, что независимо от того, заполнена эта зона орнаментом или нет, но она бесспорно для андроновцев особо значима. А это позволяет с известной смелостью предполагать, что, несмотря на явное зрительное различие в зонировании орнамента у западных и восточных алакульцев, единый признак алакульского зонирования существует и его можно сформулировать как бинарно-переменная маркировка особой зоны орнаментальной композиции в нижней части шейки горшка. Остается открытым вопрос, имеет ли к этому контексту какое-либо отношение федоровский орнаментальный комплекс и если имеет, то какое место он там занимает.
Явление латентносте в орнаментике
Критерии правильности и истинности созданных систем (восьмое требование) базируются, во-первых, на их соответствии не абстрактным ( в большей мере интуитивным), а реальным системам, коими у нас являются структуры реальных андроновских орнаментов, и, во-вторых, правильность систем поверяется, прежде всего, непротиворечивостью и полнотой результатов исследований. Последние условия подтверждаются, так как получаемые стандартные результаты не зависят от исследователя, точнее его субъективизма, интуиции, мнения и тому подобных факторов, почти неизбежно деформирующих результат под определенную гипотезу : это почти неустранимое свойство полисемич-ных аппаратов исследования, выражаемых в виде комплексов суждений.
Исходя из контекста настоящей работы, неизбежно возникает вопрос : если раз за разом обнаруживается пропасть несоответствий между алакульской и федоровской орнаментиками, то какие остаются основания считать их элементами одной культурной общности - андроновской Мы не обнаружили признаков подобного единства на уровне структурной организации, но синтаксис орнаментики это еще не вся орнаментика. За рамками настоящего исследования осталась морфология андроновской орнаментики. Возможно, и даже вероятнее всего, если андроновская общность все же существует, то базируется она на каких-то иных принципах : возможно на еще не обнаруженных структурных признаках, но скорее всего, на каких-то закономерностях морфологии фигур орнаментов.
В связи с этим, логично наметить план дальнейших исследований и высказать ряд соображений гипотетического характера, которые, возможно, дадут ключ к разгадке единства (или нет) андроновской орнаментики.
При создании таксономического пространства андроновских орнаментальных фигур предполагается использовать ряд следующих соображений ( наблюдений ).
Во-первых, типологию фигур можно выстраивать по признаку их п-мерности. Все фигуры андроновского репертуара могут быть подразделены на одномерные ( сплошные линии, отдельно стоящие отрезки линий ), двумерные (ромбы, треугольники и вообще любые, образованные замкнутым контуром ). Практически можно выделить группы нульмерных ( ряды или группы точек ) и трехмерных ( валики, каннелюры ), но нульмерные вряд ли играют заметную роль в андроновской орнаментике ( они очень малочисленны ), а трехмерные проблемны в том смысле, что не всегда ясно, являются ли они элементами декора, или составляющими форму сосудов (хотя, скорее всего, они являются и тем, и другим). В этой типологии, возможно, особое место займут ленточные фигуры ( меандры, «уточки», свастики и т.п. ). По нашим наблюдениям они, с одной стороны, есть замкнутые контуры, но, с другой стороны, они могут быть выражены в одномерной ипостаси ( без замкнутого контура ), что совершенно невозможно сделать с треугольниками и ромбами.
Во-вторых, имеет смысл обратить внимание на тот факт, что фигуры орнамента в бордюрном ряду могут быть сомкнутыми, разомкнутыми и недифференцированными в принципе ( например - меандр ).
В-третьих, фигуры андроновского орнамента могут подразделяться на простые и сложные ( составленные как из стандартных так и различных по форме фигур).
Следующий важный аспект морфологии можно назвать проблемой денотата ( вербально обозначаемого ). Во введении к настоящей работе мы уже вскользь затрагивали эту тему. Речь шла о бессистемности в порядке выбора названий отдельных фигур. Он диктуется, в основном, свободными ассоциациями. Подобный подход весьма ограничен в своих возможностях и это привело к тому, что большая группа фигур так и не «обзавелась» именами. Проблему мог бы решить общеупотребляемый каталог, пользуясь которым можно было бы просто ссылаться на некий числовой или буквенный индекс, но этот каталог должен быть не эклектическим собранием, а системой. К сожалению, это тоже проблема. Проблема, которая, как кажется, не вполне безнадежна.
Есть одно наблюдение автора этих строк, давшее некоторые любопытные результаты. Если ленточные фигуры (в частности ) представить себе не как ряд изолированных и самостоятельных морфем, а как мезоморфы единого метаморфоза, то их родственность можно доказать, как несомненную. Изменение формы ( через усложнение или редукцию ) может выглядеть как процесс постепенный и рядом стоящие фигуры могут отличаться друг от друга лишь слегка, но в результате на полярных концах этого метаморфоза оказываются фигуры решительно разные. Этот принцип гомологической симметрии возможно может оказаться тем ключом, при помощи которого можно будет открыть закон сопряженности алакульской и федоровской орнаментик. Пока нам не удалось вписать в общий метаморфозный ряд все фигуры андроновского орнаментального репертуара. Особняком здесь стоят группа треугольников (Рис.25), ромбы и сложносоставные фигуры. Но, во-первых, здесь можно попробовать применить механизмы «позитив-негативных» преобразований, а, во-вторых, возможно в этом нет особой необходимости, так как это многообразие механизмов метаморфоз может позволить выделит целый ряд таксонов, через которые будет осуществляться дифференцированный анализ.
Кроме этого, важными факторами могут стать такие важные наблюдения. Во-первых, кажется, становится ясно, что ромбы и ступенчатые фигуры, достаточно популярные в алакульской орнаментике, решительно нехарактерны для федоровской. Это важно не только относительно различения морфологических характеристик двух андроновских культур, но и относительно генезиса таких андроноидных культур как еловская, корчажкинская. То, что они рассматриваются как наследницы федоровцев, не вполне согласуется с тем фактом, что в орнаментике упомянутых андроноидных культур ромбические построения и фигуры являются излюбленными, а в федоровских орнаментах они практически отсутствуют.
Второе наблюдение относительно пристрастий андроновцев к определенным орнаментальным фигурам касается алакульцев.
В Южном Зауралье в алакульских композициях нередки так называемые «ковровые» орнаменты ( понятие нечеткое, но, в принципе, это тема редуцированной свастики, которая в «чистом виде» вообще редко встречается ). Возможно, это влияние федоровцев, поскольку факт их сосуществования с алакульцами здесь вроде уже не вызывает сомнений. Но те же федоровцы в эти же времена сосуществовали и с алакульцами Центрального Казахстана, у которых в орнаментике подобного влияния не отмечено. Складывается ощущение, что алакульцы Центрального Казахстана вообще избегали темы свастики ( по крайней мере в своей орнаментике ).
Вот, вкратце, основные, а, точнее сказать, некоторые аспекты дальнейшей работы по изучению андроновской орнаментики как системы. Среди них, как приоритетную, можно выделить задачу создания системного каталога, а точнее каталогов, в которых андроновская орнаментика должна быть представлена в различных таксономических измерениях. Хочется верить, что эта работа сможет стать вкладом в создание общего научного языка хотя бы для андронове-дов, и хотя бы относительно одной категории археологических источников.