Содержание к диссертации
Введение
Глава I Археологическое изучение курганных могильников Северо-Восточного Причерноморья, Северо Западного Кавказа и районов Центрального Предкавказья XIII-XVIII вв. 18
Глава II Изучение погребального обряда адыгов эпохи средневековья - нового времени 51
Глава III Общая характеристика погребальных памятников второй половины XIII-XVIII вв. 145
Глава IV Характеристика погребального инвентаря (XIII-XVIII вв.) 189
Глава V Локальные варианты погребального обряда населения Северо-Восточного Причерноморья и Северо-Западного Кавказа второй половины XIII - XV вв. 256
5.1. Северо-Восточное Причерноморье 256
5.2. Западное Закубанье 293
5.3. Восточное Закубанье 306
Глава VI Локальные варианты погребального обряда адыгов второй половины XV-XVIII вв. 321
6.1. Северо-Восточное Причерноморье 321
6.2. Западное Закубанье 325
6.3. Восточное Закубанье 334
6.4. Верховья Кубани и Зеленчука 336
6.5. Пятигорье 345
6.6. Междуречье Малки и Уруха 366
6.7. Междуречье Уруха и Фортанги 388
Заключение 401
Эволюция религиозных представлений адыгов по данным погребального обряда 410
Архивные источники 419
Список сокращений 420
Источники и литература
Приложение 1
Том II
Археологичекские источники: каталог погребальных памятников XIII–XVIII вв.
Приложение 2 Иллюстрации
- Археологическое изучение курганных могильников Северо-Восточного Причерноморья, Северо Западного Кавказа и районов Центрального Предкавказья XIII-XVIII вв.
- Общая характеристика погребальных памятников второй половины XIII-XVIII вв.
- Западное Закубанье
- Междуречье Уруха и Фортанги
Археологическое изучение курганных могильников Северо-Восточного Причерноморья, Северо Западного Кавказа и районов Центрального Предкавказья XIII-XVIII вв.
Изучение погребальных памятников Закубанья и Северокавказского Причерноморья началось более 140 лет назад. Работами нескольких поколений исследователей выявлены и раскопаны многие сотни курганных могильников, в последнее время изучаются и грунтовые некрополи золотоордынского времени, накоплен внушительный массив археологического материала, позволяющий сегодня решать важнейшие проблемы истории народов и культур Северного Кавказа эпохи средневековья и нового времени, в том числе адыгов - одного из крупнейших этнических массивов.
История археологического изучения средневековых могильников адыгов отражает основные вехи и направления развития отечественной археологии. В ней выделяются три основных периода. Каждый из периодов характеризуется оригинальным комплексом задач, стоявших перед археологами, методикой их работ и «профессиональным портретом» самих исследователей.
1. Вторая половина XIX в. - 1910-е гг. Начало изучения курганных могильников Северо-Восточного Причерноморья и Закубанья. В рамках этого периода выделяются 2 этапа:
1.1. вторая половина ХIХ в. - конец 1870-х гг. Пробуждение интереса к средневековым курганным древностям. Деятельность археологов -любителей.
1.2. Конец 1870-х гг. - 1910-е гг. Начало профессионального научного изучения средневековых курганных могильников. Работы специалистов из Императорской археологической комиссии и Московского археологического общества. Деятельность местных краеведческих обществ.
2. 1920-е гг. – 1980-е гг. – Изучение курганных могильников Северо Восточного Причерноморья и Северного Кавказа в рамках советской методологической школы. Во II периоде выделяются четыре этапа:
2.1. 1920-е гг. – «Золотой век» краеведения: полевые исследования средневековых курганных могильников, проводимые сотрудниками северокавказских краеведческих обществ. Деятельность археологов столичных археологических центров.
2.2. 1930-е гг. – Централизация процесса изучения археологических памятников Северного Кавказа. Деятельность археологических экспедиций головных археологических институтов СССР.
2.3. Вторая половина 1940-х гг. – 1950-е. Работа экспедиций ИА РАН и научных археологических центров на базе региональных научно-исследовательских институтов.
2.4. 1960-е – 1980-е гг. Крупномасштабные новостроечные археологические исследования. Целеноправленное научное изучение могильников черкесов и кабардинцев.
3. 1990-е – 2000-е гг. Археологическое изучение средневековых курганных могильников Северо-Восточного Причерноморья, Северо Западного Кавказа и Центрального Предкавказья на современном этапе.
3.1. Свертывание научного изучения погребальных памятников черкесов и кабардинцев. Новостроечные археологические исследования курганных могильников.
3.2. 2000-е гг. – по настоящее время. Возобновление целенаправленного изучения погребальных памятников адыгов СевероКавказской экспедицией ИА РАН (Абинский отряд СКАЭ ИА РАН, Абинская экспедиция ИА РАН). Масштабные новостроечные археологические раскопки курганных и грунтовых могильников эпохи средневековья и нового времени на территории Закубанья и северокавказского Причерноморья.
1. Первый период (вторая половина XIX в. – 1910-е гг.).
Первый этап I периода. Вторая половина ХIХ в. – конец 1870-х гг.
О раскопках древних памятников местным населением известно немного. Полковник Николай Каменев в газете «Кубанские войсковые ведомости» пишет: «..не безызвестно, что горцы предполагали в них (в курганах – И.Д.) несметные богатства, наконец в их руках были многие золотые вещи, случайно добытые из курганов и добытые с умыслом обогащения» (Каменев. Н., 1869; Каменецкий И.С., 1998. С. 128). О доходности подобного промысла свидетельствуют имена и общественное положение некоторых из частных коллекционеров, среди последних начальник Нальчикского округа Д. Вырубов, балкарский таубий Измаил Урусбиев, генерал В. Неверовский и др. (Иессен А.А., 1941. С. 9; Чеченов И.М., 1969. С.7). Наибольшая часть находок бесследно исчезла.
С другой стороны, почитание местным населением могил своих предков нередко препятствовало работе археологов. В 1879 г. В.Б. Антонович вынужден был прекратить исследование курганов в Назрани из-за того, что «окружающее народонаселение признали похоронный обряд своим, и вследствие этого можно было вызвать раздражение» (В.Б. Антонович, 1882. С. 218).
Начало систематического изучения памятников Северного Кавказа отечественными археологами связано с окончанием Кавказской войны (1817–1864). Сведения источников первого периода по своему характеру можно разделить на три категории: случайные известия, фиксация случайных находок, отчеты целенаправленных изысканий (Каменецкий И.С., 1993. С. 42).
У истоков Кубанского краеведения стоял полковник Николай Каменев. О его деятельности в области археологии известно по опубликованным в «Кубанских войсковых ведомостях» статьям (Каменев Н., 1867; 1869). Именно Н. Каменеву принадлежит заслуга создания первой периодизации курганных древностей Кубани (Каменецкий И.С., 1993. С. 42).
В № 50 «Кубанских войсковых ведомостей» за 23 декабря 1867 г. опубликована статья Н. Каменева о доследовании подкурганного захоронения в деревянном гробу, обитом снаружи и внутри медными листами, содержавшего богатое погребение. Этот комплекс считали средневековым и соотносили с белореченскими курганами (ОАК за 1897. С. 3; Каменецкий И.С., 1993; 1998, с. 137; 2011, с. 71).
Помимо Н. Каменева, известен еще целый ряд краеведов-любителей 60–70-х гг. XIX в.: войсковой старшина Гуков, полковник Е.С. Старосельский, в. Белоус, некто «К.Ч.», штаб-лекарь Ланд (Каменецкий И.С., 1993. С. 43), однако, о результатах их исследовательской деятельности сведений практически нет.
Второй этап I периода. Конец 1870-х гг. – 1910-е гг. В 1859 г. в Петербурге была создана Императорская археологическая комиссия, в 1872 г. в Москве основан Российский исторический музей. К этим двум учреждениям тяготели два археологических общества: к Комиссии – Русское, к Музею – Московское. Эти научные центры возглавили и взяли под свой контроль археологические исследования на территории страны. Начался новый этап в развитии науки, связанный с появлением исследователей-профессионалов.
Важнейшим событием периода становления археологии Кавказа явился пятый археологический съезд, состоявшийся в г. Тифлисе в 1881 г. В ходе его подготовки на территории Прикубанья, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Дагестана были проведены крупномасштабные археологические исследования памятников различных археологических культур. В том числе с конца 70-х гг. XIX столетия началось профессиональное изучение курганных могильников Северного Кавказа. Так, в 1879 г. на территории Северной Осетии, Кабардино-Балкарии и равнинной зоны Ингушетии произвел раскопки средневековых курганов В.Б. Антонович (Антонович В.Б. 1882. С. 216–255). В Северной Осетии, Ингушетии и на территории Кубанской области памятники позднесредневековых адыгов исследовал В.Л. Беренштам (Беренштам В.Л., 1879. С.297–321). Д.Я. Самоквасов проводил обширные археологические работы в Пятигорском округе Терской области (Самоквасов Д.Я., 1882; 1908).
Эти могильники В.Б. Антонович и Д.Я. Самоквасов выделяют в тип «старо-кабардинских» курганов (Самоквасов Д.Я., 1882. С. 59).
В 1878 г. в районе ст. Абинской средневековые курганные могильники исследовал известный востоковед и археолог В.Г. Тизенгаузен (1825-1902) (ОАК за 1878 и 1879 гг. С. ХLII; Пьянков А.В., 1996. С. 9).
По поручению Императорского Московского Археологического общества в 1892 г. В.М. Сысоев проводил обследование горной части Закубанья. Целью экспедиции В.М. Сысоева было изучение дольменов, однако, исследователь оставил важные сведения и о средневековых курганных могильниках в районе ст. Шапсугская, в устье р. Адегой и на склоне р. Буковой (Сысоев В.М., 1904).
Общая характеристика погребальных памятников второй половины XIII-XVIII вв.
Обряд возведения курганов над могилами умерших отмечает Джорджио Интериано и Джованни да Лукка (Кавказ: европейские дневники.., 2010. С. 43). Курганные могильники адыгов представляют собой группы насыпей, насчитывающие от 2–5 до нескольких десятков и сотен курганов (Рис. 2).
Традиционным для адыгских некрополей является скученное, внешне беспорядочное расположение насыпей (Рис.2.1). В этом отношении своей планиграфией выделяются могильники степной зоны Закубанья, отличающиеся значительным расстоянием между насыпями, а также расположением курганов цепью, протяженностью в несколько сотен метров. Так, могильник Шенджий состоит из 10 насыпей, из которых раскопано 9 (на десятой установлен триангуляционный знак), к эпохе средневековья достоверно относятся 7 курганов (в к. 2 и 9 погребения не выявлены). Насыпи расположены на значительном расстоянии друг от друга – от 50 до 135 м, вытянуты в ряд с юга на север, общая длина цепи курганов – 460 м, в том числе с выявленными погребениями – 300 м. К западу от этого ряда на расстоянии до 154 м находятся еще два кургана (№3 и 7). Рассматривать шенджийские курганы в качестве одного могильника позволяет единый обряд и хронологическая близость захоронений. Такой же планиграфией отличается и могильник №3 у сел. Чегем II (Центральное Предкавказье) (Рис.2.2), при этом данную особенность расположения насыпей исследователи рассматривают как признак, характерный для погребальных традиций кочевых обществ средневековья (Нагоев А.Х., 1980. С. 158–160).
Известно довольно большое количество и одиночных курганов. Часть из них, по всей видимости, связана с погребением пораженных молнией.
Среди таких Шыблакэ – «громовых курганов» – одиночные курганы Псыбе 1, Псыбе 2, Агуй 1, Шыблэск 1, Пчыяко 1 (Тешев М.К., 1985. С. 146). По адыгскому обычаю убитых молнией предавали земле на месте гибели: «тхьам атIэкIур унэу къыритыгъ» («бог это место ему домом (могилой) определил») (Тешев М.К., 1985. С. 146).
Микротопография могильника обычно зависела от особенностей местного рельефа. Но в то же время, исследование отдельных памятников показывает, что их формирование происходило не бессистемно и отражало социальные, религиозные, субэтнические различия населения. Этнографические исследования, в которых рассматриваются факторы, влияющие на особенности поминально-похоронной обрядности адыгов, освещают в основном различия, существующие в обряде погребения представителей разных половозрасных групп адыгского населения (Пчелинцева Н.Д., Соловьева Л.Т., 2005).
Интересно, что еще в недавнее время у кабардинских сел, разделенных на несколько кварталов-джамаатов, в каждом квартале была своя мечеть и кладбище (Пчелинцева Н.Д., Соловьева Л.Т., 2005. С. 216). В таких селениях кварталы состояли из семей, принадлежавших одному роду. Родовые патронимические кварталы сохранялись до последнего времени (Народы Кавказа, 205; 11, c. 226. Примеч. 27).
Учитывая все разнообразие локальных и хронологических особенностей погребальных памятников адыгов на всей территории их распространения, можно выделить три варианта фамильно-родовых погребальных площадок: подзахоронение нескольких родственников под одной курганной насыпью, захоронение родственников под отдельными насыпями, но в непосредственной близости одна от другой на общей площади могильника, формирование отдельных небольших семейных кладбищ за пределами могильника. Совместные погребения чаще всего моделируют отношения внутри малой (нуклеарной) семьи (Андреева М.В., 2005; 2008).
В.И. Сизов первым предложил рассматривать каменные гробницы Северо-Восточного Причерноморья, содержавшие останки нескольких человек, как семейные или родовые усыпальницы рассматривал. (Сизов В.И., 1889. С. 82–83). Известны два варианта таких погребений. К первому варианту относятся курганы, под насыпью которых выявлена одна или несколько гробниц (например, к. №4 мог. у Геленджика – 1 гробница с 3 погребенными; к. №37 мог. Лобанова щель – в 5 каменных ящиках 15 погребенных 3-5 поколений, к. 5 мол. Лобанова щель (Рис. 3). Подобные погребения разновременные, о чем свидетельствуют различная степень сохранности скелетов, нарушенное анатомическое положение костей погребенных, смещаемых при каждом новом подзахоронении, хронологические различия в бытовании предметов погребального инвентаря. Ко второму варианту следует отнести возведение под одной насыпью нескольких каменных ящиков с одиночными погребениями (кк. №7, 22 мог. Кабардинка) (Носкова Л.М., 2010; Дружинина, 2005. С. 41). О хронологическом разрыве между захоронениями в данном случае свидетельствуют особенности стратиграфической картины, фиксируемые при раскопках, и зачастую отклонения в ориентировке умерших, погребаемых в различные времена года.
Помимо отражения семейно-родовой структуры группы населения, топрография некоторых могильников позволяет проследить и сословное расслоение в обществе. Примером является Каррасский могильник, в границах которого выделяется элитарный участок (кк. 37–46), отличающийся значительными размерами насыпей и богатством погребального инвентаря.
При осмотре курганных могильников района Анапы-Геленджика В.И. Сизов заметил «стремление не скрывать гробницу, а только прикрыть ее землей», и объяснял это именно практической необходимостью при разновременных дозахоронениях (Сизов В.И., 1889. С. 156). В поздних невысоких курганах в районе Сочи (могильник Роза-Хутор) выявлены гробницы-крепиды, чуть присыпанные грунтом. Останков погребенных они не содержали. Исследователи выдвинули предположение о поминальном характере этих памятников (Бакушев М.А., Меньшиков М.Ю., 2013. С. 365– 366). Аналогичную интерпретацию – как шапсугского погребально-поминального памятника М.А. Бакушев предложил и курганной группе «Холодный родник 3» (район Туапсе) (Бакушев М.А., 2018. С. 132-153) (Рис. 4). Однако, представляется, что в данных случаях мы имеем дело с погребениями, в которых вследствие небольшой мощности самих насыпей, особенностей погребальных сооружений – представляющих своеобразный, хоть и не герметичный «резервуар», где дождевая вода если не скапливалась, то задерживалась, кости погребенных истлевали без следа за достаточно короткое время. Дополнительным аргументов в пользу этого предположения являются находки в отдельных таких «пустых» гробницах предметов инвентаря.
Следует подчеркнуть, что разновременные коллективные погребения характерны только для группы могильников северо-восточного побережья Черного моря. Для остальной территории распространения адыгских курганов захоронение под одной насыпью двух и более человек может быть объяснено фактом их близкой по времени смерти и последующего одновременного погребения.
Микротопография могильника нередко отражает также существование различий в верованиях у населения, оставившего памятник. Так, подкурганные раннемусульманские могилы на могильниках Агуй 2, Псынако 2 отгораживались от остальных насыпей каменной оградой – къэун («могильный дом») (Тешев М.К., 1985. С. 144. Рис. I, IX, 1,2). В могильниках Нечепсухо 9, Кокуай 2, Пхабгучел 1, Грузинка Х подкурганные мусульманские могилы расположены на краю курганной группы или обособленно от других насыпей (Тешев М.К., 1985. С. 144; Дружинина И.А.).
Для погребальных традиций адыгов не характерны впускные погребения в насыпи предыдущих эпох и других культур.
Распространение у оседлых племен Северо-Западного Кавказа обычая возведения насыпей над погребениями умерших, по всей видимости, связано с инфильтрацией в местную среду кочевнического населения (Дмитриев В.А., 1988; Нарожный Е.И., 2005; Дружинина И.А., 2017). Действительно, примерно с XI в. на разнообразные местные формы грунтовых кремаций и ингумаций Северо-Западного Кавказа «наслаивается» подкурганный обряд. Позднее всего подкурганные ингумации появляются на Северо-Восточном побережье Черного моря в районе Сочи (Василиненко Д.Э., 2009. С. 30) и в устье р. Псекупс (Закубанье).
Западное Закубанье
Расположенные на этой территории могильники золотоордынской эпохи, грунтовые и курганные, традиционно относят к числу средневековых адыгских погребальных памятников, при этом высказываются и версии о принадлежности памятников данного региона полиэтничному по составу населению (Мокрушин В.П., Нарожный Е.И., Соков П.В., 2017. С. 221–222; Дружинина И.А., 2018).
Рассматриваемые могильники можно разделить на две группы – это впускные погребения золотоордынского времени в курганы предыдущих эпох, а также грунтовые могильники.
К первой группе отнесены два комплекса: впускное погребение Ахтырский лиман I – 33 и погребение в кургане Иль-2.
Могильник Ахтырский лиман I расположен в районе станицы Мингрельская, Абинский район.
Погребение 33 (Рис. 81) – впускное совершено в яме, стенки ямы прямые. Ориентировка погребенного – северо-восточная, среди погребального инвентаря – стремена. В ногах, как предполагают исследователи, тлен от сбруи, кожаная сумка, в изголовье находился шлем – вся обстановка и состав инвентаря соответствует особенностям погребения кочевого воина XIII – начала XIV в. Однако, в состав вещевого комплекса (Рис. 36) входит кувшинчик из Венеции, а также не наградной поясной набор – вещи, характерные для подкурганных погребений, оставленных оседлым населением в окрестностях станицы Белореченская (Восточное Закубанье) и не характерных для погребальных памятников кочевников XIV в. Важное значение при решении вопроса об этнокультурной атрибуции погребенного авторы статьи уделяли месту расположения самого памятника – на левобережье Кубани, которую многие исследоваnели рассматривают как естественную границу между кочевым миром степей Прикубанья и оседлыми племенами Северного Кавказа. Подытоживая анализ материалов погребения Ахтырский лиман I – 33 авторы публикации указывают: «Кочевническое по обряду, воинское по вещевому комплексу, дополненному предметами прикладного искусства, оно демонстрирует влияние белореченской культуры Северо-Западного Кавказа, хотя и не может быть отнесено к ней» (Армарчук Е.А., Сорокина И.А., С. 203).
Не останавливаясь в этом разделе на критике самого понятия «белореченская культура», отметим важное для нашего сюжета наблюдение Е.А. Армарчук и И.А. Сорокиной о двойственном характере комплекса Ахтырский лиман I – 33, который объединяет черты погребальной обрядности кочевников, обитавших в Предкавказье в золотоордынское время, и оседлых племен предгорий Северо-Западного Кавказа. Со своей стороны подчеркнем, что дополнительным аргументом в пользу атрибуции этого погребения как погребения кочевника, следует рассматривать положение шлема – в могиле он выявлен в изголовье, что соответствует кочевой традиции (Дружинина и др., 2011. С. 90) и входит в разрез с обычаями оседлого населения Северо-Западного Кавказа, согласно которым шлем размещали в ногах погребенного (Схатум, 2005. С. 337–338).
В отсутствие заключения антрополога остается открытым вопрос, являлся ли воин выходцем из местных оседлых племен, находившимся на службе у монголов и погребенного в соответствии с традициями кочевого окружения, или же, напротив, погребение Ахтырский лиман I – 33 может не только служить иллюстрацией нахождения среди населения Закубанья кочевников, но также и восприятия им местных тадиций.
Другое погребение – в одиночном кургане Иль 2 (пос. Ильский, Северский район), датируется 2 пол. XIII – 1 пол. XIV в. (Яцук Д.А., 2013) (Рис. 82).
Погребение 1 выявлено в центральном секторе кургана, следов могильной ямы не прослежено. Погребенный лежал вытянуто на спине, головой на запад. Такие особенности, как западная ориентировка, захоронение в деревянном гробу (на что указывают найденные по периметру погребения гвозди), характерный для вооружения местных оседлых племен умбон щита – свидетельствуют в пользу местного, закубанского происхождения погребенного. Но погребение – впускное и содержит предметы конской упряжи (стремена и удила). Согласно заключению антрополога Е.А. Кожиной, у погребенного не было зафиксировано следов «комплекса всадничества» или «комплекса сидения на корточках», что послужило аргументов в пользу отнесения его к группе оседлого населения (Яцук Д.А., 2013. С. 162–163).
Таким образом, оба погребения демонстрируют процессы этнокультурной метисации, имевшие место на равнинной полосе Нижнего Закубанья.
Вторая группа памятников этого района представлена грунтовыми могильниками XIV в. Несмотря на их малочисленность, можно наметить три локально-территориальных группы этих памятников. Первая группа могильников локализуется в устье р. Псекупс: Ленинохабльский, Пшиш, Псекупский 5. К этой группе относится и могильник Казазово 1, на основании передатировки памятника, проведенной Р.Б. Схатумом по результатам анализа материалов раскопок поздней группы погребений (Схатум Р.Б., 2013. С. 90–95).
Концентрация могил редкая (Рис. 83) (Тарабанов В.А., 1984. С. 164), при этом погребения расположены недалеко друг от друга, но отдельными группами, отстоящими на заметное расстояние, четкой рядности не наблюдается (Рис. 83, план Ленинохабльского мог.). Глубина могил Ленинохабльского могильника до 1 м, часть погребений впущены в грунт на 1,5–1,9 м (Тарабанов В.А., 1984. С. 165) (Рис. 39). На некрополе Казазово 1 могильная яма была прослежена только в одном случае (погребение № 77 восточного сектора памятника). Яма прямоугольная в плане с прямыми стенками, вытянута по линии В–З, размеры по дну 2,71,1 м. Глубина могил варьирует от 0,5 до 2 м, в среднем не превышает 1,6 м (Тарабанов В.А., 1983. С. 149). За редким исключением (п.№8, Ленинохабльский мог.) погребения одиночные. Положение погребенных – вытянуто на спине, преобладающее положение рук на Ленинахабльском могильнике – вытянуты вдоль тела. У погребенных Казазовского некрополя руки сложены в области живота или на груди, очень редко, когда одна рука вытянута вдоль тела, другая – в области живота или груди (Тарабанов В.А., 1983. С. 149). Ориентировка западная с отклонениями к югу. Древесный тлен, возможно, от перекрытия или гробовища выявлен только в двух погребениях Ленинахабльского могильника – №27 и №94 (Тарабанов В.А., 1984. С. 165). Погребения инвентарные, хотя вещевой комплекс не отличается роскошью и разнообразием. Отсутствует посуда, а также заупокойная пища.
В погребениях Казазовского 1-го могильника выявлен древесный уголь: некоторые скелеты покоятся на угольной подсыпке, чаще уголь находится в области черепа (Тарабанов В.А., 1983. С. 149).
Вещевой комплекс (Рис. 84) представлен предметами вооружения (сабли, боевые ножи и кинжалы, стрелы, булава), находки наконечников копий не зафиксированы, при этом показательно отсутствие защитного вооружения на Ленинахабльском могильнике, тогда как в материалах Казазово 1 В.А. Тарабанов отмечает фрагменты кольчуг и шлемов, умбоны. Из предметов обихода встречаются зеркала из белого оловянистого сплава, заколки для волос в виде иглы с большой плоской шляпкой. Среди украшений – большое количество бус: пастовые (белые, черные, голубые), глазчатые бусины (в материалах Ленинахабльского – это: черная, темно-синяя, красная с белыми, желтыми и голубыми глазками, красная бусина с голубой зигзагообрзной линией), стеклянные бусы: простого и глухого стекла (черная, орнаментированная белыми глазками, 14-гранная), а также сердоликовые, из горного хрусталя и янтаря; серьги из бронзовой или серебряной проволочки в виде знака вопроса или с биконической полой бусиной с зернью, пустотелые шарообразные бронзовые пуговицы из двух половинок, место стыка обмотано витой проволочкой, а также ажурные шаровидные пуговицы с орнаментом в виде кругов из витых проволочек, трубчатые полые кольца в 1,5 оборота (Рис. 39-40). К орудиям труда и предметам быта, выявленным в погребениях Казазово 1, относятся ножи, калачевидные кресала, пружинные ножницы, кабаньи клыки, пряслица, иглы, железные вертела для приготовления мясной пищи.
Междуречье Уруха и Фортанги
Археологические исследования кабардинских курганных могильников, расположенных на территориях современных республик Северной Осетии и Ингушетии продолжаются с перерывами с 1877 г. и связаны с именами Н.Г. Керцелли, В.Л. Беренштама, В.Б. Антоновича, В.И. Долбежева, Ф.С. Панкратова, А.П. Круглова, Е.И. Крупнова, В.И. Марковина, Р.М. Мунчаева, Р.А. Даутовой, Х.М. Мамаева, Н.А. Николаевой, В.А. Сафронова, В.Л. Ростунова, Е.В. Минькова, Е.И. Кобахидзе, Б.З. Караева (Керцелли Н.Г. 1877, 1878; Беренштам В.Л., 1879. С. 297–321; Антонович В.Б. 1879. С. 216–255); ОАК, 1914. С. 229, ОАК, 1915, С. 232, Гребенец Ф.С., 1915. С. 9-30; Круглов, 1938. С. 30-31; Крупнов Е.И., 1941. С. 188-189; Марковин В.И.,1969. С. 79-83); Крупнов, Мунчаев, 1971. С. 217-242); Даутова Р.А, Мамаев Х.М., 1974. С. 226-228; Николаева Н.А., Сафронов В.А, 1977; Ростунов В.Л., 1988; Миньков Е.В., 1988; Кобахидзе Е.И., 1988; Караев Б.З., 2005). Эти могильники можно объединить в группу малокабардинских курганов, поскольку их появление обусловлено освоением кабардинцами предгорных районов к востоку от р. Урух до Среднего Терека и по правому берегу Терека и образованием т. н. Малой Кабарды.
Рассмотрим основные характеристики малокабардинских могильников.
Курганные группы насчитывают от 3-10 до нескольких десятков насыпей. Встречаются три типа насыпи (Табл. 1): I тип – земляные (1 вариант – простые земляные (114 случаев или 53,7%); 2 вариант – земляные с каменным кольцом по основанию (46 случаев или 21,7%); 3 вариант – земляные с каменным панцирем; 4 вариант – каменным панцирем покрыта вершина насыпи) (32 случая (13,6% и 1,4% соответственно вариант 3 и 4)); II тип – каменно-земляные (9 насыпей или 4,2%) (1 вариант – насыпи состоят из земли, насыщенной камнями, 2 вариант – насыпи сложены послойно: земля-камень-земля; камень-земля) и III тип – каменные (11 случаев или 5,2%).
Расположение погребения отражено в Таблице 3. Около 6,9% погребений выявлены на уровне древнего горизонта, около 93,1% погребений – совершены в могильных ямах. По конструктивным особенностям могилы представляют собой простые ямы (89,6%) и ямы со ступенькой или заплечиками (10,4%).
Расположение погребения относительно центра насыпи (Табл.4). Большинство погребений расположены под центром насыпи, однако 10,3% погребений Октябрьского могильника выявлены в стороне от центра кургана, при этом выделяется могильник Чикола, 33% погребений которого выявлены в Ю или З-СЗ секторах. В западном секторе располагались погребения к. 22 Бамутского могильника, погребение к. 1 могильника у сел. Ачхой-Мартан и погребение к. 2 могильника «Черсий Борзаш» у сел. Али-Юрт. Погребение могильника у сел. Кора-Урсдон также находилось в поле кургана. В стороне от центра кургана совершались как мужские, так и женские погребения. Отметим, что традиция размещения погребений к северу от центра насыпей в малокабардинских курганах не выявлена.
Деревянные погребальные сооружения малокабардинской группы представлены: гробами, колодами, полуколодами, обкладками могильных ям досками или брусьями, деревянными перекрытиями могильных ям, в к. 25 мог. Октябрьский выявлен деревянный помост, на котором был уложен покойный.
Гробы. В ряде случаев зафиксировано их устройство. Конструктивные особенности и детали позволяют говорить о гробах прямоугольных и подтрапециевидных, скрепляемых гвоздями, скобами, пазами. В целом ряде погребений гробы не имели дна. Часто торцовые стенки гробов выступают на 0,1-0,2 м за продольные. Крышки гробов: плоские – из нескольких или одной широкой доски или двускатные, в последнем случае для поддержания крышки верхняя часть поперечных стенок гроба закруглялась. Размеры гробов: длина – 2,05-2,22 м, ширина – 0,9 м, высота гроба до крышки 0,7-0,95 м.
Колоды. Изготавливались из стволов больших деревьев. После того, как внутрь колоды помещали умершего, «отверстие забивали дубовым чурбаком» (Гребенец Ф.С., С. 12). Более распространены полуколоды: обычно их накрывали толстой дубовой доской, головную часть колоды в редких случаях дополнительно покрывала другая небольшая доска, положенная поперек продольной «крышки», в отдельных случаях одну полуколоду сверху накрывали другой.
Следует отметить обертывание погребенного древесным лубом (мог. у с. Эльхотово) и циновкой (мог. Кора-Урсдон).
К другой культурной традиции относится обертывание погребенного в саван. Так, в кургане 2 у ст. Змейской (раскопки Ф.С. Гребенца) погребенный был завернут в белый саван и привязан к доске белыми шелковыми шнурами.
Обмазка. В ряде случаев выявлена глиняная или известковая обмазка стен могильной ямы, гроба, самого погребенного.
Над могильными ямами ряда курганов могильников Октябрьский, Бамутский, Чикола, у ст. Змейская, у ст. Николаевская возведена вымостка из булыжного камня, в некоторых погребениях могильника к ЮЗ от Владикавказа и Христианское (Дигора) каменные кладки открыты под скелетами.
Положение умершего в погребениях (рассмотрено 126 случаев): вытянуто на спине – 122, в 2 погребениях зафиксировано левобочное и в 2 – правобочное положение.
Положение верхних конечностей: в 61 случае – вытянуто вдоль тела, в 3 случаях – левая рука согнута в локте, в 2 – правая, в 1 случае – согнуты обе руки, в 7 случаях руки находились под тазом. Нижние конечности вытянуты, в 1 случае согнуты в коленях. Преобладает ориентировка в западном–юго-западном секторе (З – 76 случаев, ЗЮЗ – 19, ЮЗ – 32). С меньшей частотой встречаются ориентировки северо-западного направления (ЗСЗ – 7 случаев, СЗ – 2, ССЗ – 2). Незначительная доля иных ориентировок (ВСВ – 2 случая, В – 1).
Погребальный инвентарь. В выборке из 126 не поврежденных погребений преобладают инвентарные (109 случаев, 86,5 %). Совокупный вещевой набор мужских погребений составляют: ножи, кресала с кремнем, кисеты, бритвы, шило, оселки, пряслица, пилки, тесло, долото, кабаний клык, наконечники стрел, колчаны, луки, налучи, сабли, кинжалы, наконечники копий (дротиков), поясные наборы, нагрудные бляхи, фрагменты серебряных украшений, перстни, бусины, фрагменты головных уборов, фрагменты одежды, фрагменты обуви, рог, бараньи бабки, керамические сосуды. В группе женских погребений встречаются: ножи, ножницы, иглы, наперстки, шкатулки, мешочки, гребни, серьги, бусы, кольца, браслеты, фрагменты серебряных украшений, пуговицы, поясные наборы, фрагменты головных уборов, фрагменты одежды, фрагменты обуви, керамические сосуды. Достоверно известны шесть детских погребения, 2 из них безынвентарны, в остальных обнаружены ножи, бусины, серьги.
Анализ материалов малокабардинских курганов обнаруживает целый ряд признаков, не характерных для погребального обряда кабардинцев всего ареала их расселения в эпоху средневековья (Милорадович О.В., 1954. С.343; Алексеева Е.П., 1959 г. С. 26). Одной из ярких особенностей кабардинских могильников Чечни и Ингушетии (Бамутский, у сел. Али-Юрт, Ислам) и Северной Осетии-Алании (Чикола, Христианское) являются каменные насыпи. На всей территории распространения погребальных памятников адыгов, в т. ч. и в Малой Кабарде, характерно преобладание небольших земляных насыпей, однако по направлению к восточным районам четко проявляется тенденция постепенного увеличения камня, используемого при сооружении курганов. Так, если каменная обкладка по основанию земляных насыпей встречается повсеместно, то насыпи с каменным панцирем появляются в большом количестве только в Центральном Предкавказье.
Эта закономерность в распределении типов насыпей по всей территории проживания адыгов XV–XVII вв. находит логическое объяснение в природных особенностях ландшафта, где сооружались курганы, в наличии и доступности камня. Однако некоторые из рассматриваемых могильников состоят из насыпей различных типов. Так, в курганных группах у сел. Али-Юрт, Христианское и Чикола вперемешку располагались земляные и каменные насыпи. Поскольку известны и совсем небольшие каменные курганы, и значительные по размерам, а среди погребений каменных насыпей выявлены как мужские, так и женские, то сооружение курганов из камня следует рассматривать не как маркирующий половозрастную или социальную дифференциацию населения признак, а скорее как отражение в погребальной обрядности кабардинцев иных этнокультурных традиций. В данной связи интересен пример Бамутского могильника, где каменные курганы располагались обособленно и отстояли от основного скопления земляных насыпей на расстоянии около 500 м.