Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Географические, геологические и хронологические рамки палеолита Северо-Западного Кавказа 25
1.1. География Северо-Западного Кавказа 25
1.2. Геологическое строение Северо-Западного Кавказа 27
1.3. Тектоника на Северо-Западном Кавказе 29
1.4. Геологическая история Северо-Западного Кавказа .29
1.5. Хронология палеолита Северо-Западного Кавказа .32
Глава 2. История изучения палеолита Северо-Западного Кавказа: результаты и проблемы 34
Глава 3. Ранний (нижний) палеолит Северо-Западного Кавказа .48
3.1. Олдованская технологическая стадия раннего палеолита .48
3.2. Олдованская стадия раннего палеолита Северо-Западного Кавказа 49
3.2.1. Раннепалеолитическая стоянка Богатыри/Синяя Балка .50
3.3. Ашельская технологическая стадия раннего палеолита 91
3.4. Ашельская стадия раннего палеолита Северо-Западного Кавказа .93
3.5. Итоги 110
Глава 4. Средний палеолит Северо-Западного Кавказа .111
4.1. Ахштырская пещерная стоянка в среднем палеолите Северо-Западного Кавказа 112
4.1.1. Датирование культуросодержащих отложений .128
4.1.2. Геоморфология пещеры 129
4.1.3. Стратиграфия памятника .129
4.1.4. Гранулометрический анализ 139
4.1.5. Минеральный состав отложений .140
4.1.6. Геохимия пещерных отложений 141
4.1.7. Палеомагнитный анализ пещерных отложений памятника 145
4.1.8. Фауна Ахштырской пещерной стоянки 147
4.1.9. Заполировка поверхности скалы 150
5.1.10. Палинология пещерных отложений памятника 151
4.1.10. Археологические данные Ахштырской пещерной стоянки 154
4.2. О наличии ашеля в Ахштырской пещерной стоянке 162
4.3. Ранняя стадия среднего палеолита Северо-Западного Кавказа 165
4.4. Поздняя стадия среднего палеолита Северо-Западного Кавказа 173
4.5. Итоги 196
Заключение 199
Список источников 206
Литература .209
Список сокращений .257
Список иллюстраций .258
Приложение. Таблицы .265
- Геологическая история Северо-Западного Кавказа
- Раннепалеолитическая стоянка Богатыри/Синяя Балка
- Ахштырская пещерная стоянка в среднем палеолите Северо-Западного Кавказа
- Поздняя стадия среднего палеолита Северо-Западного Кавказа
Геологическая история Северо-Западного Кавказа
Геологическая история Северо-Западного Кавказа, по мнению специалистов, является составной частью истории развития Большого Кавказа, но имеет при этом свои особенности (Кожевников и др., 1977; Лебедева, 1972; 1978; Несмеянов, 1999; Свиточ, 1987; Сухарев, Тарануха, 1979; Федоров, 1978;).
Наиболее полно данные геологии, геоморфологии, тектоники и палеогеографии были исследованы и приспособлены для изучения геоархеологии каменного века Северо-Западного Кавказа в работах С.А. Несмеянова (1986; 1992а; 1992б; 1993а; 1993б; 1994; 1999; Несмеянов, Голованова, 1988; Несмеянов, Кулаков, 2013; Несмеянов и др. 2008; Несмеянов и др., 2010).
В конце третичного периода и в эоплейстоцене Северо-Западный Кавказ составлял единое целое с другими сегментами мегасвода, проходя общие этапы орогенеза (рис. 5). В эоплейстоцене, в «апшеронское» и «гурийское» время, рельеф Северо-Западного Кавказа реконструируется геологами, как «область невысоких (до 0,1 км) пьедестальных равнин» и «палеоподнятий различной абсолютной высоты» (0,3 - 0,8 км) (рис. 6). Низкие горы, до 1,5 км высоты, начинались далеко на юго-востоке, примерно в районе южнее современного Сухума (Несмеянов, 1999, с. 142-148) (рис. 6). По современным гипотезам с севера эта область в эоплейстоцене отделялась от Северной Евразии обширной акваторией – апшеронским бассейном Каспия, с включением в него и территории современного Азовского моря (Федоров, 1978, с 142-144; Чепалыга и др. 2012; 2013; 2015а; 2015б). Но с юга, особенно с юго-востока Северно-Западный Кавказ был, в это время, легко доступен и притягателен своими условиями для жизни, сходными с природой далёкой прародины, и в чём-то даже лучшими. Поэтому первоначальное расселений Homo erectus до 45о северной широты не встречало глобальных препятствий и к началу плейстоцена наши предки добрались далеко на запад, до Тамани (Несмеянов, 1999, с. 142-148; Несмеянов и др., 2008; 2010; Несмеянов, Кулаков, 2013).
В раннем плейстоцене, в «бакинское» и «чаудинское» время «очень четко проявилась в виде уступа граница между Западным и Центральным сегментами мегасвода», которая и обусловила разные степени воздымания и преобразования рельефа. В это время рельеф Северо-Западный Кавказ, не так сильно как в Центральном и Восточном сегментах мегасвода, но стал заметно меняться: горы начали быстрее расти, а реки прорезать свои глубокие долины (Несмеянов, 1999, с. 142-148) (рис. 6). Тем не менее, древнейшие Homo достаточно активно обживали исследуемый регион, как, по всей видимости, потомки первой волны заселения, так и новые популяции гоминид, носители ашельской технологии расщепления (Несмеянов, 1986; 1999; Природа…, 1981).
В среднем плейстоцене «произошли основные плейстоценовые возды-мания» и «долины большинства рек оказались в целом сформированы» (рис. 7) (Несмеянов, 1999, с. 142-148). Сложные геологические условия оказали существенное негативное воздействие на способности адаптации древних людей в столь суровые времена. На Северо-Западном Кавказе практически отсутствуют собственно ашельские памятники. И лишь только в конце этого периода археологически фиксируется новый всплеск обживания этой территории в финале ашельской стадии раннего и в начале среднего палеолита (Муратов, Фриденберг, 1974; Муратов, Лилиенберг, 1978; Несмеянов, 1992а; 1999; Несмеянов, Голованова, 1988; Природа…, 1981).
В позднем плейстоцене геологические процессы замедляются и рельеф Северо-Западного Кавказа «становится весьма близким к современному» (Несмеянов, 1999, с. 142-148). Эти события очень благотворно повлияли на активное обживание региона Homo neanderthalensis и Homo sapiens в это время. Больше всего на этой территории оставили свои следы неандертальцы, популяции которых дожили здесь, по всей видимости, до весьма поздних времён и сосуществовали, вероятно, с первыми коллективами кроманьонцев, по крайней мере, в раннем валдае. Северо-Западный Кавказ можно рассматривать, наряду с горным Крымом, одним из неандертальских рефугиумов (Несмеянов, 1992б; 1993а; 1993б; 1999; Гричук и др., 1970; Природа…, 1969; Природа…, 1981).
Раннепалеолитическая стоянка Богатыри/Синяя Балка
Уникальный памятник археологии – раннепалеолитическая стоянка Богатыри, была открыта в 2002 г. сотрудниками Кубанской палеолитической экспедиции ИИМК РАН, совместно с германскими коллегами из Кельнского университета, под руководством профессора Г. Бозинского, при посещении всемирно известного палеонтологического местонахождения Синяя Балка (рис. 9-11) (Щелинский и др., 2003; Щелинский и др., 2004; Bosinski et al., 2003).
Палеонтологическое местонахождение Синяя Балка было обнаружено в 1912 г. геологом И.М. Губкиным. Он описал его, как «толщу с остатками Elasmotherium и Elephas», которую отнес к нижнему плейстоцену (Губкин, 1914). В настоящее время это местонахождение хорошо известно палеонтологам и геологам под названием «Синяя Балка». Эпонимом для него послужила небольшой овраг - Синяя балка, находящаяся в нескольких сотнях метров к западу от местонахождения.
В последующее время на местонахождении проводились многократные палеонтологические работы, в результате которых был получен большой остеологический материал. Как оказалось, кости принадлежали, в частности слонам, эласмотериям, лошадям, бобрам; имелись также отдельные зубы хищников. По материалам этого местонахождения А.А. Борисяк (1914) отнёс остатки эласмотерия к особому виду Elasmotherium caucasicum Boris. Е.И. Беляева (1925, 1933), изучавшая фауну Синей Балки и других мест Тамани, датировала её низами квартера и самой верхней частью плиоцена.
В 1935 г. местонахождение посетили палеонтолог В.И. Громов и геолог Г.Ф. Мирчинк, но нашли здесь только отдельные пластины зубов слонов. Тем не менее, позднее В.И Громов на основании, прежде всего предыдущих находок в Синей Балке обосновал выделение таманского фаунистического комплекса, который, по его мнению, был моложе хапровской фауны плиоцена, но древнее тираспольского фаунистического комплекса плейстоцена (Громов, I948).
В 1952-1954 гг. на палеонтологических местонахождениях Таманского полуострова, таких как Синяя Балка, Курган Цимбал (п. Сенной), Кучугуры и других, работал Н.К. Верещагин. Он обратил внимание на полную неупорядоченность, хаотическое залегание костей в конгломерате. Прежде всего, речь шла о костях и зубах крупных животных (слонах, носорогах). Как полагал Н.К. Верещагин, костеносная толща образовалась в результате «грязе-водяного потока», причём этот вал двигался с юга. Не исключается также, что отложение костей было связано с выбросом «грязе-водяного вулкана» (Верещагин, 1957, с. 13-16). Примечательно, что один из таких грязевых вулканов находится сейчас по соседству с памятниками, в долине Синей балки в 30 м от берега моря. В фауне местонахождения преобладали слоны и эласмотерии. По зубам были определены три вида слонов: южный слон (Elephas meridionalis Nesti, поздняя форма), степной слон (Е. trogontherii) и лесной слон (Е. antiquus Fals.j). Это в целом совпадает с более ранним выводом Е.И. Беляевой. Наряду с отмеченными животными, на местонахождении представлены лошади (Equus aff. siissenbomensis Wust.) и антилопы (Tragelaphini). Фауну местонахождения Н.К. Верещагин рассматривал в контексте единого таманского фаунистического комплекса, состоящего, примерно, из 22 форм млекопитающих, который он относил к верхнему плиоцену с наметившимся переходом к нижнему плейстоцену (Верещагин, 1957, с. 31-32, 67).
Несколько позднее на местонахождении Синяя Балка работала И.А. Дуброво. Она детально исследовала зубы слонов и пришла к выводу, что все они принадлежат одному виду слона — поздней форме южного слона (Archidiskodon meridionalis tamanensis Dubrovo). Палеонтологический комплекс местонахождения, по её мнению, не переотложен, не смешан и имеет одновозрастной состав. Сам костеносный слой был определён как "отложения грязевого потока, выполняющего овраг, заложенный в верхнеплиоценовых песках", который имел направление «с востока-северо-востока на запад-юго-запад». По мнению исследовательницы, наличие целых костей, зубов и особенно черепа с бивнями исключало дальний перенос и переотложение остатков млекопитающих (Дуброво, 1963, с. 94-95).
В 60-70-е годы выяснением геологической ситуации местонахождения занималась геолог Н.А. Лебедева. Она подтвердила, что кости приурочены к отложениям древнего оползня или селя, вложенным на высоте 40 м в толщу третичных песчано-глинистых пород. По наблюдениям Н.А. Лебедевой, костеносный слой имеет мощность 8-10 м и образован брекче-видной толщей, состоящей из серых и голубовато-серых грубозернистых, плохо сортированных глинистых и уплотнённых песков, насыщенных не-окатанными обломками и глыбами подстилающей породы. В нижней части слоя обломки и глыбы выполняют неровности и карманы коренного ложа. Местами слои перемяты и поставлены на голову. Порода косте-носного слоя заполнена многочисленными остатками крупных млекопитающих. Толща выполняет узкую древнюю ложбину, врезанную в коренные породы. Северный конец этой ложбины обрезан береговым обрывом и интенсивно разрушается морем. Южный конец уходит вглубь суши и был прослежен исследовательницей вместе с А.Б. Островским по высыпкам костей на поверхности на расстоянии 300-350 м. Костеносный слой перекрыт маломощными буровато-палевыми делювиальными суглинками, которые на соседних участках склона подстилаются зеленовато-серыми песчанистыми глинами с дробинами пиролюзита (Лебедева, 1978, с. 90).
В 1987-1988 гг. под руководством Э.А. Вангенгейм на местонахождении работала экспедиция Геологического института РАН. Сделанные в процессе работ наблюдения в целом совпадают с данными Н.К. Верещагина (1957), И.А. Дуброво (1963) и Н.А. Лебедевой (1978). В частности, было подтверждено, что отложения с костями заполняют древний овраг, образовавшийся в тёмно-серых и коричневых глинах, который протягивается на северо-восток почти поперёк береговой линии моря. В поперечном разрезе этого оврага видно, что он заполнен несортированным разно-зернистым серым плотным песком с большим количеством крупных костей млекопитающих и не окатанных обломков и глыб плотного мергеля. Кости распределяются неравномерно. Основное скопление их, как и гру-бообломочного материала, приурочено к осевой части заполнения. У бортов и на дне оврага отложения менее грубые и содержат лишь единичные кости с кусками глин, в которые врезан овраг. Было предположено, что первоначально в овраге находились обычные овражные отложения, а потом по его руслу прошёл грязекаменный поток, содержавший кости, и заполнил его почти целиком. Самая нижняя часть костеносных отложений прослежена на высоте 18 м, а верхняя их часть обнажается на поверхности, на высоте 26-27 м над уровнем моря (Вангенгейм и др., 1991, с. 44).
После тщательного осмотра обнажения отложений на местонахождении Синяя Балка в 2002 г., стало понятно, что литологический слой с костями и изделиями, судя по всему, залегает в смещённом виде, хотя признаков значительного переотложения его нет, а найденные каменные изделия не имеют следов переотложения. Стоянка была названа Богатыри, поскольку так называют это место – крупный мыс с находками костей, местные жители, ссылающиеся на легенду о сражавшихся и погибших здесь богатырях. Палеонтологическое местонахождение Синяя Балка, в его южной части, и открытая раннепалеолитическая стоянка Богатыри, по предварительным наблюдениям, полностью совпадают по площади распространения.
В 2003 г. Ахтанизовский отряд Кубанской палеолитической экспедиции ИИМК РАН произвёл первые разведочные работы на памятнике. Была произведена тщательная зачистка стенки обнажения костеносной толщи, произведённая работа неопровержимо показала, что каменные изделия древнего человека и остатки костей животных таманской фауны залегают совместно в щебнистой толщи (Кулаков Отчёт, 2003; Кулаков, Щелинский, 2004).
В 2004 г. Ахтанизовский отряд Кубанской палеолитической экспедиции ИИМК РАН произвел первые разведочные раскопки на памятнике. В месте основного скопления костей животных и наибольшего разрушения памятника, где в 2003 г. были зафиксированы каменные изделия, был заложен раскоп площадью 15 м2. Раскопки показали, что основная масса фаунистиче-ских остатков и артефактов приурочены к пескам и щебнистым отложениям.
Ахштырская пещерная стоянка в среднем палеолите Северо-Западного Кавказа
Ахштырская пещерная стоянка, пока, единственный стратифицированный многослойный памятник, содержащий индустрии ранней и поздней стадий среднего палеолита Причерноморского Кавказа (рис. 2; 64, 65).
Ахштырская пещерная стоянка, расположенная в Большой Казачеброд-ской пещере, один из самых известных и богатых археологический памятник Северо-Западного Кавказа (Сочи-Адлерское Причерноморье). Многолетние раскопки стоянки дали разнообразный и разновременный археологический материал, начиная со времени начала среднего палеолита вплоть до средневековья, а также многочисленные фаунистические остатки, данные по палео-флоре окрестностей пещеры и другие естественно научные данные важные для реконструкции среды обитания и жизнедеятельности древних пользователей пещеры.
Ахштырская пещерная стоянка выделяется среди других пещерных памятников Северо-Западного Кавказа еще и тем, что она раскопана и, в той или иной мере, изучена на очень большой площади для памятников этого типа. Общая площадь вскрытых культуросодержащих пещерных отложений превышает 120 м2 при мощности, местами, более 5 м.
За прошедшие годы и археология, и смежные естественнонаучные дисциплины развивались, менялись научные парадигмы, соответственно им изменялись цели, задачи и способы исследований, а главное, за эти годы сильно изменилась (в сторону повышения качества) методика изучения таких сложных объектов истории. Комплексность исследований памятников каменного века, начиная уже с процесса раскопок, является в настоящее время обязательным условием, обеспечивающим получение максимального количества информации: чем больше комплекс данных полученных в поле, тем полнее и достовернее будут наши реконструкции жизнедеятельности первобытных коллективов. Тогда как в 30-ые и начале 60-ых годов XX века такая комплексность исследований, по крайней мере, для Ахштыря, не применялась. И только начиная с середины 60-ых годов, непосредственное участие в раскопках стоянки стал принимать геолог М.Н. Грищенко. В конце 70-ых годов, при проведении раскопок памятника уже работал коллектив исследователей, где были и геолог, и палеоботаник, и палеозоолог, и другие специалисты-естественники. Так сложилось, что, начиная с 1999 г., Ахштырскую пещерную стоянку изучает новый коллектив исследователей. Длительный, с большими перерывами, процесс исследования памятника, смена ученых и породили, достаточно серьезную проблему сопоставления, состыковки и достоверной интерпретации данных, полученных не по единой методике.
Вторая проблема, родившаяся в процессе кабинетного изучения и интерпретации археологических данных, также заслуживает пристального внимания. На основании раскопок 30-х и начала 60-х годов XX века, общим местом в палеолитоведении Евразии стало мнение о присутствии в ахштырской коллекции каменных изделий «ручных рубил» и, возможном, наличии в культуросодержащих отложения пещеры уровней «ашельской эпохи». Список публикаций, утверждающих это со ссылкой друг на друга, насчитывает не один десяток наименований. Тогда как, при внимательном рассмотрении выводов С.Н. Замятнина (1961б, с. 116) и Е.А. Векиловой (Векилова, Грищенко, 1972, с. 50) , касающихся «ахштырского ашеля», становится ясным, что это проблема, требующая специального изучения.
Третья, наверное, самая серьезная, проблема в изучении и интерпретации Ахштырской пещерной стоянки – это удивительная минимальность полученных данных годных для проведения полномасштабного научного анализа, при достаточно большом объеме раскопанного участка памятника. В археологическом плане – мало данных для стратиграфического и планигра-фического обоснования выделения особой «зубчатой хостинской мустьер-ской культуры», которая и была придумана, главным образом, на основе ах-штырского каменного инвентаря. В плане палеозоологии изучение усложняется практически отсутствием данных по фауне мелких млекопитающих. В палеоботаническом плане изучение также чрезвычайно сложно из-за минимального количества пыльцевых зерен практических во всех образцах. Па-леомагнитное изучение культуросодержащих пещерных отложений тоже оказалось непростым в связи с почти «немотой» (в магнитном смысле) средней пачки слоев, в которых залегают основные среднепалеолитические уровни обитания. В области абсолютного датирования опять же самые интересные среднепалеолитические горизонты не попадают в границы наиболее разработанного радиоуглеродного метода датирования.
Ахштырская пещерная стоянка административно расположена на территории Молдовского сельского округа Адлерского района города Сочи (рис. 65-67). Географически памятник находится на территории Сочинского национального парка, в 15 км (по прямой) от берега Черного моря и в 11 км на северо-запад от сочинского аэропорта, приблизительно в 1 км на юго-восток от селения Казачий брод и в 1 км на восток от поселка Форелевого хозяйства (рис. 65-67). Памятник находится в Большой Казачебродской пещере (спелеологическое название). Последняя расположена на правом скалистом берегу р. Мзымта, в карстовом массиве Алек-Ахцу, называемого в данном месте «теснина Ахцу», в лесу, в 300 м вниз от дороги, ведущей на село Галицыно (старое Краснополянское шоссе) и в 400 м вверх от последних домов поселка Форелевого хозяйства и висячего моста через р. Мзымта (рис. 68-71). Прямо под пещерой в скале прорублен туннель нового Краснополянского шоссе (рис. 70; 71) (Кулаков, 2000; 2001).
Большая Казачебродская пещера, в которой находится Ахштырская пещерная стоянка, согласно "Кадастру карстовых полостей Западного Кавказа", по типу полости относится к "коррозионно – эрозионным пещерам – по-норам", которая образовалась "при частичном или полном очаговом инфлюа-ционном поглощении стока" р. Мзымта (Комплексные..., 1987, с. 48-55). Экспозиция полости восток – юго-восток, высота над уровнем р. Мзымта 95-97 м (восточный вход) – 100-102 м (южный вход) (рис. 68-70). Эта полость относится к пещерам галерейного типа, общая протяженность её более 150 м, ширина колеблется от 7 м в устьевой части, до 2 м в 1-ом и 2-ом залах и в самых узких местах коридоров (рис. 72). Пещера имеет два входа (рис. 70-72): южный «верхний», через который в настоящее время удобнее всего, спускаясь по скальному карнизу, проникнуть на памятник (рис. 69-71), и второй восточный «главный» вход, через который сейчас практически невозможно, без скалолазного оборудования, попасть в пещеру. Традиционно в Большой Казачебродской пещере выделяются следующие участки (рис. 72): светлая, сухая, очень удобная для обитания привходовая часть (рис. 72-74), главный коридор (рис. 72; 75), соседствующие 1-й и 2-й залы (рис. 76-79), темный коридор (рис. 80) и замыкающий самый высокий дальний зал (рис. 72; 81). Высоту сводов полости от скального дна, возможно, определить только на раскопанных участках (рис. 72). Так высота свода арки восточного главного входа в пещеру около 7 м (по капельной линии), около 5 м высота свода в раскопе 1999-2008 гг., в шурфе 01 от дна до потолка полости около 4 м, а в шурфе 02 не более 3 м. Самый высокий свод в дальнем зале – более 10 м, в этом месте потолок полости наиболее близко подходит к современной дневной поверхности склона над пещерой.
Большая Казачебродская пещера не одинока в этом месте. Весь карстовый массив Алек-Ахцу на данном участке пронизан системой разнообразных и разновеликих полостей, самая крупная и удобная из которых занята Ах-штырской пещерной стоянкой. В 100 метрах южнее, вниз по склону открывается достаточно крупной аркой Малая Казачебродская пещера (рис. 68; 69). Она также относится к галерейным полостям, имеет удобную и светлую при-входовую часть, но при этом общие размеры полости во всех измерениях в десятки раз меньше Большой Казачебродской пещеры. Тем не менее, и эта полость использовалась человеком в позднем каменном веке и в средневековье (Векилова, Отчет, 1962). Ниже Большой и Малой Казачебродских пещер в вертикальных скальных стенах правого борта ущелья видны отверстия полостей, но все они достаточно мелкие. Визуально самая крупная из них, расположенная непосредственно под южным входом в Большую Казачеброд-скую пещеру, в отвесной стене в метрах 12 ниже, была проверена при скало-лазных тренировках сочинских спасателей в 2001 г. В результате, при личном участии Е.Ю. Гири, была открыта новая пещера, которая оказалась совсем маленькой и пустой, передвигаться в ней возможно только на четвереньках и ползком. Почти на скальном дне пещерки была сделана единственная находка – обломок трубчатой птичьей кости.
Поздняя стадия среднего палеолита Северо-Западного Кавказа
Поздняя стадия среднего палеолита Северо-Западного Кавказа самый богатый материалами и самый изученный период этого региона. Данные, полученные при исследованиях стратифицированных памятников, как пещерных, так и открытых стоянок и местонахождений, стали базой для многих хронологических и культурно-исторических построений. Выделение локальных различий – «мустьерских культур» в среднем палеолите Кавказа, да и Восточной Европы впервые производилось, в том числе, и на материалах пещерных стоянок Северо-Западного Кавказа.
Первым предпринял попытку выделения локальных различий в среднем палеолите А.А. Формозов, который разделил мустье на две группы. На Кавказе это «мустье классическое» с единичными двустороннеобработанны-ми орудиями, на Русской равнине – «мустье с ашельской традицией» с большим количеством двустороннеобработанных форм. Внутри этих групп, имеющиеся различия между памятниками определяются степенью общего развития техники обработки камня и качеством местного сырья (Формозов, 1959; 1965; 1977). С этими положениями А.А. Формозова, с современными дополнениями и уточнениями, можно полностью согласиться. Да, бесспорно, все разнообразные индустрии среднего палеолита Закавказья и Южного Кавказа принципиально отличаются от «микокских индустрий» среднего палеолита Северного Кавказа, практически отсутствием бифасиальных изделий.
Интерес к интерпретации мустьерских каменных изделий усилился в 60-ые годы XX в., когда советские археологи стали внедрять культурно-исторический подход в изучение среднего палеолита – создавать «мустьер-ские археологические культуры», пытаясь перенести на наши территории разработки французских палеолитоведов, особенно Ф. Борда (Bordes, 1950; 1953). Но уже первые попытки выделения локальных вариантов в мустье вне территории Франции сразу показали сложность, а где-то даже невозможность, простого перенесения французских методик на другие территории. Тогда наши отечественные палеолитоведы стали адаптировать разработки Ф. Борда под местные индустрии, особенно ярко это проявилось при создании «особой хостинской зубчатой мустьерской культуры» в процессе изучения среднего палеолита Причерноморского Кавказа.
В.П. Любин, творчески переработав методику Ф. Борда по выделению «вариантов мустье» во Франции (Bordes, 1950; 1953; 1979), пошёл гораздо дальше, он первый в отечественном палеолитоведении создал «мустьерские археологические культуры» (Любин, 1965; 1970; 1971; 1972; 1977; 1981; 1984; 1989), которые «отражают по всей видимости, разные аспекты хозяйственной и социальной деятельности населения» (Любин, 1977, с. 190). На Северо-Западном Кавказе В.П. Любин выделил два локальных подразделения в Прикубанье «губскую культуру» «мустье типичного» с «леваллуазской техникой расщепления камня» и в Причерноморье «хостинскую культуру» «зубчатого мустье» с «леваллуазской техникой расщепления камня» (Любин, 1971; 1972; 1977; Неандертальцы …, 1994). Эти разработки В.П. Любина, с различными уточнениями и дополнениями, были приняты всеми археологами кавказоведами, в рамках выделенных «мустьерских культур» до сих пор проводятся многие исследования. Е.В. Беляева, наиболее полно проанализировав материалы 6 памятников «губской мустьерской культуры», пришла к выводам о «глубоком сходстве губских индустрий», правда она считает, что техника расщепления в культуре отщеповая, а «роль леваллуазской техники здесь весьма невелика». Исследователь относит «губское мустье» «к варианту мустье типичное» с «местными особенностями» (Беляева, 1999, с .188).
Л.В. Голованова и В.Б. Дороничев полностью восприняли схему В.П. Любина по выделению локальных различий в среднем палеолите Кавказа. В многочисленных публикациях они проработали практически все доступные биостратиграфические и археологические материалы, на основании которых наиболее полно на сегодняшний день обосновали выделение «археологических культур» – «локальных вариантов». Для Северо-Западного Кавказа никаких сомнений у этих исследователей не вызывает выделение «мустьерской зубчатой культуры» – «мустье хостинского типа» в Причерноморье. А вот в Прикубанье все вюрмские среднепалеолитические памятники, в отличие от схемы В.П. Любина, были объединены в «восточный микок СевероЗападного Кавказа» (Голованова, Дороничев, 2003а; 2003б; 2005; Голованова и др. 2006). Наглядным примером того, как новые археологические данные могут кардинально поменять взгляды исследователя, служит эволюция позиции Л.В. Головановой. Если в начале «губская мустьерская культура» ею рассматривалась в русле схемы В.П. Любина, как «типичное мустье» (Голованова, 1992), то после открытия и исследования Мезмайской пещерной стоянки, индустрии всех прикубанских среднепалеолитических памятников были пересмотрены и отнесены к «восточноевропейскому микоку» (Голованова, 1993; 1994б; 1995; 1998). По мнению Л.В. Головановой и В.Б. Дороничева индустрии этой группы памятников существуют на Северо-Западном Кавказе в течение всего раннего вюрма (валдая), «от конца стадии 5 до конца стадии 3» кислородно-изотопной шкалы, то есть «доживают вплоть до начала верхнего палеолита» (Голованова, Дороничев, 2003б, с 14). Главным отличием микокских индустрий является присутствие в орудийных наборах «бифа-сиальных» орудий, в первую очередь двусторонне обработанных изделий «кайльмессер группы» (Щелинский, Кулаков , 2005). Микокские индустрии на Северо-Западном Кавказе демонстрируют внутреннее развитие, проявляющееся, в частности в том, что «только в ранних микокских индустриях стоянки Ильская 1 и слоев 3-2В Мезмайской пещеры найдены лавролистные бифасиальные наконечники. Маленькие треугольные бифасы присутствуют во всех памятниках, но в ранних индустриях они встречаются чаще. Бифаси-альные скребла-ножи также многочисленны и разнообразны в ранних памятниках и редки в поздних». «Поздние микокские индустрии СевероЗападного Кавказа отличаются от ранних комплексов прежде всего меньшим процентом бифасиальных орудий». Микок Прикубанья имеет «аналогии во многих индустриях восточного микока Восточной и Центральной Европы» и Крыма (Голованова, Дороничев, 2003а; 2003б; 2005). Ещё одно яркое отличие прикубанского микока, по мнению исследователей, проявляется в том, что на «протяжении около 40000 лет на Северо-Западном Кавказе жили мустьер-ские охотники на стадных копытных животных. На раннем этапе можно говорить об определенной специализации в охоте на бизона» (Голованова, До-роничев, 2005, с. 45). Уникальным явлением стало то, что практически все стратифицированные находки Homo neanderthalensis на Северо-Западном Кавказе были сделаны в пещерных стоянках Прикубанья с микокскими ин-дустриями (Голованова, 1996; Голованова, Дороничев, 2005; Герасимова и др., 2007). Неандертальцы, бесспорно, были носителями микокских индустрии в этом регионе Евразии.
Вопросы происхождения микокских индустрий Северо-Западного Кавказа то же имеют своё развитие. Если в ранних работах Л.В. Голованова писала о «проникновении далеко в горы» «уже сформировавшейся мустьерской культуры» «восточноевропейского микока» (Голованова, 1994б). То в дальнейшем исследователь переходят на позиции автохтонного развития микока Северо-Западного Кавказа, солидаризируясь в этом с точкой зрения В.Е. Щелинского (Щелинский, 2005), считая, что «на Северном Кавказе микоку предшествуют позднеашельские индустрии с редкими бифасами и листовидными остриями» (Голованова, Дороничев, 2003б, с.14).
Автор диссертации разделяет точку зрения В.П. Любина, Е.В. Беляевой, Л.В. Головановой и В.Б. Дороничева на возможность выделения локальных проявлений – «вариабельность мустьерских индустрий» в поздней поре среднего палеолита Северо-Западного Кавказа, но при непременном условии, высказанном ещё А.А. Формозовым. Все локальные различия определяются не «культурными традициями», а, в первую очередь, «природной средой» (Формозов, 1977), конкретными условиями и возможностями адаптации к ним неандертальцев в данном регионе палеолитической ойкумены. Доказательством верности такой позиции явилась история с созданием и упразднением второй культуры поздней стадии среднего палеолита СевероЗападного Кавказа – «хостинской мустьерской зубчатой культуры».
Попробуем разобраться в том, что же не так с «хостинской культурой».