Элементы культур шнуровой керамики на территории Ловатско-Двинского междуречья Ткач Евгения Сергеевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Культуры шнуровой керамики: модели распространения 13

1.1. Миграции 13

1.2. Диффузии 17

1.3. Характер взаимодействия пришлого населения КШК с местным неолитическим населением (на примере фатьяновской культуры) 20

Глава 2. Культуры шнуровой керамики в Центральной, Северной и Восточной Европе: сходства и различия 23

2.1. Подкарпатская культура 23

2.2. Городокско-здолбицкая культура 27

2.3. Культура Злота 28

2.4. Приморская (жуцевская) культура 29

2.5. Культуры шнуровой керамики Понеманья 35

2.6. Культура шнуровой керамики Эстонии 37

2.7. Культура шнуровой керамики Финляндии 39

2.8. Фатьяновская культура 41

2.9. Среднеднепровская культура 43

Глава 3. Памятники с материалами культур шнуровой керамики на территории Ло-ватско-Двинского междуречья 49

3.1. История изучения памятников Ловатско-Двинского междуречья 49

3.2. Культуры среднего-позднего неолита Ловатско-Двинского междуречья 51

3.3. Памятники среднего-позднего неолита Ловатско-Двинского междуречья с элементами КШК 53

3.3.1. Поселение Наумово 53

3.3.2. Поселение Усвяты IV 57

3.3.3. Поселение Сертея II 59

3.3.4. Поселение Удвяты I 61

3.3.5. Погребальные памятники 62

Глава 4. Анализ элементов культур шнуровой керамики в Ловатско-Двинском междуречье 64

4.1. Методика анализа керамических сосудов 64

4.2. Керамических сосуды с оттисками шнура 71

4.2.1. Поселение Наумово 71

4.2.2. Поселение Усвяты IV 76

4.2.3. Поселение СертеяII 80

4.2.4. Поселение Удвяты I 81

4.3. Каменные изделия культур шнуровой керамики в Ловатско-Двинском междуречье 83

4.3.1. Треугольные наконечники стрел 83

4.3.2. Каменные топоры со сверлиной 84

4.3.2.1. Классификации каменных топоров со сверлиной 84

4.3.2.2. Классификация топоров с территории Верхнего Подвинья 88

Глава 5. Элементы КШК в контексте материалов Ловатско-Двинского междуречья и сопредельных территорий 92

5.1. Этап 1 92

5.2. Этап 2 93

5.3. Этап 3 96

Глава 6. Характер расселения носителей традиций культур шнуровой керамики 100

6.1. Приморская (жуцевская) культура как пример возникновения КШК 100

6.2. Характер появления элементов КШК в Ловатско-Двинском междуречье 102

Заключение 106

Список использованной литературы 110

Список использованных электронных ресурсов 132

Список сокращений 133

Список таблиц 134

Список каталогов 134

Список иллюстраций 135

Приложения 142

Таблицы 143

• Подкарпатская культура
• Поселение Наумово
• Этап 3
• Характер появления элементов КШК в Ловатско-Двинском междуречье

Введение к работе

Актуальность темы.

Одним из наиболее значительных событий времени перехода от эпохи камня к бронзовому веку на территории Европы является появление и распространение культур шнуровой керамики (далее - КШК). Именно с этими археологическими культурами связывалось распространение индоевропейских языков. Палеогенетические исследования последних лет, проводимые несколькими группами исследователей (В. Хаак, М. Аллентофт и др.), подтвердили высказывавшиеся ранее предположения о миграции нового населения из степной зоны - территории распространения ямной культурно-исторической общности.

Данные культуры выявлены на территории Центральной, Северной и Восточной Европы и датируются III тыс. до н.э. Одной из примечательных особенностей КШК является характер их распространения. Они занимают не сплошную территорию, а имеют ажурное распределение. Между выделенными археологическими культурами шнуровой керамики существуют пустые пространства, на которых не обнаружено материалов, относящихся к КШК. Объяснить это явление только слабой изученностью этих территорий затруднительно. При этом, существуют различные, порой взаимоисключающие представления о механизмах распространения КШК и взаимодействия их носителей с аборигенным населением.

В последние десятилетия изучение социокультурных процессов, связанных с распространением КШК, является одной из наиболее актуальных научных проблем европейской археологии. На международных конференциях данным вопросам посвящены специальные секции (например, на ежегодном собрании Европейской ассоциации археологов в 2015 г.). Это связано как с развитием новых методов исследований, так и с появлением большого объема новых археологических данных по КШК.

Ловатско-Двинское междуречье - регион, где до настоящего времени комплексов КШК, которые можно было бы считать гомогенными, не выявлено. В то же время, присутствие элементов КШК в материалах исследованных археологических комплексов отмечалось с начала их изучения. Этот регион расположен в контактной зоне культурных миров Центральной, Северной и Восточной Европы, через него распространялись культурные взаимовлияния от носителей традиций культур воронковидных кубков и шаровидных амфор, а также от носителей традиций культур гребенчато-ямочной и ромбо-ямочной керамики. Имеющиеся к настоящему времени данные археологических исследований КШК на сопредельных территориях позволяют выделить и охарактеризовать элементы этой традиции в материалах Ловат-ско-Двинского региона, провести хронологическую атрибуцию древностей КШК и предложить модель их распространения в указанном регионе.

Объектом исследования являются артефакты из археологических комплексов Ловатско-Двинского междуречья, которые можно связать с распро-

отражением традиций КШК, а именно керамические сосуды с оттисками шнура, каменный (топоры со сверлиной) и кремневый (треугольные наконечники стрел) инвентарь.

Предметом исследования являются культурно-исторические процессы, протекавшие в III тыс. до н.э. в Ловатско-Двинском междуречье, которые можно соотнести с распространением традиций КШК.

Хронологические рамки исследования определяются временем бытования древностей КШК на территории Европы. В абсолютных датах это 2800/2700 - 2100/1900 cal ВС. Хронологии древностей КШК в целом посвящена глава 2 диссертации, а периодизация элементов КШК в Ловатско-Двинском междуречье представлена в главе 5.

Существуют различные представления об археологических эпохах, к которым относятся КШК. Исследователи (Д.А. Крайнов, Н.Н. Кривальцевич, Р. Римантене, Э.Б. Зальцман, М. Фурхольт и др.) относят известные культуры шнуровой керамики то к неолиту, то к бронзовому веку. Это связано с различными подходами к изучению материалов на территории зарубежной Европы и России. Изначально культура шнуровой керамики, выделенная на территории Восточной Пруссии, была отнесена к неолитической эпохе. Выделенные позднее культуры относили или к неолиту (при отсутствии металлических изделий), или к эпохе бронзы (при наличии нескольких артефактов из металла). На территории России и Украины в двух культурах шнуровой керамики - фатьяновской и среднеднепровской - в погребальных памятниках присутствует металл, в связи с чем они были отнесены к эпохе бронзы. Поэтому сложилось представление о привязке всех КШК на территории Восточной Европы не к неолиту, а к бронзовому веку.

Выделенная A.M. Микляевым северо-белорусская культура, которую он связывал с кругом КШК, изначально была им отнесена к раннему бронзовому веку. В последующих работах автор датировал северо-белорусскую культуру поздним неолитом - началом эпохи бронзы, то есть концом III -началом II тыс. до н.э.

Однако керамические сосуды с оттисками шнура также были выявлены в более ранних слоях исследуемых памятников. Например, слой Б поселения Усвяты IV, который соотносится с усвятской культурой, датируется первой половиной III тыс. до н.э. Широкое распространение элементов КШК прослеживается среди материалов жижицкой культуры, которая датируется серединой III тыс. до н.э. На данный момент, согласно существующим радиоуглеродным датировкам, северо-белорусская культура относится ко второй половине III тыс. до н.э.

Следует учесть, что, согласно опубликованным данным, в регионе Ло-ватско-Двинского междуречья не обнаружено изделий из металла, которые можно было бы сопоставить с началом местного металлопроизводетва.

Как будет показано в главе 2 диссертации, КШК объединяются между собой по наборам руководящих признаков, которые не включают в себя металлические изделия, и потому вряд ли возможно бесспорное определение места данного феномена в целом в существующей археологической периоди-

зации. Поэтому в данной работе вопрос об отнесении КШК к определенной археологической эпохе специально не рассматривается.

Географические рамки исследования включают в себя бассейны рек Ловать и Западная Двина в их среднем течении, а также водоразделы между ними. Административно памятники, рассматриваемые в работе, локализованы на территории южной части Псковской и северной части Смоленской областей России.

Рельефу местности присущи четыре типа ландшафта: моренный и реликтовый с широколиственными лесами, озерно-ледниковый с сосновыми борами и озерный. Археологические памятники сосредоточены вблизи рек и озер и образуют своего рода «гнезда», удаленные друг от друга на 10-15 км и более. Данные «гнезда» связаны с озерными котловинами, которые соединены между собой реками. Озера, где обнаружены поселения, располагаются в зоне контакта озерно-ледниковой равнины с поясом конечных морен.

Для сравнительного анализа привлекались материалы опорных комплексов с территории белорусского Подвинья (поселение Асавец 2) и течения р. Даугавы (Западной Двины) в Латвии. То обстоятельство, что среди материалов памятников изучаемого региона каменные топоры со сверлиной представлены крайне скудно, для обоснованной их культурно-хронологической атрибуции потребовало привлечения материалов с более широкой территории Верхнего Подвинья.

Степень разработанности темы. До середины XX в. в Государственном Эрмитаже (далее - ГЭ) коллекции каменного века из Смоленской и Псковской областей не были представлены. Для ликвидации этой лакуны Г.П. Гроздиловым в 1962 г. был организован Неолитический отряд в составе Псковской археологической экспедиции, который позднее был преобразован в Северо-Западную археологическую экспедицию ГЭ. С тех пор и уже на протяжении более 50 лет, эта экспедиция под руководством A.M. Микляева, а позднее А.Н. Мазуркевича, открыла и изучила многие новые памятники каменного, бронзового и железного веков.

В результате исследований 1962-1992 гг. была выявлена серия культур от поздней поры верхнего палеолита до эпохи длинных курганов, разработана методика полевых работ с четкой фиксацией материала, применен комплексный метод датирования. Итог своим исследованиям A.M. Микляев подвел в тексте доклада докторской диссертации, который был издан уже после его смерти. В нем описывается последовательность развития культур, в том числе дана подробная характеристика культур позднего неолита - начала бронзового века. A.M. Микляев вместе с А.Н. Мазуркевичем выделили в материале так называемые «фазы развития керамики», маркирующие изменения в технологии, морфологии и орнаментации глиняной посуды. Фазы j, к, 1, m относятся к среднему, позднему неолиту и началу бронзового века. Фазу j исследователи соотнесли с поздненеолитичекой жижицкой археологической культурой. Фазы к, 1, m связывали с северо-белорусской культурой, которая относилась к позднему неолиту - началу бронзового века.

A.M. Микляев отмечал, что керамические сосуды с оттисками шнура встречаются среди материалов усвятской культуры среднего неолита. Также он отмечал увеличение их количества среди керамических сосудов жижиц-кой культуры.

Северо-белорусскую культуру он относил к кругу шнуровых культур, связывая ее возникновение с влиянием КШК Прибалтики. Данный вывод ос-новывался на присутствии схожих орнаментальных и морфологических признаков у керамических сосудов памятников двух территорий: Ловатско-Двинского междуречья и Верхнего Подвинья.

На современном этапе важное значение придается вопросам взаимодействия пришлого населения культур шнуровой керамики и местного неолитического. Особое внимание при этом уделяется керамическим сосудам, на основании которых становится возможным проследить смешение нескольких культурных традиций. В то же время, внимание уделяется обменным отношениям, в результате которых в позднем неолите балтийский янтарь встречается на территории большей части Европы.

Более подробно история изучения Ловатско-Двинского междуречья представлена в главе 3 настоящей работы, а характер взаимодействия между пришлым и местным населением обсуждается в главе 1.

Цель исследования: выявление и анализ элементов КШК в материалах археологических комплексов Ловатско-Двинского междуречья и разработка модели распространения КШК на данной территории.

Задачи исследования:

1. Систематизация основных культуроопределяющих характеристик КШК на сопредельных с Ловатско-Двинским междуречьем территориях;

2. Выделение и характеристика комплексов, содержащих материалы КШК, на памятниках Ловатско-Двинского междуречья;

3. Характеристика и анализ артефактов, относящихся к традиции КШК: технология изготовления керамики с оттисками шнура, её морфология и орнаментация, каменные топоры со сверлиной и кремневые треугольные наконечники стрел;

4. Культурно-хронологическая атрибуция выделенных ведущих типов и их сравнение с материалами КШК на сопредельных территориях;

5. Определение хронологических рамок и периодизация бытования традиций КШК на территории Ловатско-Двинского междуречья;

6. Сопоставление элементов КШК Ловатско-Двинского междуречья с характеристиками КШК сопредельных территорий;

7. Анализ возможных моделей распространения КШК на территории Ловатско-Двинского междуречья.

Методология и методы исследования.

Методология исследования основана на использовании сравнительно-исторического и общеисторического методов анализа. Внешняя и внутренняя критика источников осуществлялась в соответствии с методическими указаниями Л.С. Клейна.

є

Классификация материала сначала осуществлялась внутри исследуемой совокупности. Затем полученные типы (классы) сравнивались с ранее созданными другими исследователями классификациями сходных материалов. В нашем случае это различные классификации керамических сосудов и каменных топоров культур шнуровой керамики. Такой подход снижает риск подгонки нового материала под уже существующую классификацию, что неизбежно приводит к искусственному повышению степени сходства исследуемых объектов. Разумеется, при этом, новая классификация материала делается с учётом опыта использования уже имеющихся.

Для исследования керамического материала была использована комплексная методика, включающая анализ особенностей технологии, морфологии и орнаментации глиняных сосудов. При изучении каменных материалов учитывались морфология и метрические данные. Данные методики подробно описаны в главе 4 диссертации. Предложенная относительная и абсолютная хронология основана на анализе археологических контекстов, в том числе при рассмотрении стратиграфии и планиграфии многослойных памятников [Ткач, 2011; Хрусталева, Ткач, 2011], результатах радиоуглеродного датирования и типологии. Анализ типологического, хронологического и территориального взаимоотношения сходных элементов культур позволил выделить несколько этапов появления и распространения традиций КШК в Ловатско-Двинском междуречье.

Основными источниками для написания работы послужили коллекции памятников каменного века Ловатско-Двинского междуречья, собранные Северо-Западной археологической экспедицией Государственного Эрмитажа за несколько десятилетий. Для детальной характеристики элементов КШК были проанализированы коллекции четырех опорных памятников, содержащие наиболее представительные для данной территории материалы КШК -Наумово, Усвяты IV, Сертея II, Удвяты I.

Для сравнительного анализа привлекались коллекции, содержащие материалы КШК, из следующих музеев: ГЭ, г. Санкт-Петербург; Звенигородский историко-архитектурный и художественный музей, г. Звенигород; Псковский государственный музей-заповедник, г. Псков; Государственный исторический музей, г. Москва; Институт истории НАЛ Беларуси, г. Минск; Национальный музей истории Латвии, г. Рига.

Научная новизна работы.

Впервые были детально исследованы керамические сосуды и кремневый инвентарь КШК из различных поселений Ловатско-Двинского междуречья; проведен анализ каменных топоров со сверлиной, которые были обнаружены на поселениях изучаемого региона и в качестве случайных находок с территории Верхнего Подвинья. На основании проведенного по единой методике анализа керамической посуды и каменных топоров удалось выявить разновременные этапы проникновения в Ловатско-Двинское междуречье носителей традиций КШК и наметить возможные пути их распространения. В работе рассмотрены модели появления КШК на территории Северо-Запада России в III тыс. до н.э.

Положения, выносимые на защиту:

1. Влияние культур шнуровой керамики в Ловатско-Двинском междуречье фиксируется среди материалов местных культур позднего неолита: жижицкой и северо-белорусской. Оно прослеживается в технологии, морфологии и орнаментации керамики, в особенностях кремневого инвентаря, в наличии каменных топоров со сверлиной

2. Среди керамического материала выделяются две группы сосудов. Сосуды первой можно отнести к «гибридным». Они изготовлены в ленточно-лоскутной технике с примесью ракушки и дресвы в формовочном тесте. Также часто встречается примесь органики и шамота. Формы сосудов схожи с посудой усвятской культуры. Орнаментация представлена шнуровыми оттисками в сочетании с оттисками полого и гребенчатого штампов. Вторая группа сосудов представлена «импортной» посудой. Она изготовлена в лоскутной технике изготовления, в составе формовочного теста присутствует примесь дресвы или шамота, сами сосуды имеют формы кубков и амфор. Орнаментация представлена шнуровыми оттисками, которые расположены горизонтально тулову сосуда под венчиком или в виде висящих треугольников и волн.

3. Среди кремневого материала на поселениях присутствуют треугольные наконечники стрел, которые характерны для КШК Центральной, Северной и Восточной Европы.

4. Каменные топоры со сверлиной в культурных слоях памятников исследуемой территории представлены одним топором и обломком топора. Обе находки отнесены к характерным для КШК типам. Для определения их места в данной категории артефактов к исследованию были привлечены топоры, обнаруженные на соседних территориях.

5. Распространение элементов КШК в Ловатско-Двинском междуречье прошло в три этапа. Первый из них относится ко времени развития так называемого А-горизонта КШК. Он приходится на первую половину III тыс. до н.э. и охватывает территорию Центральной, Северной и Восточной Европы. В Ловатско-Двинском междуречье он представлен редкими фрагментами сосудов с оттисками шнура в слое Б поселения Усвяты IV и единичной находкой топора со сверлиной А-типа. Второй этап датируется серединой III тыс. до н.э. и характеризуется материалами, найденными в «переходном» слое поселения Наумово и материалами с поселения Сертея П. Третий этап распространения КШК в Ловатско-Двинском междуречье характеризуется материалами слоя А поселения Наумово, слоя А поселения Усвяты IV, поселения Удвяты I и датируется концом III тыс. до н.э.

6. В результате почти тысячелетних контактов местного населения с носителями традиций КШК в регионе Ловатско-Двинского междуречья произошла трансформация местной культуры. В этом процессе, вероятно, участвовали несколько культур шнуровой керамики. Среди них наибольшую роль сыграла приморская (жуцевская) культура, однако также прослежены влия-

ниє культур шнуровой керамики Польши, среднеднепровской и катакомбной культур.

Практическая ценность. При проведении исследования было просмотрено более 15 тыс. фрагментов керамики среднего и позднего неолита Ловатско-Двинского междуречья, из которых выделены и детально проана-лизированы 526 фрагментов керамики с оттисками шнура. На основе их ана-лиза выделялись условные сосуды, которые были атрибутированы с точки зрения хронологии и культурной принадлежности. Проанализированы ка-менные топоры со сверлиной, встреченные на территории Верхнего Подви-нья (68 целых экз.). На основании построенной хронологии было определено место топоров Ловатско-Двинского междуречья среди находок из южной части Псковской и северной части Смоленской областей (45 целых экз.). Систематизированы типологические разработки для культур шнуровой кера-мики Европы и сопредельных территорий. Полученные результаты составляют основу для реконструкции культурно-исторических процессов в III тыс. до н.э. в лесной зоне Восточной Европы. Положения работы могут быть использованы для написания обобщающих трудов по археологии, подготовке лекционных курсов, в научно-просветительной и музейной практике.

Теоретическая значимость исследования заключается в разработке вопросов моделей распространения культур шнуровой керамики. В исследовании представлена возможная модель появления в Ловатско-Двинском междуречье элементов КШК.

Степень достоверности исследования определяется представительностью выборки проанализированного керамического и каменного материала, а также привлекаемого сравнительного материала, полной воспроизводи-мостью результатов исследования с использованием применявшихся методов.

Апробация результатов исследования. Основные положения и результаты диссертационного исследования были изложены в докладах на 17 различных конференциях, в том числе, на конференциях в Кириллове (2011 г.), Санкт-Петербурге (2013, 2014, 2017 гг.), Москве (2013, 2014 гг.), Твери (2015-2017 гг.), Вильнюсе (2015, 2016 гг.), Мадриде (2015 г.), Глазго (2015 г.), Оксфорде (2016 г.), Минске (2016 г.), Брюсселе (2017 г.), Липецке (2017 г.), Риме (2017 г.), Новгороде (2017 г.). Основные результаты работы изложены в 13 научных публикациях, в том числе в трех статьях в рецензируемых изданиях из списка ВАК.

Структура работы состоит из введения, шести глав, заключения, спи-ска использованной литературы, списка сокращений, списка таблиц, списка иллюстраций. К работе прилагаются таблицы, каталог и альбом иллюстра-ций.

Благодарности. Автор выражает благодарность А.Н. Мазуркевичу, М.Э. Полковниковой, Н.Н. Кривальцевичу, М.М. Чернявскому, Э.В. Короле-вой, Р.В. Смольянинову, Е.С. Азарову за предоставленную возможность ра-боты с археологическими коллекциями, а также B.C. Бочкареву, Е.М. Колпа-кову, А.Н. Мазуркевичу, М.М. Чернявскому, Н.Н. Кривальцевичу, М.Н. Жел-

товой, А.Н. Бессуднову, И.Ю. Хрусталевой, А.И. Мурашкину, К. Нордкви-сту, А. Крийска за консультации и критику.

Исследование проведено в рамках выполнения программы фундаментальных научных исследований государственных академий наук по теме государственной работы: № 0184-2018-0011 «Первые люди на Севере России: Арктика и Субарктика в позднем плейстоцене и раннем голоцене».

Подкарпатская культура

На территории польского Предкарпатья усилиями Я. Махника [Machnik, 1966] были выделены две локальные группы культур шнуровой керамики - краковско-сандомирская и любачевская. В украинском Предкарпатье и в Подолии И.К. Свешников выделил верхнеднестровскую и подольскую группы. Все они, по мнению И.К. Свешникова, могут быть объединены в одну подкарпатскую культуру шнуровой керамики [Свеш-ников,1971. С. 12; Свєшнiков, 1974. С. 23] (рис. 7).

Краковско-сандомирская группа занимает территорию верховьев реки Вислы на плодородных почвах Краковско-Ченстоховской и Сандомирской возвышенностей. Она может быть разделена на два локальных варианта: батовицкий и новодароминский. Поселения не выявлены. Для краковско-сандромирской группы характерны грунтовые захоронения в скорченном положении. Реже встречаются захоронения в катакомбах. Керамический инвентарь характеризуется амфорами с двумя ушками с нарезным орнаментом, кубками, украшенными бороздками или оттисками шнура (для раннего этапа) и амфорами с 4 ушками со шнуровой орнаментацией, цилиндрическими кубками с выступами вместо ручки (для позднего этапа) [Свєшнiков, 1974. С. 26] (рис. 8). Я. Махник датировал группу в интервале 2300-1700 BC [Machnik, 1966. P. 177, 181]. Кремневые топоры представлены 5 типами [Wodarczak, 2006. S. 27–28]. Каменных шлифованных топоров выделено 9 типов [Wodarczak, 2006. S. 32–36].

На территории распространения краково-сандомирской группы также было исследовано поселение Брононице, принадлежавшее носителям традиций иной культуры – ба-денской. На поселении была обнаружена яма с материалами КШК, в заполнении которой удалось выделить зерна культивированных растений. Данная яма относится ко второй фазе развития краковско-сандомирской группы. По мнению исследователей, наличие костей свиньи на поселении рядом с ямой свидетельствует о полу-скотоводческом образе жизни [Milisauskas, Kruk, 1989. P. 94].

Исследования краковско-сандомирской группы в конце XX века показали присутствие характерных признаков культур шнуровой керамики с территории Германии и Чехии [Bagiska, 1996. P. 62], а также среднеднепровской культуры [Koman, Machnik, 1993. P. 44; Machnik, 1999]. Последние относятся к категории C по Я. Махнику и датируются промежутком 2540–2490 cal BC [Machnik, 2003. P. 230]. Кроме того, была пересмотрена датировка краковско-сандомирской группы (в первую очередь, благодаря полученным радиоуглеродным данным) [Wodarczak, 2006]. На данный момент краковско-сандомирская группа памятников датируется диапазоном 2880–2200 cal BC [Furholt, 2003. P. 25].

Любачевская группа занимает бассейны рек Сана и Вислока. Поселения расположены на песчаных дюнах, вследствие чего их культурный слой плохо сохранился [Свешников, 1971. С. 14]. Захоронения представлены курганными могильниками, в которых присутствуют трупосожжения или трупоположения в ямах, окруженных кольцевыми канавками. На дне канавок прослеживаются следы столбов, а над могильными ямами – сожженные деревянные конструкции.

Я. Махник разделял данную группу на два этапа (ранний и поздний). Для раннего этапа характерны амфоры с 2 ушками, кубки с лейковидной шейкой, горшки с выпуклым туловом, сосуды с S-видным профилем, украшенные елочным орнаментом. Поздний этап представлен амфорами с 4 ушками, тюльпановидными и кратеровидными сосудами, а также цилиндрическими кубками без выступов [Machnik, 1966. P. 145–146] (рис. 9).

Среди каменного инвентаря раннего этапа распространены топоры со сверлиной треугольной формы, а в позднем – клиновидные топоры с прямоугольным и линзовидным сечениями [Свєшнiков, 1974. С. 27]. Расположение памятников на лесных почвах вдоль речных долин и возле многочисленных соляных источников, по мнению Я. Махника, свидетельствует о ведущей роли скотоводства [Свешников, 1971. С. 14].

На основании типологического анализа Я. Махник относил любачевскую группу к последней четверти III – первой четверти II тыс. до н.э. [Machnik, 1966. P. 144–145].

Верхнеднестровская группа памятников была выделена И.К. Свешниковым в 1971 году. Она занимает территорию Верхнего Поднестровья, от истоков Днестра до реки Быстрицы на его правом берегу и до междуречья рек Гнилой и Золотой Липы на левом берегу [Свєшнiков, 1974. С. 27]. Могильники представлены курганными захоронениями. Они расположены на водоразделах и возвышенностях [Эпоха бронзы …, 1987. С. 43]. Встречаются как трупосожжения, так и скорченные трупоположения в ямах или на древнем горизонте. Костяки часто посыпаны охрой [Свешников, 1971. С. 15].

Поселенческие комплексы представлены исскуственными насыпями округлой формы. В них встречаются очажные ямы и зольные пятна [Свєшнiков, 1974. С. 28].

Керамические сосуды лепились из глины с примесью песка в формовочное тесто [Эпоха бронзы …, 1987. С. 43]. Их поверхность заглажена, иногда подлощена. Сосуды имеют круглое или плоское дно. Основными формами являются: глубокие миски со сферическим дном, сосуды с яйцевидным телом и прямой шейкой, неорнаментированные плоскодонные горшки с выпуклым асимметричным туловом и высокой прямой шейкой, амфоры с 2 и 4 ушками, черпаки с петельчатой ручкой, сосуды с S-профилем, украшенные елочным орнаментом [Свешников, 1971. С. 16].

Среди кремневых изделий встречаются треугольные наконечники стрел с выемкой в основании, ножевидные пластины, наконечник дротика листовидной формы. Обнаружены линзовидные в сечении кремневые клиновидные топоры и широкие серпы с дугообразной спинкой [Свєшнiков, 1974. С. 48].

Каменные топоры со сверлиной имеют клиновидную форму. Согласно типологии А.Я. Брюсова и М.П. Зиминой, они являются наиболее ранними среди топоров КШК [Брюсов, Зимина, 1966]. Также обнаружены треугольные, обушковые и длиннолопастные топоры фатьяновского типа.

Металлические изделия представлены фрагментом шейной гривны из медной проволоки и 2 серебряными серьгами [Свєшнiков, 1974. С. 44]. Также встречены вислообуш-ный топор, кинжал, медные украшения (браслеты, булавка, височные кольца).

По И.К. Свешникову, верхнеднестровская группа делится на три этапа (рис. 10). Первый этап этой группы, согласно И.К. Свешникову, относится к началу третьей четверти III тыс. до н.э. Второй этап датируется третьей и четвертой четвертями III тыс. до н.э. [Свешников, 1971. С. 31]. Третий этап приходится на рубеж III – II тыс. до н.э.

По мнению И.К. Свешникова, на первом этапе верхнеднестровской группы основой хозяйства было скотоводство. Начиная со второго этапа получило распространение земледелие. Оно могло быть воспринято от племен, которых ассимилировали носители первого этапа верхнеднестровской группы. О взаимоотношениях с культурами воронко-видных кубков может свидетельствовать обряд вытянутого трупоположения, который появился на третьем этапе [Эпоха бронзы …, 1987. С. 44].

Подольская группа распространена на территории Подолии и в верховьях рек Западный Буг, Стырь, Иква и Горынь. Поселения не выявлены. Могильники зачастую курганные. Костяки лежат скорченно. Могильные ямы перекрыты деревянными конструкциями. В грунтовых захоронениях обнаружены гробницы из каменных плит [Свешников, 1971. С. 18]. И.К. Свешников выделил два этапа в составе этой группы: ранний и поздний. Для раннего этапа характерна западная ориентировка костяков, а для позднего этапа закономерностей в расположении погребенного не прослежено.

Керамические сосуды изготавливались с примесью песка и дресвы в формовочное тесто. Для подольской группы характерны следующие формы посуды: амфоры с 2 ушками, кубки типа А по П. Глобу [Glob, 1945], сосуды с S-видным профилем, цилиндрические кубки с ручкой или выступом, двуручные сосуды типа ваз и черпаки [Свєшнiков, 1974. С. 58–63] (рис. 11).

На раннем этапе известны каменные топоры клиновидной формы, а также топоры А-типа. На позднем распространены клиновидные, ромбические топоры, длиннолопаст-ные топоры фатьяновского типа, а также топоры с дисковидным лезвием [Свешников, 1971. С. 19].

Среди кремневых наконечников были встречены характерные для стжижевской культуры листовидные наконечники копий с черенком [Свешников, 1971. С. 19].

Металлические изделия представлены медными вислообушными и бронзовыми плоскими топорами, кинжалом унетицкого типа, перстнями из серебряной проволоки, медными проволочными браслетами и перстнями, височными кольцами [Свєшнiков, 1974. С. 67, 69].

Также на позднем этапе обнаружены янтарные изделия: дисковидная пластинка, подвеска с большим отверстием в центре и с маленьким боковым, плоские округлые бусы, подвески в форме зуба оленя и ромбовидной формы с отверстием в центре [Эпоха бронзы …, 1987. С. 46].

Подольская группа памятников получила свое распространение в третьей четверти III тыс. до н.э. [Свешников, 1971. С. 31]. Основу хозяйства составляло скотоводство и собирательство.

Поселение Наумово

Поселение Наумово находится на северном берегу Жижицкого озера в 1 км к югу от деревни Наумово Куньинского района Псковской области на правом берегу реки Бара-бановка (Кадосница) (рис. 42). Оно было открыто в ходе разведки, проведенной А.М. Ми-кляевым в 1969 г. В «слое мощностью 0,3 м найдено много лепных черепков, кремневый наконечник стрелы с черешком, кости животных и рыб и обломок деревянной сваи» [Ми-кляев и др., 1970. С. 15]. От озера торфяник отделен небольшими береговыми валами, сложенными из мелкого песка. В приустье реки с востока и запада он ограничен моренными холмами. Само поселение локализовано у западного холма, его площадь оценивается ориентировочно в 6000 кв.м. [Микляев, Семенов, 1979. С. 5]. Значительная часть его разрушена ямами, образовавшимися при добыче торфа.

Стратиграфия поселения и его отдельных участков выявляется на основании разрезов, полученных на изученной площади. Для понимания общей картины залегания слоев были рассмотрены два генерализованных разреза (рис. 43), полученных в ходе раскопок, шурфовки и бурения [Микляев, Семенов. 1979. С. 5–9].

На основании этих разрезов и результатов палеоботанических анализов исследователи пришли к следующим заключениям о стратиграфии Наумовского поселения: дно приледникового водоема выстлано мелким светлым песком, выше которого находится слой пестроцветных алевритов (это свидетельствует о том, что в позднеледниковое время на данном месте также был водоем) [Микляев, Семенов, 1979. С. 6]. По куску древесины из этого слоя была получена дата 10570–9274 cal BC (ТА-468). Далее фиксируется новое обводнение, которое относится к бореальному времени. Образование после этого выше небольшого слоя торфянистого сапропеля и местами торфа фиксирует новую регрессию – 3895–3636 cal BC (ЛЕ-1006).

Новая трансгрессия была прослежена по накоплению песков выше слоя торфа, однако она не была датирована по радиоуглероду. «Трансгрессия приходится на атлантическое время, и для нее нижней датой служит датировка предшествующей регрессии» [Ми-кляев, Семенов, 1979. С. 7]. Данному слою песка, обнаруженному в восточной части раскопа № 1 (кв. С/IV и Ф/VII), соответствует слой сапропеля в западной части этого раскопа (кв. У/III и С/XI) и слой сапропеля раскопа № 2 (кв. П/12). В верхнем отделе слоя песка восточной части раскопа № 1, а также в верхнем отделе слоя сапропеля раскопа № 2 был выявлен археологический материал: сваи, части деревянных конструкций, фрагменты керамических сосудов, предметы из кремня и кости животных (рис. 44). По обломку деревянной конструкции (кв. Ф/VII, раскоп № 1) была получена дата – 2856–2462 cal BC (ЛЕ-1007). Материал, полученный из этого горизонта, соотносится с материалом из культурного слоя Б.

В нем обнаружено около 1000 фрагментов сосудов. А.М. Микляевым они были отнесены к усвятской культуре среднего неолита. Посуда изготовлена в ленточной технике (длина лент до 10 см) выделки с применением техники «лопатки и наковальни». Ленты соединялись между собой встык. В составе формовочной массы сосудов присутствует примесь толченых раковин.

Венчики сосудов прямые, немного утолщенные в верхней части. Края венчиков отогнуты наружу. Днища сосудов округлые или округло-острые. Зачастую керамика представлена большими широкооткрытыми сосудами, однако также были обнаружены миниатюрные сосуды, близкие по форме к плоскодонным кубкам [Микляев, Семенов, 1979. С. 9].

Орнаментация сосудов представлена оттисками тычка острого конца орнаментира, насечками, оттисками гребенчатого штампа (рис. 45: 5). Встречаются как простые (горизонтальные ряды), так и сложные (треугольники, шестиугольники, «елочка») мотивы. На сосудах орнамент расположен зонально. Среди представленных материалов сосудов с оттисками шнура в данном слое обнаружено не было.

Далее в ходе трансгрессии участок в восточной части раскопа № 1 был заброшен и занесен песком. В это время сооружаются постройки в западной половине раскопа № 1, а постройки на территории раскопа № 2 заменяются новыми (т.н. «переходный» слой). По образцам древесины были получены даты: 2476–2142 cal BC (ТА-469), 2470–2064 cal BC (ТА-462) (кв. Т/5), 2471–2026 cal BC (ТА-467) (кв. П/12) (табл. 1).

«Переходный» слой содержит более 10 000 фрагментов керамических сосудов. Они изготовлены в ленточной и ленточно-лоскутной техниках выделки посуды. Ленты соединялись как встык, так и внахлест [Микляев, Семенов, 1979. С. 12]. На большей части фрагментов сосудов с внутренней стороны обнаружены следы расчесов, однако также видны следы использования техники «лопатки и наковальни». На некоторых сосудах на внешней стороне прослеживаются следы ткани, которая могла использоваться для изготовления посуды (рис. 45: 3). Аналогичные следы встречены на неолитических сосудах Прибалтики [Dumpe, 2003] и среди материалов пос. Асавец-2 в Кривинском торфянике середины III тыс. до н.э. (табл. 2). В составе формовочной массы сосудов из «переходного» слоя обнаружена примесь сильно перегоревшей раковины, а также растительная примесь [Микляев, Семенов, 1979. С. 12]. Наряду с ней также встречаются примеси песка, шамота и дресвы, однако они не являются преобладающими.

Форма сосудов не отличается от форм посуды усвятской культуры. По мнению А.М. Микляева, особое внимание стоит уделить форме донцев. Так, в «переходном» слое также обнаружены уплощенные днища с небольшой вмятиной, в связи с чем на донце образуется кольцевой поддон. По его мнению, прослеживается генетическая связь с округло-острыми днищами [Микляев, Семенов, 1979. С. 12]. Также в данном слое были обнаружены плоские днища (рис. 45: 6).

Для орнаментации сосудов использовались оттиски тычка острого конца орнамен-тира, насечки (рис. 45: 2), оттиски полого и гребенчатого штампов. По сравнению с предыдущим слоем появляются новые мотивы – зигзаги. Большее распространение получает мотив «елочки», а также прочерченный орнамент. Сохраняется зональность в расположении орнамента на сосудах, однако неорнаментированные межзональные пространства сокращаются или же отсутствуют. Получают распространение сосуды, полностью орнаментированные горизонтальными рядами тычков или насечек. Сосуды с оттисками шнура в данном слое составляют 1,5 % [Микляев, Семенов, 1979. С. 13].

Вскоре последовала регрессия, которая явилась поводом для строительства новых сооружений. Они возводятся в восточной половине раскопа № 1. Полученные даты соотносятся со временем бытования северо-белорусской культуры, по мнению А.М. Микляева, для которой существуют следующие даты: 2291–1901 cal BC (ТА-816), 2279–1916 cal BC (ЛЕ-1004) (кв. Ф-VII), 2198–1772 cal BC (ТА-756) (табл. 1).

В данном слое обнаружено более 14 000 фрагментов керамических сосудов. Посуда изготовлена в лоскутной, реже – ленточно-лоскутной техниках лепки керамики. Ленты, из которых лепился сосуд, делались узкими (до 5 см), они соединены между собой внахлест [Микляев, Семенов, 1979. С. 13]. В качестве примесей в формовочное тесто использовались песок, дресва. Количество органической (растительной) примеси сокращается, в связи с чем сосуды становятся более плотными. На внутренней стороне, а также иногда на внешней присутствуют следы «расчесов».

Сосуды по форме не отличаются от сосудов «переходного» слоя (рис. 45: 1), однако возрастает количество плоских днищ. Появляются новые формы посуды – кубки. Зачастую встречаются прямые венчики, края которых расположены горизонтально тулову сосудов или наклонены внутрь [Микляев, Семенов, 1979. С. 11, рис. 5]. Тулово у сосудов шарообразное.

В орнаментации использовались те же значки, что и в предшествующих слоях (рис. 45: 4). Появляются новые мотивы и композиции – прочерченные линии, которые образуют сетку, висячие треугольники, овалы. Большое количество сосудов полностью орнаментированы, отсутствуют пустые зоны [Микляев, Семенов, 1979. С. 13].

Наибольшее количество фрагментов керамики, орнаментированных с помощью шнуровых отпечатков, было выявлено в слое А (табл. 3). В нем обнаружено 65 керамических сосудов (против 54 сосудов в «переходном» слое; 15 сосудов залегали в обоих слоях одновременно).

Можно сказать, что первоначально появление материалов, относящихся к КШК, на данном памятнике относится к «переходному» слою, который датируется серединой III тыс. до н.э. [Зайцева и др., 2003. С. 141]. Согласно А.М. Микляеву, материал соотносится с жижицкой культурой.

В следующем слое (А) количество изучаемых керамических сосудов увеличивается. На данном этапе мы можем зафиксировать их более широкое распространение на таком же по площади участке. По А.М. Микляеву, слой А соотносится с северо-белорусской культурой, которая получила распространение в конце III тыс. до н.э. [Зайцева и др., 2003. С. 141].

Этап 3

Третий этап распространения элементов КШК в Ловатско-Двинском междуречье можно охарактеризовать по материалам слоя А пос. Наумово, слоя А пос. Усвяты-IV, пос. Удвяты I.

Керамические сосуды.

Это, в первую очередь, керамические сосуды, изготовленные в лоскутной технике лепки с примесью крупной дресвы в формовочное тесто. Сама примесь выступает отчетливо на внешней поверхности сосудов (рис. 71: 3). Последние имеют венчик, расположенный горизонтально по отношению к тулову или немного загнут внутрь относительно него.

Большинство аналогий можно проследить в материалах позднего этапа приморской (жуцевской) культуры. Это поселения Ушаково-3 (Калининградская область, Россия) (рис. 24: 4, 10), Дактаришке (рис. 16) и Шарнелес (Литва) [Butrimas, Ostrauskien, 2004. S. 124, pav. 2], Абора 1 (Латвия) (рис. 19). Все они датируются концом III тыс. до н.э. К этому же хронологическому интервалу относятся материалы с территории Белорусского Понеманья, группа 1.

Широкое распространение получают оттиски шнура, расположенные в виде волн, подковок, петель. Некоторые аналогии им также можно обнаружить среди материалов приморской культуры, однако большее сходство прослеживается с керамическими сосудами катакомбной культуры. В литературе в последнее время уже высказывалась точка зрения о сопоставлении материалов с оттисками шнура с лесных территорий с материалами катакомбной культуры [Krenke et al., 2013. P. 416 – 417].

Редкие находки катакомбных материалов были обнаружены в лесной зоне, однако они не получили широкого освещения в литературе. Исследователи отмечали «усиление контактов населения периферийных степных, лесостепных и даже лесных территорий накануне и в процессе образования локальных катакомбных культур» [Кияшко, 2002. С. 134]. Сходство по орнаментальным мотивам и составу формовочного теста наблюдается с материалами верхнедонского типа катакомбной культуры [Ивашов, 2015].

Отмечено влияние катакомбных традиций на среднеднепровскую культуру. Оно зафиксировано как по керамическим сосудам, так и по кремневым изделиям [Кры-вальцэвiч, 2006. С. 95–97]. Возможно, появление катакомбных элементов в керамике Ло-ватско-Двинского междуречья объясняется их опосредованным восприятием от населения Верхнего Поднепровья.

Таким образом, в течение третьего этапа распространения элементов КШК в керамическом материале Ловатско-Двинского междуречья фиксируется сильное влияние приморской (жуцевской) культуры. Оно прослеживается в технологии изготовления (использование крупной дресвы в качестве примеси, лепка сосудов с помощью лоскутов) и морфологии сосудов (увеличивается количество кубков и амфор), а также в орнаментальных мотивах. Не исключено влияние катакомбной культуры. Однако на данном этапе продолжают существовать «гибридные» сосуды, что подтверждается редким использованием лент при изготовлении посуды, сохранением ранее бытовавших форм и орнаментальных значков.

Янтарные изделия.

В слое А поселения Наумово встречены овальные подвески с поперечным каналом и трапециевидная подвеска с продольным каналом, изготовленные из балтийского янтаря. В слое А поселения Усвяты IV встречены цилиндрические пронизки с необычным Т-образным каналом [Щедринский и др., 2004. С. 75].

Кремневые наконечники стрел.

Аналогии наконечнику из слоя А пос. Усвяты IV с прямыми поверхностями (табл. 10) прослеживаются среди материалов Малой Польши. Это тип AI2 (тип 2) на территории Малой Польши, который датируется фазами IIIA и IIIB (2550–2450 cal BC и 2500– 2300/2200 cal BC соответственно) [Wodarczak, 2006. P. 122]. Такие же наконечники обнаружены в материалах среднеднепровской культуры (тип Аа, 2500–2200 cal BC [Кры-вальцэвiч, 2006. С. 116], в московско-клязьминской группе фатьяновской культуры [Крайнов, 1972. С. 70] и на территории Прибалтики [Rimantien, 2005. P. 69, lent. 24: 8].

Наконечники с выпуклыми поверхностями, которые расширяются к основанию изделия (табл. 10), схожи с наконечниками типа АI2 (тип 2) фазы IIIB (2500– 2300/2200 cal BC). Среди материалов среднеднепровской культуры такие наконечники относятся к типу Аа (2500–2200 cal BC [Крывальцэвiч, 2006. C. 116]. На территории Прибалтики идентичные изделия встречены в приморской (жуцевской) культуре на поселении Дактаришке [Butrimas, 1982. P. 69, lent. 24: 9], а также на поселении Тушино [Тимофеев, 2003. С. 130, рис. 7].

Наконечник вытянутой формы (табл. 10) соответствует типу Аб в материалах могильника Прорва 1 среднеднепровской культуры (треугольный, длинный, асимметричный с неглубокой выемкой в основании). Он датируется концом III тыс. до н.э. [Крывальцэвiч, 2006. C. 116], а также типу DIIa1 в типологии изделий Камень-Погост-Загородского микрорегиона [Гриб, 2015. С. 173].

Каменные топоры со сверлиной.

Каменные топоры этого времени представлены типами 2, 4, 5, 6 и 7. Топор с поселения Сертея II относится к типу 2.

Типы топоров 4 и 6 (табл. 9) для территории Прибалтики определяются как топоры с коротким широким округлым обухом [Rimantien, 1974. S. 89, 9 pav, 4–7] и относятся к концу III тыс. до н.э. Они схожи с топорами типа E и G фазы IIIa (2600–2500 cal BC) на территории Польши [Wodarczak, 2006. P. 34–35; P. 244, tabl. XXII, E, G1].

Топоры клиновидной формы (тип 5) (табл. 9) аналогичны ромбическим усеченным топорам фатьяновской культуры. На территории Польши – это фаза IIIc (топоры типа I), которая датируется 2350–2200 cal BC [Wodarczak, 2006. P. 36; p. 244, tabl. XXII: I]. Тип 2 (широкие топоры, форма которых напоминает ромбическую) (табл. 9) соотносится с ромбическими молотковидными топорами по типологии Д. А. Крайнова. О времени бытования этого типа судить сложно. Отдельные экземпляры были найдены на городище с сетчатой керамикой. Распространение, по мнению исследователя, шло с территории запада или юго-запада европейской части СССР [Крайнов, 1972. С. 49]. В среднеднепровской культуре данный тип встречается на позднем этапе ее развития [Артеменко, 1967. С. 75, рис. 44, 6; с. 106].

Культурная принадлежность.

Материал КШК, представленный на третьем этапе распространения, входит в состав северо-белорусской культуры. Для керамических сосудов характерны: примесь крупной дресвы в формовочное тесто, лоскутная техника выделки посуды, распространение форм сосудов в виде кубков и амфор, разнообразные орнаментальные мотивы, выполненные оттисками шнура. Каменный инвентарь представлен треугольными наконечниками стрел с выемкой в основании и несколькими типами каменных топоров со сверлиной.

Таким образом, сопоставление изученных элементов КШК Ловатско-Двинского междуречья с материалами КШК сопредельных территорий позволяет заключить, что, в целом, они аналогичны. Однако эти аналогии рассредоточены как во времени, так и в пространстве. Их нельзя сопоставить только с одной или двумя шнуровыми культурами [Ткач, 2013a].

Наибольшее количество аналогий прослеживается с материалами приморской (жуцевской) культуры на позднем этапе распространения элементов КШК во второй половине III тыс. до н.э. [Tkach, 2016]. В то же время, среди изученного материала удалось зафиксировать аналогии с керамическими сосудами среднеднепровской и катакомбной культур, а также выявить общие формы посуды и общие орнаментальные мотивы со шнуровыми культурами Польши сер. III тыс. до н.э.

Характер появления элементов КШК в Ловатско-Двинском междуречье

Не вызывает сомнений пришлый характер элементов КШК на территории Верхнего Подвинья. Прототипов представленным в работе находкам не было обнаружено среди материалов среднего неолита. В то же время, в течение среднего неолита прослежены влияния со стороны неолитических культур Европы (культуры воронковидных кубков и шаровидных амфор). Поэтому для объяснения появления КШК в данном регионе стоит использовать варианты диффузионистских представлений.

Появление сосудов с оттисками шнура относится ко времени окончания бытования усвятской культуры, что соотносится с концом IV тыс. – первой пол. III тыс. до н.э. [Ма-зуркевич и др., 2016. С. 321]. «Появление данной керамики может быть рассмотрено как сохранение некой связи с Центральной Европой, которая выражалась в орнаментации посуды» [Микляев, 1994. С. 10]. Фрагменты керамических сосудов с поселения Усвяты IV имеют аналогии среди материалов культур воронковидных кубков или шаровидных амфор (КША).

Последнее предположение подтверждается наличием погребения КША на территории Смоленской области [Шмидт, 1992]. Это свидетельствует о прямом проникновении (передвижении) мигрантов с территории Западной Европы [Чебрешук, Шмит, 2003] в первой половине III тыс. до н.э. и подтверждает гипотезу о наличии связей с европейскими неолитическими культурами не только по орнаментации посуды. То есть в первой половине III тыс. до н.э. на территорию Ловатско-Двинского междуречья приходит новое население с территории Центральной Европы (что также согласуется с существующими представлениями о формировании приморской (жуцевской) культуры). В связи с этим, не исключается возможность проникновения сюда и носителей традиций КШК. Миграцию населения дополнительно подтверждает открытие разрушенного погребения в Палкин-ском районе Псковской области, который находится севернее Ловатско-Двинского междуречья. Материал из него представлен находками А-типа КШК [Мазуркевич, 2008].

К этому же времени относится первое появление следов производящего хозяйства [Мазуркевич, 2003]. В начале III тыс. до н.э. «сложились внешние условия, способствовавшие поиску новых источников пищи, а внутренняя организация социумов была готова к восприятию навыков земледелия и скотоводства, которые длительное время выступают в качестве дополнительного источника питания» [Мазуркевич, 2003. С. 83].

Таким образом, можно предположить наличие миграции части населения носителей традиций КШК на сопредельные с Ловатско-Двинским междуречьем территории.

Достоверное влияние традиций КШК прослеживается в середине III тыс. до н.э. (на втором этапе) среди материалов поселения Сертея II и «переходного» слоя поселения Наумово. Аналогии орнаментальным традициям керамических сосудов и технике их изготовления, а также каменным топорам со сверлиной прослеживаются среди материалов КШК Польши и Прибалтики.

Кроме того, на втором этапе фиксируется появление «импортных» изделий [Ткач, 2013б], что свидетельствует о наличии обменных отношений местного населения с носителями традиций среднеднепровской культуры. Обмен с территорией Прибалтики подтверждается наличием изделий из балтийского янтаря.

В то же время, для материальной культуры середины III тыс. до н.э. характерны «гибридные» сосуды, в которых сочетаются разные культурные традиции – местная неолитическая и пришлая шнуровая.

Исследования по изучению немногочисленных образцов древней ДНК с памятников Ловатско-Двинского междуречья [Чекунова и др., 2014] указывают на существование гаплотипа R1a1 уже в середине III тыс. до н.э. (анализу были подвергнуты тазовая кость с «переходного» слоя пос. Наумово и фаланга человека с пос. Сертея II). Анализ митохон-дриальных ДНК показал, что палеоматериал относится к мт-гаплогруппе H, доминирование которой приходится на период среднего/позднего неолита – начала бронзового века. Исследователи полагают, что ее распространение может быть связано с культурами шнуровой керамики и культурами колоколовидных кубков. Однако в связи с малым количеством накопленных на данный момент данных, невозможно говорить о времени первого появления представленных гаплотипов и гаплогрупп. Не исключено, что они могли появиться ранее.

Таким образом, во время этого этапа распространения элементов КШК фиксируются изменения в материальной культуре (новые формы посуды, техника лепки и состав формовочной массы, новые типы топоров и кремневого инвентаря) и хозяйстве, а также изменения в генотипе древнего населения. Это может свидетельствовать в пользу проникновений мигрантов с традициями КШК на данную территорию в середине III тыс. до н.э. с территории Юго-Восточной Европы. С уверенностью можно говорить о появлении мигрантов КШК в процессе обменных взаимоотношений. Их традиции в материальной культуре, по всей видимости, участвовали в процессе формирования жижицкой культуры. То есть распространение традиций КШК в регионе можно связать с диффузионистской моделью.

Последний этап развития КШК в Ловатско-Двинском междуречье представлен материалами северо-белорусской культуры (слой А поселения Наумово, слой А поселения Усвяты IV, Удвяты I), которая получила развитие во второй половине III тыс. до н.э.

В ходе него заметно дальнейшее изменение материальной культуры древнего населения. Большинство аналогий им прослеживается среди материалов приморской (жуцев-ской) культуры, как и предполагал А.М. Микляев. Преобладание лоскутной техники изготовления посуды, дресвы в составе формовочного теста, усложнение шнуровой орнаментации, а также распространение новых типов каменных топоров свидетельствует об усилении влияния со стороны КШК. В результате возникло новое культурное образование, получившее название северо-белорусской культуры. Не исключено, что на последнюю также повлияли носители традиций катакомбной культуры (возможно, опосредованно – через носителей традиций среднеднепровской культуры).

По всей видимости, процесс культурных изменений в позднем неолите изучаемого региона имеет значительное сходство с процессом формирования приморской (жуцев-ской) культуры. Присутствие носителей традиций КШК в Ловатско-Двинском междуречье фиксируется со второй четверти III тыс. до н.э., как и на территории Прибалтики. Следы их немногочисленны, что может быть свидетельством малого количества пришлого населения.

Новая волна распространения элементов КШК приходится на сер. III тыс. – вт. пол. III тыс. до н.э. и может быть связана с обменными взаимоотношениями и небольшими инфильтрациями. Сосуществование пришлого населения, в том числе, КШК и местных неолитических племен привело в результате к сложению новых культур, отражение которых мы можем наблюдать в археологическом материале – жижицкой и северобелорусской археологических культурах.

Таким образом, на территории Ловатско-Двинского междуречья фиксируются три этапа появления элементов традиций КШК: 1) во второй четверти III тыс. до н.э.; 2) середине III тыс. до н.э.; 3) во второй половине III тыс. до н.э. (рис. 91).